Собаки из дикого камня

Акцент восточника становился всё заметнее. Наверное, он устал. Ну что же, это естественно.
— Хорошо, Курбан. Я понял, я подумаю об этом. Что ты скажешь, если я куплю у тебя эту гравюру?
— Сделай милость, господин Лотар, прими её от меня в подарок. Это будет… как это называется, да… заклад в спасение города.
— Ты имел в виду вклад, наверное. — На всякий случай Сухмет произнёс очень энергично ещё несколько слов. Лотару показалось, что Сухмет назвал одно и то же понятие на нескольких языках.
Восточник закивал:
— Да, вклад.
И он произнёс очень длинную фразу на одном из языков, который помянул, должно быть, Сухмет. Тот кивнул:
— Ну что же, если ты меня благодаришь, я тоже благодарю тебя.
Желтоголовый усмехнулся и скатал гравюру трубочкой. Попутно он пытался определить остатки прикосновений того человека, который владел ею до Курбана. Но их не было.
Когда дверь за ними закрылась и тихо стали защёлкиваться задвижки с секретом, Сухмет произнёс:
— Значит, это — след? Лотар вздохнул:
— Только очень уж вовремя он появился, тебе не кажется?
 
Глава 7
Ночью Лотар спал плохо, ему снилась горячая завеса, колоколом накрывшая Мирам, пустота перехода в оазисе Беклем и отливающие красным светом безумные глаза принцессы Мицар, когда они дрались в пещере сверкающих кристаллов. Проснулся он незадолго до рассвета. Ему казалось, что в воздухе разлита тонкая, горчащая дымка смерти.
Он вышел на задний двор и резко, в темпе бегущего оленя, сделал небольшую разминку, но и после этого его настроение не улучшилось.
Через полчаса к нему вышел Рубос, который спал этой ночью, как и было приказано, превосходно. Сухмет вышел следом за Рубосом и принялся весело плескаться в лохани с водой, бурча, что драка, наверное, готовится жестокая, потому что Рубос обычно так спит только перед боем.
— Или в родном городе, старик, — объявил гигант и, немного рисуясь, попробовал покрутить в воздухе свой меч с перехватами, но после того, как уронил его в третий раз, зевнул и сказал, что пора завтракать.
Служанки Шува, проклиная про себя неугомонных постояльцев, но вслух не произнося ни слова, принесли чай для Сухмета с Лотаром и остатки вчерашнего пиршества для Рубоса. Но еда не заняла и десяти минут. Вскоре все трое уже стояли перед княжескими конюшнями и объясняли главному конюху, что им нужно получить трёх лошадок порезвей и повыносливей. Конюх ничего не понимал, крутил головой и порывался идти поить тёплой водой каких-то жеребчиков, которые ночью могли приостыть и которых отогреет только тёплое пойло.
Наконец в конюшне появился прыщеватый тип в малиновой ливрее и с тонким, смешным мечом, который смотрелся на нём, как седло на страусе. Он пошептался с конюхом, и из конюшни вывели трёх осёдланных лошадей.
Едва они выехали за ворота, как Рубос вдохнул полной грудью и заявил, что теперь-то он готов ко всему и даже может, пожалуй, не ронять меч на тренировке. Потом он спросил:
— Кстати, о мечах. Лотар, куда мы направляемся?
— Гергос сказал, что последним пал замок Кибата. Ты знаешь к нему дорогу?
— Каждый мальчишка знает. Я могу проводить тебя туда с закрытыми глазами.
— Когда мы туда приедем? Рубос посмотрел на солнце, показавшееся из-за восточного края горы.
— На наших лошадках часа через два будем на месте. — Он подъехал ближе к Лотару. — Жаль, тренировочных мечей нет, верно?
— Не знаю, я уже поработал немного, — рассеянно ответил Желтоголовый.
Он внимательно слушал, как в миле впереди раздавался тяжёлый топот подков. Что-то в нём было тревожное, даже Сухмет вытянул шею, ожидая какой-то неприятности.
Они немного проехали в молчании. Рубос, который ещё ничего не услышал, оглядывался по сторонам. Наконец он не выдержал:
— Послушай, может, запеть? Тогда эти убийцы и насильники, о которых вчера все столько говорили, должны к нам сбежаться, и мы сможем с полным основанием на них напасть.
— Если ты запоёшь, возможно, мне тоже придётся на тебя напасть, — проговорил Сухмет, весело кивнув. За ночь он так и не смог избавиться от подхваченной у Курбана привычки.
— Ну а всё-таки где они?
— Кто? — спросил Лотар, следя за всадником, до которого осталось уже меньше полумили.
— Ну, грабители, мародёры, висельники.
— Вечером были у стен Мирама, а теперь, как видишь, никого не осталось.
— Почему?
— Это мы, кажется, можем выяснить вот у него.
Всадник наконец показался из-за поворота. На груди его разодранной кожаной куртки был вышит герб, который Лотар уже где-то видел. Всадник едва держался в седле, было понятно, что он ранен, и довольно серьёзно. Раненому было так плохо, что он заметил трёх всадников, только когда до них осталось не больше сотни шагов. Он остановился и неуверенным, пьяным жестом попытался достать меч из ножен.
— Мы друзья! — крикнул Лотар. — Мы служим князю Тизуну. Если ты нуждаешься в помощи, мы поможем тебе.
Всадник, качаясь в седле, выпустил меч, который так и не смог вытащить, и хрипло что-то проговорил. Даже Сухмет не разобрал слов.
— Мы можем подъехать? — спросил старик, опасаясь, что раненый выкинет какую-нибудь глупость. Он тронул поводья и подъехал ближе.
— Вода есть? — спросил раненый запёкшимися губами.
Рубос торопливо отстегнул свою фляжку и протянул её воину. Тот надолго припал к горлышку. Кадык на его горле забился, как пойманная птица. Наконец он оторвался от горлышка.
— Это герб Кибата? — полуутвердительно спросил Рубос.
— Я сержант из замка Кибата, — кивнул всадник. — Ночью на нас напали собаки и мародёры. Мы… — Он умолк и чуть отвёл в сторону правую руку. Левую он прижимал к груди.
— Тебе помочь? — спросил Сухмет.
— Мне досталось меньше, чем другим. До города далеко?
Рубос оглянулся:
— Считай, уже доехал.
— Мародёры там есть или они все у нас собрались? — спросил сержант, вернув флягу и с трудом подбирая поводья, чтобы продолжить путь.
— Я никого не заметил. Всё вымерло, как после разудалой свадьбы. — Рубос с тревогой поднял глаза на Лотара: — Может, его проводить, Лотар? А через полчаса я вас догоню.
Но Лотар своим дальновидением уже разыскивал впереди замок, который этой ночью для многих стал местом гибели. Это оказалось несложно. Среди тумана, состоящего из криков раненых и ещё не остывшей боли умерших, он увидел фигуры людей, которые бродили по развалинам, грабя и добивая живых защитников, уверенные в безнаказанности. Вот только, как всегда в таких видениях, Лотар не знал, как туда поскорее добраться.
— Нужно спешить, Рубос, там ещё не кончилось.
Сержант прикрыл на мгновение воспалённые глаза.
— Не нужно, друг, если мародёров впереди нет, я справлюсь. Вам — удачи.
Как ни устал он после ночного боя и безумной скачки, как ни был слаб от раны, он пришпорил коня и с трудом перевёл его в галоп. Конь устал не меньше всадника, в треске его копыт по сухой земле иногда слышались сбои, словно он оступался.
Рубос проводил его глазами.
— Ничего, доберётся, — сказал он и вдруг с гиканьем помчался по дороге вперёд.
К замку они летели больше часа. То один, то другой вырывался вперёд. Это помогало лошадям.
Наконец, пролетев рощицу смолистых тисов, Рубос, который на этот раз был впереди, поднял руку и остановил своего коня. Лотар оказался рядом раньше, чем тот перевёл дух. Сухмет возник сразу за Лотаром, словно составлял с ним одно целое.
Все трое вглядывались вперёд, и их руки привычно проверяли оружие, пробовали, как клинки выходят из ножен, подтягивали ремни. Все думали только о том, что лежало за тонкой, полупрозрачной пеленой утреннего тумана, затопившего широкую лощину, в которой стоял замок.
Лотар усилил остроту восприятия, чтобы ненароком не пропустить шальную стрелу из арбалета, и сейчас это мешало ему понять, что же происходит за туманом. Он подумал, что придётся усиленно тренироваться, потому что такие вещи нужно делать одновременно, как и многое другое, что он утратил за время вынужденного безделья на Алдуине и на корабле.