Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота

А рот у Леши был не папин и не мамин, а свой собственный. Большой и толстогубый. Иногда улыбчивый, а порой упрямый.
Про Дашу же рассказывать много нечего. Она вся была в маму. Знакомые так и говорили: «Какая у вас славная девочка! Мамина копия…»
Мамина копия нерешительно сказала:
– Леша – старая лошадь… – Она и сама понимала, что это не очень удачно.
Он рассеянно откликнулся:
– Даша – манная каша… – И насторожился: – Тс-с…
Он сел в своей кровати. А Даша, наоборот, ойкнула и вжалась в подушку. Натянула до глаз одеяло.
Комната была просторная. Мебель в ней стояла разная – и знакомая, из прежней квартиры, и та, что осталась от старой хозяйки. У двери возвышался широкий платяной шкаф с львиными мордами на дверцах. А за дверцами кто-то шебуршал. Потом громким виноватым шепотом попросил:
– Извините, пожалуйста, не могли бы вы меня выпустить?..
– Мама… – пискнула Даша. Громко завопить она не могла, голос пропал от испуга.
Леша сперва тоже хотел позвать маму и папу. Но пересилил страх. Такой был у Леши характер: если рядом кто-то боялся, сам он делался смелее. Наверно, из упрямства.
– Кто там? – сказал он тонким, но достаточно мужественным голосом.
– Видите ли… мне трудно так сразу объяснить. Я здешний житель…
– А зачем вы туда забрались? Без спросу!
– Простите, пожалуйста. Я из любопытства. Хотелось посмотреть на новых жильцов, а знакомиться я не умею… Можно, я выйду? Здесь ужасно пыльно…
– Да кто вам не дает, – храбро сказал Леша. – Шкаф не заперт.
– Не заперт, но вы же сами его ночью заколдовали…
– А-а! – вспомнил Леша.
Ночью было вот что. Лешу разбудила Даша, она сидела на его кровати и трясла его за плечо:
– Лешка, я боюсь…
Он открыл глаза. В окно светила бледная звезда. В комнате (большой и непривычной) стоял сумрак. Что-то потрескивало, шелестело, пошевеливалось по углам. Леше стало очень даже не по себе. Но от Дашиного страха он осмелел:
– Чего ты боишься, глупая?
– Кто-то возится… По-моему, в шкафу.
– Ну и пусть возится, если охота.
– А если вылезет…
– Я вот ему вылезу!
Чоки-чок,
Двери на крючок.
Кто из шкафа сунется —
По башке щелчок! 
Сразу стало тихо. Спокойно. Не страшно. Даша повздыхала и забралась в свою постель. Только попросила:
– Ты не спи, пока я не усну, ладно?
– Ладно, – пообещал брат. И почти сразу уснул.
Значит, все это не приснилось! Ой-ей-ей… Кто же там, в этом шкафу музейного вида?
Леша поднабрался еще побольше храбрости. К тому же при утреннем солнышке все не так страшно, как ночью.
– Ладно, выходите…
Чоки-чок,
Отворись, крючок… 
– Только вы не пугайтесь, пожалуйста, – попросили из-за двери.
Леша даже рассердился слегка:
– Вылезайте живо! Мы не нервные!
Но на всякий случай он нащупал под подушкой свою рогатку и шарик из высохшей глины.
Дверцы со скрипом (конечно же, с медленным таинственным скрипом!) растворились, и на свет выбралось… существо.
Представьте себе метровой высоты пузатый самовар с футбольным мячом вместо чайника. А еще представьте, что самовар этот и мяч обмазали клеем и вываляли в клочьях пыльной шерсти, пакли, паутины и всякого мусора, затем украсили мяч-голову большущими круглыми глазами. Зелеными, как бутылочное стекло. Угадывался у мяча и широкий рот, но не было даже намека на нос.
Подставки у мохнатого самовара не имелось, зато были тонкие черные ножки в облезлых, подвязанных веревочками калошах. Самоварных ручек-держалок и крана тоже не наблюдалось, но виднелись руки почти человечьи. Только мохнатые и с ладонями цвета старых картофелин…
Леша вдруг сообразил, что Даша тихонько визжит, а сам он сидит с рогаткой на изготовку.
– Руки вверх!
Существо послушно подняло руки с растопыренными пальцами.
– Не стреляйте, пожалуйста, я сдаюсь.
Зеленые глаза были испуганные и, кажется, печальные.
Леше стало неловко, и он опустил рогатку.
– Это я так просто… Дашка, не пищи!.. Кто вы такой?
– Видите ли… ых-пых… я… так сказать…
– Вы, наверно, инопланетянин?
– Ни в малейшей степени… Наоборот, я совершенно земное создание. Уроженец этого дома…
– А, понимаю! Вы домовой!
– М-м… если по должности, то, пожалуй, да… А если по происхождению, то не совсем… Вы позволите мне опустить руки?
– Да, конечно… Не обижайтесь.
– Видите ли, настоящие домовые – это порода домашних гномов. В свое время их предки из лесов перебрались в деревни и города и стали обитать рядом с людьми. А я… Мой папа был самовар, а мама – здешнее привидение. Они полюбили друг друга, и от их горячей любви родилось я…
– А где теперь ваши родители? – вежливо осведомился Леша. По правде говоря, его интересовало лишь привидение, самовар он и без того видел множество раз.
– Ых… увы… Папа состарился, его отправили в утиль, мама последовала за ним. Что с ними стало потом, я не знаю. Это было в давние времена… Меня зовут Ыхало…
– Очень приятно, – тихонько сказала Даша. Во время беседы она перебралась к брату и теперь храбро прижималась к нему.
– Я очень рад, что вам приятно! – обрадовалось Ыхало. – А то прежняя хозяйка меня терпеть не могла. Сперва боялась, а потом стала загонять шваброй в самые глухие закоулки. И совершенно не желала со мной разговаривать… Представьте себе, с той поры, как не стало Ореста Марковича, я впервые разговариваю с людьми.
– Вы приходите к нам почаще, – сказал Леша.
– Вы ужасно симпатичный, – сказала Даша.
– Благодарю вас… Только, простите, с меня иногда мусор сыплется, я давно не чистилось.
– Пустяки! – успокоила его Даша. – У нас новый замечательный пылесос. Фирмы «Филипс».
В это время за дверью раздался мамин голос:
– Эй, Лешки-Дашки, встать, как неваляшки! Я иду…
– Ай… – сказало Ыхало. Хотело забраться обратно в шкаф, но Даша воскликнула:
– Не бойтесь! Мама у нас хорошая!.. Садитесь вот в это кресло…
– Я стесняюсь…
Но деваться было некуда, потому что прикрывшиеся сами собой дверцы заело. Ыхало съежилось в старинном кресле, поджало ножки. Зажмурилось, потом приоткрыло один глаз.
Мама вошла. Она была в халате и со шваброй.
– Мамочка, ты только не волнуйся… – начал Леша.
Мама уронила швабру, слегка присела, взяла себя за щеки. Глаза у нее сделались круглые.
– Мамочка, ты только не пугайся… – опять заговорил Леша. – Это…
Мама качнула головой и сказала нараспев:
– Ка-ка-я прелесть…
– Оно тебе нравится?! – подскочила Даша.
– Я в полном восторге! – Мама сияла.
Ыхало выбралось из кресла и засеменило к маме. Потупилось.
– Позвольте представиться. Меня зовут Ыхало…
– Очень, очень рада! – Мама протянула руку. Ыхало дало ей свою ладонь. Мама затрясла ее, да так сильно, что… рука Ыхала оторвалась! Осталась у мамы в пальцах и шевелилась сама по себе.
– Ай! – ужасно испугалась мама. Уронила руку.
– Ничего, ничего! – Ыхало левой рукой подхватило упавшую правую, приставило к месту. – Не беспокойтесь, пожалуйста, это бывает. Дело в том, что когда я радуюсь, то обязательно размягчаюсь. Делаюсь похожим на маму, которая состояла из тумана… А если огорчаюсь и сержусь – наоборот, становлюсь как металлический папа… А сейчас я просто таю…
Мама отдышалась. Заулыбалась опять:
– Я тоже таю от удовольствия…
– Мама, Ыхало – здешний житель, – начал рассказывать Леша. – Его папа был самовар, а…
– Не надо ничего мне объяснять! – воскликнула мама. – Я все понимаю! Вы, Ыхало, душа этого дома! Не так ли?
– Гм… – Ыхало начало таять прямо на глазах. – Видите ли… я над этим, по правде говоря, не задумывалось. Но в какой-то степени…