Портфель капитана Румба

– Гм… Я полагаю, что они все-таки пойдут через дверь. Хотя от этого не легче, – обеспокоился папаша Юферс.
– Они пойдут к тому, над чьей трубой нет дыма! – воскликнул шкипер Джордж. – Папаша Юферс, во имя святого Рождества, разожгите скорее камин!
– Легко сказать! У нас ни щепки!
– Папаша Юферс! На такое дело годится любая мебель! Вы ведь не позволите несчастному скитальцу морей отправиться в тюрьму, когда все люди встречают праздник!
– Но что делать? Стол железный, кровать не разломаешь без топора, а его у нас нет!
– А кресло!..
– Вы с ума сошли! Это кресло с "Лакартеры"!
– Папаша Юферс! Если оно дорого вам как память, я расплачусь всей выручкой от груза "Милого Дюка"!
– Вы дурень, шкипер Седерпауэл! При чем тут выручка! В этом кресле сидел сам знаменитый Ботончито!
– Ну, что ж… – печально произнес шкипер Джордж. – Наверно, хорошо сидел. Мне сидеть будет не так уютно, когда господа из полиции проводят меня в береговую тюрьму под названием "Желтая Молли"… Я пойду, господин Юферс. Пускай меня арестуют на улице, не хочу причинять вам лишние неприятности. Как рассуждал мой дедушка, "если тебе грозит возможность быть продырявленным из ружья, имей совесть, не надевай чужую жилетку…" До свиданья. Мальчик, слушайся дядю…
– Дядя Ю! – воскликнул Гвоздик. – Нельзя же так! Ты сам говорил, что моряки должны выручать друг друга!
– Я не моряк, а трактирщик! Причем разорившийся, – огрызнулся папаша Юферс. И сбросил с себя дырявый плед. – Почему я не могу подумать полминуты, прежде чем расстаться с последней любимой вещью?.. А-а-а, пропади такая жизнь! – Он поднял тяжелое кресло над головой и обрушил на половицы. Отскочили деревянные львиные лапы. Хрустнула спинка. Дядюшка тяжело прыгнул на сиденье и затоптался на нем.
…Через минуту кресло превратилось в дрова. Сперва лакированное дерево не хотело гореть, но шкипер Джордж своим тяжелым ножом нащепал из ножек лучины, и пламя загудело в камине. Не празднично, а как-то злорадно. Шкипер и Гвоздик побросали в огонь все обломки и даже кожаную обивку спинки – чтобы гуще шел дым из трубы. На полу остались железные пружины, а папаша Юферс прижал к животу квадратную кожу с сиденья – последнюю память о кресле капитана Румба.
За дверью на лестнице послышались решительные шаги нескольких человек.
– Идут… – выдохнул шкипер Джордж. – Все-таки идут! Клянусь табакеркой дедушки Анастаса, это они!.. – Он опустился на корточки и быстро полез под кровать, потому что иного укрытия в каморке не было.
 
6. Сержант Рупперс. – Находчивость Гвоздика. – Свиная кожа. – El tesoro cardinal.
В дверь крепко и официально застучали.
– Кого там принесло! – бесстрастным голосом ни в чем не виноватого человека откликнулся папаша Юферс.
– Портовая полиция! Отоприте!
Ворча, дядюшка отодвинул засов. Трое заснеженных полицейских шагнули в каморку. Запахло зимой и сырым сукном.
– Просим прощения, – прогудел пожилой грузный сержант. – Мы разыскиваем опасного контрабандиста. У вас его нет?
– Разве что вот он, – хмыкнул папаша Юферс и кивнул на Гвоздика. Тот, сияя безбоязненной улыбкой, глядел на полицейских.
– Понимаете, преступник ускользнул в какую-то каминную трубу, – слегка виновато разъяснил сержант. – Нам показалось, что именно над вашей трубой нет дыма, вот мы и…
– Дровишки сухие, без дыма горят, – с горьким юмором сказал папаша Юферс.
– Однако для порядка надо бы осмотреть комнату…
– Валяйте… – с храбростью отчаяния отозвался дядюшка.
– Кроме как под кроватью, и смотреть негде… – весело подал голос Гвоздик. Он тоже понимал, что единственный выход – это нахально идти навстречу опасности. – Только, ох, и паутины там!
– Да ладно, сержант, пошли по домам, – заворчал один из полицейских. – А то наследим тут слякотью. Он небось удрал через мастерские. Теперь ищи-свищи…
– Апчхи! – раздалось в этот миг под кроватью. Все замерли. Первым опомнился Гвоздик.
– Будь здоров, дядя Ю! – закричал он. – Видишь, опять простудился! Я говорил тебе: надевай шарф, когда выходишь на улицу! Просто нет с тобой сладу, как с маленьким…
– Хм… будьте здоровы, – нерешительно проговорил сержант. И хотел было нагнуться, но, видимо, у него болела поясница.
– Вчера была ужасная сырость… апчхи, – ненатурально сказал папаша Юферс.
А Гвоздик подскочил и весело пригляделся к начальнику полицейского патруля:
– Ой, господин сержант, я вас знаю! Ваша фамилия Рупперс! Помните, весной мальчишек отнесло от берега на самодельном плоту и вы догоняли его на лодке? Я там тоже был. Вы еще обещали сообщить каждому домой, чтобы нам попало как следует!
– Н-да… – отозвался сержант. – Было что-то подобное. Только вот сообщить я, к сожалению, так и не собрался…
– Я ничего не знал об этом деле, – сурово заявил папаша Юферс. – Уж я прописал бы тебе путешествие на плоту!.. Что делать с такими сорванцами, господин сержант?
– И не говорите! У меня у самого трое. Дома – дым коромыслом…
– Дядя Ю! – опять подскочил Гвоздик. – Почему бы тебе не угостить сержанта Рупперса и господ полицейских стаканчиком вина в честь праздника? Они так продрогли, а у тебя ведь есть бутылочка!.. Господин Рупперс такой добрый, даже не нажаловался тогда!..
– В самом деле… апчхи, – сказал папаша Юферс. – Бутылочка "Крови матадора". А, господа? К сожалению, стакан у меня всего один, однако можно и по очереди. А я глотну из горлышка… А то вы и в самом деле станете чихать, как я…
Сержант Рупперс переступил сырыми ботинками.
– Весьма благодарен. Только сами понимаете, мы на службе.
– Не отказывайтесь, господин Рупперс, – быстро прошептал Гвоздик сержанту. – А то он выпьет всю бутылку сам и уснет, а мне будет скучно…
– Что он там шепчет? – притворно заворчал папаша Юферс. – Не слушайте этого негодника, господин сержант, он всегда подшучивает над старым дядюшкой… А что касается службы, то ей не помешает глоточек старого испанского!
Помощники сержанта одобрительно закряхтели…
С "Кровью матадора" было покончено в два приема. После чего полицейские пожелали дядюшке и племяннику счастливого Рождества и загрохотали башмаками по лестнице. Дядюшка помахал им вслед пустой бутылкой и задвинул засов.
Тогда, пятясь, выбрался из-под кровати шкипер Джордж.
– Как говорил мой дедушка…
– Не знаю, что говорил ваш дедушка, а у меня теперь ни любимого кресла, ни даже глотка в бутылочке. Последней радости не осталось. И присесть не на что. Разве что постелить прямо на пол эту кожу…
– По-моему, лучше прибить ее на стену, – предложил Гвоздик. – Будет все-таки память о кресле. И о капитане Румбе…
– Кресло-то было красивое. А кожа что? Раньше на ней было золотое тиснение, да все вытерлось… Хотя с другой стороны…
– А что с другой стороны? – подвинулся к дядюшке Гвоздик.
– Я вспомнил, как писал великий Андерсен: "Позолота сотрется, а свиная кожа останется…"
– Да я не про Андерсена! Тут что-то написано на другой стороне. На коже!
– Где?
Все трое столкнулись над кожей головами у догорающего огня. На шероховатой изнанке темнели буквы и цифры:
La Cartera del Botonchito
El tesolo cardinal
S– 22°32'O– 61°44' 2
Isla Quijada del tiburon
Abajo de ®en espejo 3
– Клянусь "Дюком", это координаты… – пробормотал шкипер Джордж.
– Ботончито… – выдохнул Гвоздик. – Капитан Румб…
– Главное сокровище… – обмирая, прошептал папаша Юферс. – Это по-испански. Остров Акулья Челюсть…
– Совсем рядом с островом Нуканука! – воскликнул шкипер Джордж. – С ума сойти! Клянусь кремневым пистолетом дедушки, у меня еще не было такой удачи!.. Сеньоры, вперед!
– Куда? – подскочил Гвоздик.