Умирать подано

Гость, прибывший в город на персональном транспорте, перед самой табличкой «Новоблудск» нарывался на полосатый шлагбаум и суровых мужичков в камуфляже и красных железнодорожных фуражках. Случайный прохожий мог стать свидетелем любопытного диалога:
– Стоять. Вы как к нам ехали? Через Украину?  note 1
– Да.
– Тогда сорок долларов за транзит.
– А если не через Украину?
– Тогда не надо.
– Значит, я ехал не через Украину.
– Тогда проезжай.
Заповеди «Лохов бояться – в долг не брать» и «Лоха кинуть не грешно» бережно передавались из поколения в поколение и неукоснительно соблюдались в быту.
Новоблудск подарил Родине трех воров в законе, двух маньяков, одного депутата Государственной думы, рок-группу «Мочить» и автора бестселлера «Кровь из носа» Альберта Рыхлого.
Управлял городом избранный народом мэр, использовавший для своей предвыборной кампании, как поговаривали недобрые языки, вы-
Пучку от благотворительных лотерей и добровольные пожертвования коммерческих структур в фонд «Новоблудские сироты», проще «общак». Впрочем, возможно, эти слухи в бессильной злобе распускала проигравшая сторона, а мэр служил Новоблудску на идейных началах, верой и правдой. Срок его идейного правления истекал в июле, что грозило городу политическим шоу с привлечением всех видов художественной самодеятельности. Воля народа находилась в опытных руках.
К началу описываемых событий все радиостанции обещали затяжные дожди и грозы, однако с утра на всей территории Новоблудска палило солнце…
 
ГЛАВА 1
– Теперь самое главное… – Шеф снял очки, бросил их на пачку свежих сводок и обвел присутствующих в кабинете обжигающим, взрывоопасным взглядом.
Те, кто хорошо знал привычки начальника райотдела, догадались, что сейчас Виталий Андреевич Вдовин действительно выложит самое главное и, вероятно, не самое приятное, хотя после разгона, устроенного им за последние часы, мало кто мог предположить, какие претензии он припас на посошок.
Начальники отделов, служб, заместители и заместители заместителей, капитаны, майоры и подполковники, уткнувшиеся в свои рабочие блокноты, подняли глаза и напряженно замерли в ожидании последнего слова.
Встрепенулся даже руководитель милицейского автохозяйства, приглашенный сегодня на утреннее совещание и нечаянно уснувший, пригревшись у батареи. Казалось, «все главное» было уже сказано. Хреновые результаты проведенного накануне рейда, обвальный рост детской преступности, нерациональное планирование рабочего времени, бардак в сводках и прочие не менее важные проступки. Подчиненные неубедительно оправдывались, пытались перевести стрелки на других. Более опытные не переводили и не оправдывались – молча соглашались, разводили руками и украдкой поглядывали на огромные настенные часы.
– Так вот, – Виталий Андреевич немножко замешкался, кашлянул в кулак, как бы собираясь с мыслями, и наконец громовым голосом выдал:
– В конце концов, черт возьми, сколько можно напоминать, что в сортире после себя надо спускать?! Неужели трудно дернуть ручку?! По коридору не пройти – не райуправление, а конюшня! Сами же нюхаем! Мне что, выговорешниками вас учить?! Все, свободны, давайте по рабочим местам!
По перепаду в голосе шефа все поняли, что посошок идет от сердца и в силу этого заключительная часть выступления действительно главная. Рейды рейдами, планы планами, а по коридору каждый день ходим. Пару раз пройдешь, и детская преступность тебя больше не заботит.
– Юрий Сергеевич, задержитесь, – Вдовин кивнул на стул начальнику отдела уголовного розыска Громову.
Громов, мужик сорока с небольшим лет, с темными кругами под глазами, оставшимися после суточного дежурства, но с чисто выбритым подбородком, вернулся и присел на указанное место.
Он молотил в районе давно, лет пятнадцать, занимая руководящие должности, но не являясь при этом карьеристом, как можно было бы подумать, заглянув в его личное дело. Юрий Сергеевич относился к той категории сотрудников, в которых способности к управленческой деятельности заложены самой природой, и кресло свое занимал по призванию, а не благодаря карьере. Многие его коллеги, не один год пропахав в качестве рабочих пчел и потом получив портфель, быстро слетали, не удержавшись в кресле. Что и понятно, здесь было недостаточно одного знания азов – ценились прежде всего способности политика, стратега, психолога. А к тому же Громов был просто порядочным мужиком, смотревшим на вещи с позиций здравого смысла, которого в системе Министерства внутренних дел становилось все меньше и меньше, а значит, фигура начальника уголовного розыска становилась все более и более неудобной. Нервотрепки делали свое созидательное дело, за последний год Громова дважды прямо из кабинета увозила «скорая», но до пенсионного возраста оставался целый год, и приходилось терпеть, зарабатывая гарантированный кусок хлеба к старости.
Вдовин расстегнул китель, подошел к аквариуму с единственной выжившей рыбкой, достал корм, бросил щепотку на поверхность воды. Рыбка лениво подплыла к угощению, но тут же, передумав завтракать, скрылась в траве.
– Ну и пошла ты… – Виталий Андреевич бросил коробочку и вернулся за стол. – Жить захочешь, сожрешь.
– Мяса надо, – подсказал Громов.
– Нет мяса… Так, Сергеевич, за вчера что-нибудь появилось?
Громов пожал плечами:
– Да откуда? С крыши, что ли, упадет? Дай Бог, обход закончим целиком да свидетелей найдем. Сейчас на объем вся работа. История скандальная, докладывать и оправдываться будем часто и долго, так хоть не с пустыми руками на ковер выйдем.
– Можешь не объяснять. Персоны VIР, будь они… Вот, почитай, – Виталий Андреевич извлек из стола свежий номер газеты и протянул Громову, – началось уже. Резонанс, версии. Все, мать их, на политику переведут. Бабку в подъезде прибьют из-за пенсии, так никакого резонанса, никаких газет, а здесь устроили фейерверк… А иная бабка в сотню раз больше уважения заслуживает, чем этот… Журналисты независимые, паппарацци херовы. Вся их независимость до первого расстройства желудка.
Продолжая ворчать, Вдовин вновь поднялся и направился к голодной рыбке. Юрий Сергеевич развернул газету и прочел указанную заметку под броским заголовком «Уходя, гасите всех».
Статья была посвящена совершенному три дня назад убийству господина Салтыкова, крупного чиновника из окружения мэра. Леопольд Степанович, так звали погибшего, хотя и не имел официальной приставки «вице», но несомненно играл несколько ведущих партий в оркестре исполнительной власти. Само по себе убийство чиновника такого ранга способно наделать много шума, а если добавить к этому ряд событий, произошедших накануне, то станет очевидным, почему к расследованию дела проявлялось столь пристальное внимание.
Предстоящие в недалеком будущем выборы вовлекали в гонку все новых лиц, любое маломальское событие могло трактоваться в выгодном тем или иным кругам свете и, конечно, использоваться в собственных интересах. Что, впрочем, характерно для любой политической интриги в любом цивилизованном обществе. Но поскольку российское общество до конца цивилизованным назвать все-таки стремно, то и методы политических разборок были в большинстве своем стремные. Из чужих кроватей и саун, ресторанов и ночных клубов выползал компроматик, до нужного времени прятавшийся под замком; обретали смелость независимые журналисты; возбуждались показательные уголовные дела; денежными таранами пробивались двери кабинетов, а контрольными выстрелами – черепа. Короче, создавалась нормальная рабочая обстановка.
Именно в такой обстановке на территории райотдела, возглавляемого полковником милиции Вдовиным, и случилась неприятность с Леопольдом Степановичем Салтыковым. Последний третьего дня был найден в собственной квартире с пулевым ранением головы и, соответственно, со всеми признаками кончины. Нашла покойного жена, вернувшаяся из двухнедельного тура по Европе и крайне недовольная тем обстоятельством, что ее не встретили на вокзале, как было условлено. Горя желанием устроить скандал с, как минимум, битьем посуды, она поймала такси, примчалась домой, открыла дверь ключом и с горечью поняла, что скандал сорвался. Леопольд Степанович без посторонней одежды – в смысле совсем без одежды – лежал на супружеском ложе, обнимая подушку, через которую и был произведен выстрел.