Забытый император (Мария-Луиза – Наполеон)

Историки, как принято выражаться, не лгут...
Понятно, что, находясь в обществе столь изощренного соблазнителя, Мария-Луиза подвергалась серьезной опасности.
Нейпперг очень старался: его тешила сама мысль наставить рога Наполеону. Остроумный, галантный кавалер, он умел искусно покорять женские сердца, и Мария-Луиза постепенно проникалась к нему доверием. Женщине всегда приятно видеть, что ей поклоняются! И она даже не подозревала, что Нейпперг не только ухаживает, но и шпионит за ней, регулярно отправляя своему императору краткие, но деловые донесения:
«Сегодня здесь был проездом доверенный короля Жозефа с секретным поручением на остров Эльба. Из достоверных источников известно, что императрица в спешке написала и передала с ним несколько строк и свой локон – ко дню рождения императора Наполеона. По дороге посыльный заедет в Неаполь, куда, видимо, стекается вся информация».
Ну и так далее. А между тем Мария-Луиза все рвалась на Эльбу.
«Я буду счастлива, – писала она Наполеону, – приехать к тебе, как только мне отдадут сына. По моему настоянию его уже должны были привезти сюда, как вдруг пришло письмо от отца. Он просит незамедлительно вернуться в Вену, где на Конгрессе будет решаться судьба нашего сына. Судя по всему, Бурбоны делают все возможное, чтобы отнять у меня Парму. Здесь за мной следят австрийская, русская и французская разведка и контрразведка, а г-ну де Фитц-Джеймсу приказано арестовать меня в случае, если я все же вознамерюсь поехать на остров Эльба. Но, несмотря ни на что, верь – мое желание видеть тебя неизменно, и моя любовь к тебе придаст мне силы преодолеть все препятствия. Я уверена, что, если только меня не удержат силой, мы в ближайшее время будем вместе; но пока еще трудно сказать, какой оборот примет дело.
Я постараюсь выехать как можно скорее, а сейчас не могу позволить даже краткого отдыха посланному тобой офицеру. Если станет известно, что он здесь, его могут арестовать и тогда, несомненно, расстреляют. Ты не представляешь себе, какие строгие введены здесь порядки, даже австрийцы возмущены. Генерал Нейпперг сказал, что ему приказано изымать все мои письма к тебе...»
Да, действительно, Нейпперг сделал такое признание, чтобы заручиться еще большим доверием Марии-Луизы. И вскоре после этого в компании друзей он заявил:
– Не пройдет и шести месяцев, как я стану ее любовником, а в недалеком будущем – мужем.
Он исполнял свою шпионскую задачу очень тщательно: записывал ее разговоры, имена посещавших ее людей – все, вплоть до того, как изменяется выражение ее лица при упоминании о Наполеоне. Ну и, конечно, следил за каждой попыткой Марии-Луизы встретиться с неизвестными людьми, о чем докладывал императору Австрии. И вот однажды от него в Вену пришло следующее донесение:
«За последние десять дней три посланца Наполеона пытались склонить императрицу последовать на остров и соединиться со своим супругом, не дожидаясь высочайшего разрешения; они сообщили, что бриг императора стоит на якоре близ Генуи в ожидании ее величества. Но императрица твердо решила отклонять все предложения, ибо не хочет ранить отцовское сердце вашего величества. Эмиссары, в числе которых был и польский офицер, граф Лончинский, с недавних пор известный под фамилией Жермановский, вынуждены были уехать, не добившись от нее согласия. Муж чтицы Марии-Луизы, капитан Гуро, служивший на Эльбе, ушел в отставку. Покинув остров, он приехал к жене и привез от императора письмо. У меня есть все основания предположить, что в письме, написанном в очень несдержанном тоне, Наполеон в довольно резких выражениях упрекал императрицу в том, что она покинула его в несчастье, а также согласилась на разлуку с сыном. Письмо это крайне огорчило императрицу, и она даже занемогла. Это новое доказательство столь непочтительного к ней отношения лишь еще больше укрепило решение августейшей принцессы не ехать на остров. Во всяком случае, эта поездка не состоится без разрешения вашего величества, ибо опасения, которые она внушает, пересиливают желание соединиться с мужем. Разумеется, императрица не отправила отставного капитана Гуро обратно на Эльбу, а, напротив, намеревается взять его со своей свитой в Вену, где за ним, вероятно, установят наблюдение».
Да, Нейпперг не ошибался, утверждая, что Мария-Луиза больше не хочет ехать на Эльбу. Она и правда уже не хотела. И вот почему.
В своем последнем письме измученный долгой разлукой Наполеон потребовал, чтобы жена выехала к нему немедленно, угрожая «увезти ее силой в случае, если она будет медлить с отъездом». Кто знает, если бы она прочла это одна, столь нескрываемое желание только польстило бы ей. Но Нейпперг, театрально ужаснувшись, умудрился перевернуть ситуацию с ног на голову, и простодушная Мария-Луиза, которая привыкла доверять ему, тоже начала ужасаться.
Увезти силой, пишет Наполеон. Что это значит?! Что, ее похитят, как какую-нибудь дешевенькую танцовщицу из кабаре? Насильно отвезут на Эльбу? И... что она там будет делать?
Этот вопрос – главный вопрос ее нынешней жизни! – вдруг предстал перед ней с пронзительной ясностью. Она наконец разглядела выбор: жизнь с изгоем на краю света, без завтрашнего дня, – и безмятежная обеспеченная жизнь без всяких неприятностей, неожиданных происшествий, которую предлагал ей отец. И Нейпперг... к которому ее влекло теперь куда больше, чем к Наполеону.
Мария-Луиза больше не колебалась. И, отбросив сомнения, она написала императору Францу I обстоятельное письмо:
«Три дня назад некий офицер привез мне от императора письмо, в котором он приказывает мне немедленно приехать на Эльбу, где он ждет меня, сгорая от любви...
Спешу заверить вас, дорогой папа́, что сейчас я менее, чем когда-либо, склонна предпринять это путешествие, и даю вам честное слово, что не предприму его никогда без вашего на то согласия. Сообщите, пожалуйста, как бы вы желали, чтобы я ответила императору».
Нейпперг мог торжествовать победу. Теперь ему оставалось только пожать ее плоды. Что он и сделал в Швейцарии, уже неподалеку от австрийской границы.
Когда маленький караван бывшей французской императрицы прибыл на озеро Четырех Кантонов, внезапно разразилась гроза. Она застигла путников на склоне горы Риги и заставила их искать пристанища в довольно убогой гостинице «Золотое солнце».
Вот что писал по этому поводу один из свидетелей происшествия:
«В гостинице на горе Риги был нарушен установленный и до той поры строго соблюдаемый порядок, а именно: дежурный выездной лакей ночью спал перед дверью в спальню императрицы. Однако в гостинице комнаты, расположенные по обе стороны коридора, имели один выход, поэтому присутствие под дверью лакея представляло некоторое неудобство для императрицы. Как бы там ни было, на этот раз дежурному лакею велели устроиться на ночь на первом этаже.
Это позволило генералу Нейппергу без труда проникнуть в комнату Марии-Луизы. Под видом того, что хочет успокоить молодую женщину, напуганную небесным громом и блеском молний, он прилег на ее постель, прижал к себе и стал ласкать. Нейпперг знал свое дело и воспламенил Марию-Луизу там, куда вечно спешащий Наполеон наведывался лишь второпях.
Ослепленная страстью, экс-императрица забыла про грозу.
Несколько дней спустя тайный агент довел до сведения австрийского императора, каким образом генерал Нейпперг удерживал Марию-Луизу на континенте. Без всякого стеснения Франц I воскликнул:
– Слава Богу! Я не ошибся в выборе кавалера!»
Вот так был предан великий Наполеон. Предан человеком, в котором он видел свою последнюю надежду и опору.
Осталось рассказать лишь о последствиях этого предательства.
С каждой ночью, проведенной с Нейппергом, узы, соединявшие Марию-Луизу с Наполеоном, ослабевали. Да и днем немало находилось народу, желавшего их ослабить...
Как-то вечером в салоне, при гостях, Боссе, бывший камергер королевского дворца в Тюильри, заговорил о супружеской неверности Наполеона.
– Придворные дамы из свиты императрицы отдавались ему за одну шаль, – смеясь, рассказывал он. – Одной только герцогине де Монтебелло пришлось подарить три...