Давно закончилась осада…

– Я не с брехней. Я помочь хочу. Есть же много способов получить огонь. Некоторые люди даже с помощью льда костры разжигают…
Фрол уронил руки.
– Че-во?
– Вот тебе и «чево». С помощью льда. Не слыхал?
– Спятил Николя?, – уверенно сообщил Фрол. – С помощью льда лечат больные головы. В которых мозга? за мозгу? зацепилась. Называется «компресс». Попроси своего знакомого доктора…
– Доктор тебе нужен, – миролюбиво объяснил Коля. – От упрямства лечить. Ты, как упрешься, ничего знать не хочешь.
– Да чего знать-то? Что льдом огонь добывают?
– Ну да!
– Больной, – убежденно сказал Фрол.
Остальные смотрели на Колю приоткрыв рты. И с сочувствием. Видно, тоже как на больного. Все, кроме Жени. Тот, кажется, что-то понимал. Да, он же читал роман Жюля Верна! Ладно, лишь бы не раскрыл секрет заранее. Коля незаметно мигнул ему.
– Значит, не веришь? – спросил он Фрола.
– Гы… – выдохнул Фрол.
И тогда Коля наконец сказал:
– Спорим!
– Об чем?
– О том, что льдом зажгу твою трубку!
Фрол помигал. Потом что-то новое появилось в его глазах. Какая-то хитрая мысль.
– Ладно, спорим! А на что?
– Давай на что-нибудь важное. Дело-то все же непростое…
– Договорились. И смотри не отпирайся. Ежели проспоришь, в полночь пойдешь на кладбище и принесешь с могилы капитана Банникова жестяной цветок. А мы подождем, – ласково проговорил Фрол.
В осаду не каждого хоронили на Северной стороне. Некоторым, особенно убитым в начале войны, «посчастливилось» обрести место вблизи города. Могила капитан-лейтенанта Банникова, погибшего в ноябре пятьдесят четвертого года, находилась в самой середине здешнего кладбища. Она была знаменита лежавшим на плите большущим якорем и надетым на каменный крест железным венком с серебристыми жестяными розами. Сходить ночью на кладбище и добыть такую розу считалось у всех мальчишек делом весьма славным и геройским. Во всем городе таких смельчаков можно было перечесть по пальцам. Фрол был среди них. (Но ему что, с пистолем-то!)
Фрол смотрел выжидательно. Не пойдет мальчик Николя? среди ночи на кладбище. Он и в сумерках-то норовит быть поближе к остальным, когда шагают вблизи разбитых домов.
Коля обмер. Внутри. А что, если не получится? Но не было обратного пути. Он сказал небрежно:
– Хоть цветок, хоть целый букет…
– И не говори, что тетушка не пустила!
– Не скажу… А с тебя что требовать, когда проспоришь?
– А чего хочешь?
– Пистолет!
Фрол мигнул. Догадался о чем-то? Но… какой же человек в здравом уме допустит, что изо льда получается огонь? А если тут прячется хитрость, он, Фрол, не лыком шит, разглядит вовремя!
– Замётано!.. Разбивайте!
Они сцепили в рукопожатии пальцы, и Савушке – самому бесхитростному – поручено было расшибить эту сцепку ребром ладони.
– Ну! – сказал Фрол. – Теперь пошли наверх! Там лужи застывшие, льда сколько хочешь.
Коля отозвался деловито:
– Не из всякой лужи лед пригоден. Пошли к Маркелычу. Там этим делом заниматься способнее.
– Уже вертеться начал, – хмыкнул Фрол.
– Я не верчусь, а хочу наверняка…
Выбрались из рва, пошли по пустырям, потом вдоль разбитой казармы. Женя оказался рядом.
– Думаешь, получится? – спросил он тихонько.
– Я уже пробовал, – ответил Коля одними губами.
Фрол шагал позади. Вдруг он громко сообщил:
– А я разгадал твою хитрость! Ты небось возьмешь у тетушки спички, напишешь на пачке «Лёдъ» да и скажешь: «Вот, я льдом зажигаю!» Такой фокус не пройдет!
– Не будет такого фокуса.
– Или обломишь с крыши сосулину, стукнешь ею по кресалу: «Льдом искру выбил!»
– И такого не будет, – снисходительно пообещал Коля. – Будет по-честному. Все пускай решат – правильно это или нет…
Фрол тревожно задумался на ходу, а у Коли все стонало внутри от опасений. Но… что может случиться-то! Ведь утром же получилось. А сейчас морозец по-прежнему крепкий, солнце такое же яркое. Разве что Настенька зачем-то разыщет за сараем камень да выколупает льдинку. Но можно же налить воду и заморозить сызнова…
Такими мыслями Коля успокоил себя и, чтобы не отдаться страху снова, начал рассказывать, как Маркелыч вчера выгонял из него хворь. И как говорили с ним про трюмников и про золото «Македонца».
Оказалось, что про трюмников знают все. Кое-кто их даже видел. Савушка поведал, что их трюмник по имени Коконя катал его на закорках по баньке – от двери до печки и обратно.
– Это тебе приснилось, – ласково сказал Федюня. – Ты в бане-то один сроду не бывал.
– А вот и не приснилось! Бывал! Когда позже всех кончил мыться… Я потом с мокрого заду шерсть отклеивал, потому что Коконя весь волосатый…
Посмеялись.
Коля уже не верил в клад, спрятанный в трюме, но все же сказал и про это. Может, все-таки слазить поискать? Было бы тогда у Маркелыча свое судно.
– А с чего это золото Маркелычу отдавать, если найдем! – возмутился Макарка. Не по жадности, а ради спора. И все заспорили, чье было бы золото, если бы и впрямь нашли.
Фрол сказал рассудительно:
– Чего делите неснятую шкуру? Ничего в трюме нету. У Новосильцева с командой чуть не целая ночь была для отхода. Неужто оставили бы золото врагам или пожару? Долго ли было вынуть его из тайника…
– Да ведь нести-то с собой небось тяжело, – заметил Федюня.
– Да они и не понесли. Спрятали где-то вместе с флагом, с вахтенным журналом да картами, чтобы все это к французам не попало, если попадутся в плен. Скорее всего, зарыли в подземном ходе…
– Вот бы отыскать, – тихонько сказал Женя.
Фрол щелкнул губой:
– Поди отыщи. Ходов этих под городом да вокруг не счесть…
Пришли на двор к Маркелычу. Настенька и Саша развешивали на пеньковом шнуре выстиранное белье. Оно застывало на глазах.
– Гости пожаловали, – улыбнулась Настенька. – Вы только с печкой там поосторожнее…
– Мы не будем разжигать, мы на минутку, – сказал Коля.
Саша подошла, почуяв что-то интересное. Настенька скрылась в доме.
Камень с ледяной линзой оказался на месте, за сараем.
– Женя, помоги, пожалуй… – попросил Коля. Вдвоем они легко выволокли известняковый брус на солнце.
– Лед? – спросил Коля, указывая на застывшую в лунке воду.
– Лед! – хором сказали все. Кроме Фрола. Но и он не спорил.
Коля сел на корточки, надавил на ледяные краешки. Испугался вновь: а вдруг примерзло напрочь? Но линза выскочила легко, выпуклым боком отразила солнечную искру. Коля опять потер ладонью плоскую сторону.
– Фрол, доставай-ка трубку…
Фрол мигал. Догадался, в чем дело? Однако не спорил, достал трубку, протянул.
– Нет уж, ты ее держи в зубах. Будешь раздувать, как полагается… Присядь-ка, а то я не дотянусь…
Озадаченный Фрол исполнил все без спора.
Коля навел солнечное пятнышко на туго набитый табак. И не успел даже встревожится: получится ли? Дымок почти сразу побежал вверх извилистой струйкой.
– Раскуривай! Раскуривай! – закричали мальчишки, радуясь чуду. Фрол послушно засопел трубкой. Она выпустила синее облако, выбросило икру.
– Ура-а!!
Фрол выпрямился. Неторопливо затянулся, потом придавил в трубке тлеющий табак большим пальцем. Он старательно прятал огорчение.
– Хитер ты, Николя?. Видать, много книжек прочитал… Не знал я про такое дело…
Коля сдержанно пожал плечами. Кто же, мол, виноват, что не знал.
Савушка, завладев ледяным стеклом, восхищенно разглядывал сквозь него ссадину на костяшке мизинца. Ибрагимка, Федюня и Макарка дышали у него за спиной. Ибрагимка тихо цокал языком.
Передача пистолета состоялась тут же. Было похоже, будто подписавший капитуляцию фельдмаршал, сохраняя достоинство, сдает оружие победителю. Фрол протянул пистолет вперед рукоятью:
– Держи, раз выиграл…
– А припасы? – напомнил Ибрагимка.
– На припасы спору не было! – тут же вмешался Макарка. Но Фрол снисходительно сказал:
– Они мне теперь к чему? – Выгреб из кармана мешочек с порохом и пригоршню пуль. – Э, да тут и кремешок запасной! А я и не помнил! Повезло тебе, Николя?.