Забытый император (Мария-Луиза – Наполеон)

Из Орлеана отправилось нежное послание:
«Дорогой друг! Получила оба твоих письма. Мне бесконечно тяжело, что ты оказался в такой беде; единственное, о чем я мечтаю, – это иметь возможность утешить тебя и доказать, как я тебя люблю. Я убеждена, что имею большое влияние на отца и смогу многого добиться. Только что я отправила письмо, в котором прошу его о встрече. До этого я решила подождать и не ехать с тобой.
Целую и люблю всем сердцем. Твоя верная Луиза».
Узнав, что Мария-Луиза намерена встретиться с отцом, Наполеон ужаснулся, несмотря на то, что сам советовал ей сделать это. Он предчувствовал, что Мария-Луиза не сможет противостоять влиянию императора Франца. Для него, только что лишившегося империи, мысль потерять еще и жену была нестерпима. Чувствуя себя бесконечно несчастным, Наполеон делал все, чтобы соблазнить ее прелестями жизни на острове Эльба:
«Милый друг! Получил твое письмо. Я принимаю близко к сердцу твои страдания, и это единственное, что я не в силах перенести. Постарайся все же преодолеть превратности судьбы. Сегодня вечером я сообщу тебе об окончательном решении относительно нашей дальнейшей жизни. По договору в Фонтенбло мне отдают остров Эльба, а тебе и нашему сыну – Парму, Пьяченцу и Гуасталлу. Доход от этих территорий с населением в 400 000 человек составляет примерно 3—4 миллиона в год. По крайней мере, у тебя будет свой прекрасный дом и богатые владения на случай, если пребывание на моем острове станет для тебя тягостным, а я – наскучу. Так, наверное, и случится: ведь когда я состарюсь, ты будешь еще молодой.
Меттерних сейчас в Париже. Где твой отец, я не знаю. Хорошо бы устроить так, чтобы ты встретилась с ним по пути. Если не удастся получить Тоскану и твоей судьбой уже распорядились, проси у отца Люккское княжество, а также Каррару, Масса и анклавы, с тем чтобы твои владения имели выход к морю.
Как только все будет готово, я выезжаю в Бриар и жду тебя там, оттуда мы с тобой вместе направимся в Специю, где сядем на корабль...
Чувствую себя хорошо. Мужество не покинуло меня, и я не падаю духом. Мне покойно на душе от того, что ты довольствуешься моей печальной судьбой и даже думаешь, что будешь и впредь со мной счастлива. Прощай, друг мой, мыслями я с тобой, и мне тяжело от того, что ты страдаешь. Навеки твой. Н.».
Мария-Луиза рвалась к нему всей душой:
«Дорогой друг, не имея от тебя вестей и не зная, что с тобой, я просто не нахожу себе места. С нетерпением жду твоего письма, также от папа́ и надеюсь на свидание с ним. Может, мой печальный вид смягчит его сердце, и он соблаговолит меня выслушать, а я буду отстаивать интересы твоего сына, а значит, и твои. Надеюсь на успех, и никакие трудности, в особенности когда дело касается тебя, не могут остановить меня. Я ведь и так страдаю! И только мысль о тебе удерживает меня на этом свете. Я должна жить ради тебя, ради твоего спокойствия.
Я стараюсь держаться и не падать духом в ожидании встречи с папа́. Не забывай ту, которая еще никогда так трепетно не любила тебя. Твоя верная Луиза».
Это письмо немного успокоило бывшего императора. Но уже 12 апреля, в полночь, он получил другое, написанное в спешке:
«Дорогой друг, де Сент-Олэр только что передал мне письмо Меттерниха. Он пишет, что нам с сыном будет гарантирована полная свобода, но ради нашего благополучия нам следует перебраться в Австрию и там ждать, пока все не утрясется».
Известие о том, что Марию-Луизу хотят увезти в Австрию, повергло Наполеона в отчаяние. Он ощутил себя неспособным бороться. Это было последней каплей в горькой чаше бед... Бывший император принял яд, который всегда носил при себе в походном несессере. Но яд, видимо, выдохся и, вызвав спазмы и рвоту, причинил страшные муки, чем все и кончилось.
Письмо от жены немного ободрило его и убедило, что жить, пожалуй, стоит. Луиза писала:
«Меня вынудили уехать из Орлеана и запретили следовать за тобой, а в случае неповиновения грозят применить силу. Прошу тебя, милый, будь осторожен: нас обманывают. Я очень беспокоюсь за тебя. Но знай, у меня достанет твердости, и при встрече я заявлю отцу, что непременно хочу соединиться с тобой и не потерплю над собой никакого насилия. Мы взяли из казны все, что смогли увезти, и при первой же оказии я постараюсь передать это тебе, хотя уповаю на то, что сделаю это сама.
Твой сын сейчас спит, а у меня тревожно на душе. Но я твердо знаю одно: никуда дальше Рамбуйе не поеду. Помни о моей любви и решимости бороться за нее. Люблю и нежно целую».
«Добрая Луиза! По моим расчетам, ты уже виделась с отцом. Мне сообщили, что встреча происходит в Трианоне. Я настаиваю, чтобы ты завтра же прибыла в Фонтенбло и мы вместе отправились обживать землю, сулящую нам приют и отдохновение. Если ты решишься пренебречь привычным образом жизни и высоким положением, я буду счастлив. Поцелуй сына и верь в мою беззаветную любовь. Н.».
И вот 17 апреля на Наполеона обрушился страшный удар. Мария-Луиза сообщила ему о решении Франца Австрийского:
«Дорогой друг! Два часа назад приехал отец, и я тотчас встретилась с ним. Он был необычайно нежен и добр, но к чему все это, если он причинил мне невыносимую боль, запретив следовать за тобой и видеть тебя. Напрасно я пыталась убедить его, что это мой долг. Но он не желает даже слышать об этом и говорит, что я проведу два месяца в Австрии, а потом поеду в Парму и оттуда уже – к тебе. Это решение меня окончательно убьет. И теперь единственное мое желание, чтобы ты был счастлив без меня. Для меня же счастье без тебя невозможно.
Умоляю тебя, пиши как можно чаще! Я буду всегда о тебе думать и писать каждый день. Не падай духом, Бог даст, в июле я к тебе приеду, о чем, разумеется, я не обмолвилась этим господам.
Чувствую себя с каждым днем все хуже. Я так грущу, что не знаю даже, что тебе сказать. Пожалуйста, не забывай меня и верь: я буду всегда тебя любить. Целую и люблю всем сердцем».
Сраженный этим известием, Наполеон не нашел в себе силы ответить. Он чувствовал, что больше не увидит Марию-Луизу...
Шло время. Она продолжала писать мужу нежные письма, вычеркнув из своей памяти несчастный адюльтер, который произошел в Дижоне. Он тоже попытался поверить в лучшее. Вспоминая те времена, когда готовил для своей австрийской невесты дворцы в Париже, теперь он приготовил для жены роскошные апартаменты на острове Эльба и, как пишут историки, «позаботился даже о стеклышках с картинками для волшебного фонаря и о фейерверках. Для росписи потолка в гостиной придумал аллегорический сюжет в слащавом романтическом духе: два голубка, связанные ленточкой, удаляются от своего гнезда, ставшего для них тесным».
21 мая 1814 года Мария-Луиза въехала в Шенбрунн под приветственные крики огромной толпы. Жители Австрии встречали свою эрцгерцогиню так, словно она возвращалась в фамильный дворец после четырех лет тягостной ссылки:
– Да здравствует Мария-Луиза! Да здравствует Австрия! Долой Корсиканца! – кричала толпа.
Мария-Луиза понимала: ее возвращение на родину означает окончательную победу коалиции над Наполеоном. Да она и сама сдавала одну позицию за другой. Сначала согласилась поменять императорский герб на карете на свой собственный, эрцгерцогини Австрийской. А какое-то время спустя ушли в прошлое воспоминания о том, как она злилась на мадам Биньоль, называвшую ее «высочеством». Мария-Луиза уже не возражала против титула герцогини Пармской и герцогини де Колорно. Мало-помалу, уступая настойчивым уговорам отца, она стала появляться в свете, танцевать на балах...
Это шокировало не только находившихся в Вене подданных Франции, но также многих австрийцев. Старая королева Мария-Каролина, сестра Марии-Антуанетты, которая, между прочим, терпеть не могла Наполеона, сказала Марии-Луизе:
– Дорогая, замуж выходят один раз в жизни. И на твоем месте я привязала бы к окну простыни и убежала...
Мария-Луиза рассердилась. В чем дело? Разве она не намерена когда-нибудь встретиться с мужем и жить с ним в прежней любви и счастье... когда папа́ позволит? Разве она не пишет ему по-прежнему самые нежные на свете письма? Вот такие, например: