Давно закончилась осада…

– Ну, хорошо, оставим это. Удача в том, что первым к происшествию подоспел я, а не наш сторож Ефимыч. Он бы, чего доброго, отвел всех без разбора в кладовую, где у него для подобных случаев есть, по слухам, подходящие хворостины…
Коля исподлобья метнул взгляд на директора.
– Говорили, что здесь не будет такого!
– Конечно, конечно. Да ведь Ефимыч-то по простоте душевной и преклонности возраста может об этом не помнить… Впрочем, шучу… Скажите-ка мне, Коля… Вас ведь Колей зовут?
– Да… Владимир Несторович.
– Скажите, Коля, как вам первый день занятий?
Коля опять глянул исподлобья. Уже посмелее.
– Мне понравилось, Владимир Несторович.
– Да? А что понравилось более всего?
– Ну… то, что будет корабельная наука.
– А! Вы чувствуете склонность к морскому делу?
– Да… мне нравятся корабли, – выдохнул Коля. И подумал: «Уж не знает ли он о корпусе?»
Директор, видимо, не знал. Кивнул:
– Весьма похвально. Я понимаю, что вы не стремитесь стать мастеровым в доках, но знание кораблей не лишнее для всякого человека, независимо от рода его занятий. Полезно оно и людям искусства, и людям науки. Ибо это знание – часть человеческого опыта. В кораблях есть особая стройность и гармония, которая облагораживает душу и тем помогает во всех делах… Я понятно изъясняюсь?
– Да, Владимир Несторович.
– Ну, ступайте. И кланяйтесь тетушке. – Директор зашагал про коридору. Коля (словно в корпусе) сделал строевой полупоклон его спине и щелкнул каблуками. Затем поспешил к ребятам.
Кудлатый плаксиво обвинял Фрола, что он ябеда. Фрол отвечал убежденно и снисходительно:
– Ябеда, это ежели человек ради выгоды жалуется или из подлости. А я не хотел, чтобы досталось невиноватому. Ты силён на того, кто меньше. Сам полез – сам и получил…
Женя Славутский держался в сторонке. Нерешительно улыбнулся навстречу Коле.
– Спасибо, что вступились. Я хотел сам, да не успел…
– Пустяки, – сказал Коля, тихонько гордясь собой.
– Директор сильно ругал вас?
– Ничуть не ругал… А вы хорошо отвечали про рангоут. Вы много читали о кораблях, да?
Фрол сказал со стороны:
– Перестали бы «выкать», не в лицее ведь. Засмеют.
– В самом деле… – спохватился Коля.
– Да, конечно, – опять улыбнулся Женя. Славно так улыбнулся, у Коли затеплело внутри. А Женя вдруг качнулся мимо Коли:
– Ой, за мной… то есть ко мне пришли. Это Лена, моя сестра.
Коля, оглянувшись, увидел в конце коридора девушку в серой шляпке и длинной суконной накидке. Женя побежал к ней, стуча каблуками. Потом оглянулся, махнул Коле ладонью. А между Колей и Фролом возник розовощекий радостный Федюня.
– Ждёте? А вот и я! Ну что, идем домой?
Конечно, Коля ни словечка не сказал Тё-Тане про драку. Тут бы такая воспитательная беседа началась – до ночи.
– Всё было в порядке. Директор речь говорил. Даже две… – Коля хихикнул про себя. – Одну торжественную, а другую… так, поменьше. О пользе корабельной гармонии.
– Что-что?
– Ну, как всем людям полезны корабельные знания… А не только тем, кто учится в морском корпусе.
– Николя?, ты несносен…
– Причем тут я? Это директор. Кстати, он сказал: «Кланяйтесь тетушке».
– Да? И ты молчал полдня!
– Подумаешь! Поклон – не селедка, не протухнет…
– Николя?! Это… что за речи? Ты где научился? У здешних детей?
– Это я сам придумал, – гордо сообщил Коля. – Литературная фраза для какого-нибудь сочинения.
– Ты решил отправить меня в могилу…
– Что вы, Тё-Таня! Если вы туда отправитесь, я буду очень огорчен. И все остальные тоже!
– Кто эти остальные?
– Ну… Борис Петрович, например…
– Весьма вероятно. Он меня ценит как помощницу… Кстати, он обещал сегодня вечером зайти, если будет возможность…
– Вот видите!
– Что «вот видите»? Он хотел поздравить тебя.
– Ну да, я понимаю…
– Николя?!
– Больше не буду!.. Только сделайте мне еще один подарок к именинам…
– Вот как? Тебе мало того, что есть?
– Это ма-аленький, совсем недорогой подарок. Не зовите меня больше «Николя?». По крайней мере, при посторонних… А то мальчики смеются…
– В самом деле? И как же они смеются?
– Ну… вот так…
Ни коля, ни дворя,
Хоть и родом из дворян… 
– Это наверняка Фрол! Я заметила у него склонность к неуклюжему рифмованию… По-моему, он какой-то… недобрый.
– Он… просто любит подшутить. Зато он справедливый! Заступается за тех, кто слабее. Вот и сегодня в школе вступился за одного…
– За тебя?! – всполошилась Татьяна Фаддеевна.
– Ничуть не за меня! За себя я теперь, если надо, и сам постою исправно, – гордо ответствовал Коля. В слове «теперь» было немало смысла, и Татьяна Фаддеевна, возведя брови, собралась обдумать его. Но в этот миг в сенях деликатно поколотили в дверь.
– О! Это Борис Петрович! – Тетушка, шурша юбками, поспешила через комнату и кухню.
Оказалось, что это не доктор Орешников. Это были Фрол (легок на помине!) и Федюня. Оба сдернули шапки. Федюня посапывал, а Фрол – прямой и тонкошеий – сказал независимо:
– С праздником вас, Татьяна Фаддеевна. Вы позволите Коле погулять с нами?
– Что?.. Да, с праздником. Вас тоже… Погулять?! Сейчас?! Мальчики, ночь на дворе!
– Да какая же ночь! – взвыл Коля и отчаянно оглянулся. Через дверь видны были тяжелые часы, оставшиеся от вдовы Кондратьевой. – Еще восьми нет!
– Но такая тьма…
– А у нас фонарь. И звезды ясно горят, – вдруг подал голос Федюня. И засопел пуще прежнего…
– Но…
– Ребята, подождите… – И Коля решительно уволок Татьяну Фаддеевну за рукав в комнату. Там он сказал со сдавленным стоном: – Тё-Таня, вы хотите, чтобы все говорили: «Он от теткиной юбки ни на шаг»? Вы же сами были против такого!
– Да, но… А что я скажу Борису Петровичу, когда он придет и спросит: «Где именинник?» Получится ужасно неприлично…
– Но он же не сказал, что придет точно! А если придет… посидите вдвоем, выпьете чаю за мое здоровье. Не соскучитесь…
– Кто-то отправится у меня за кровать, в угол, и будет стоять там до ночи…
– Ладно! Только после прогулки. Хорошо?
– О, Господь, за что мне эти испытания… 
Татьяна Фаддеевна, тиская пальцы, опять вышла на кухню. 
– Все же я не понимаю такой фантазии. Бродить во тьме среди развалин. Чтобы свихнуть шеи…
– Да мы ничего не свихнем, Татьяна Фаддеевна, – снисходительно сообщил Фрол. – И бродить не будем, а посидим в Боцманском погребке…
– Еще не легче! Это трактир?
Федюня заливисто засмеялся. Фрол объяснил терпеливо:
– Ничуть не трактир. Это подвальчик под хатой, где раньше боцман Гарпуненко жил, до осады еще. Дом разбитый, а погребок уцелел, мы в нем сделали себе место, вроде кают-компании. Там и печурка есть. Сходимся, всякие истории рассказываем, иногда чаек пьем. Вот и сегодня собрали кое-какую снедь, чтобы поздравить именинника…
– Тё-Таня, ну вы же помните! У нас с Юрой Кавалеровым и Никиткой Броновым было похожее, в сарайчике на Касьяновом пустыре!
– Еще бы не помнить! Вы едва не спалили его своими свечками…
– Ну, погребок-то не спалить, – с прежней снисходительной ноткой отозвался Фрол. – Уж коли французы не смогли, мы и вовсе…
– И где же это… заведение? Где я должна искать Николь… Николая, если он до полуночи не объявится дома?
– Да чего там искать, это в двух шагах, – улыбнулся Фрол.
– И Саша знает, – опять подал голос Федюня. – Савушка за ней как раз побежал.
– А! Так, значит, Саша пойдет с вами? – Видно было, что тетушка испытала немалое облегчение.
Фрол кивнул:
– Женские руки полезны, ежели надо готовить стол… Да вот и она!
В дверь протиснулись Саша и Савушка. Даже при слабой лампе заметно было, что щеки у них розовые с морозца.