Стеклянные тайны Симки Зуйка

– Бойшой майчик.
– Да, большой и хороший. Смотри, какой чистый в отличие от твоего брата, – заметила мама.
Мик был в новых серых шортиках и желтой рубашке с белопарусной яхтой на кармане. «Поглядела бы ты на него вчера, после покраски», – хмыкнул про себя Симка.
Мик догадливо спросил:
– Наверно, надо что-то помогать, да?
Мама сказала, что хорошо, если друзья притащат еще пару ведер воды, для стирки. А потом пусть идут гулять, чтобы не мешаться. И будет совсем прекрасно, если прихватят с собой Андрея.
Воду принесли, Андрея обещали прихватить.
В Симкиных запасах не нашлось чистых рубашек и маек, и он сказал, что будет гулять просто так.
– Чтобы все видели, как ты отощал за месяц беспризорной жизни, – покивала мама.
– Конечно!.. Мик, ты чего так на меня глядишь?
– Я гляжу на твои ребра, – бесцеремонно разъяснил Мик.
Симка даже обиделся слегка:
– Ты что, раньше их не видел?
– Сейчас они такие, особенно рельефные при боковом свете из окошка…
– Сам-то не такой рельефный, что ли? Задери рубашку, увидишь…
– Но себя я не могу рисовать. А тебя могу. Я буду рисовать с тебя черного Мика, он был наверняка такой же костлявый.
– Мне что, опять мазаться черной краской?
– Не надо. Просто я разведу черную акварель…
– Беда с этими художниками… Андрей, пошли!
Внизу они усадили Андрюшку в тележку с плетеным коробом, потому что пешком он ходил очень важно и неторопливо. Дали ему мяч (который Мик, разумеется, притащил с собой).
– Мяць, – восхитился Андрюшка. Наконец-то он получил в руки это сокровище.
– Не «мяць», а «мяч». Когда ты научишься говорить по-человечески? – укорил Симка брата. – Большой уже парень…
– Мяч-ч, – охотно согласился Андрюшка.
Решили сходить на запруду. Только не по логу – с пассажиром в тележке там будет тяжело, – а по Нагорному переулку до конца, затем по улице Короленко, по Пышминской и вниз по спуску. Андрюшка посидит на берегу, а они окунутся. А то вон какой солнцепек!
И пошли! Толкали перед собой Андрюшкину карету и строили планы на будущую ночь. Мик сказал, что разыскал дома журнал с большой фотографией Луны. Можно будет отмечать те места, которые сумеют разглядеть на ней, «пока она окончательно не усохла».
– А потом придется ждать дней десять, пока она не захочет снова появиться, – надув губы, сказал Мик. Словно Луна была в чем-то виновата.
– Зато, когда новолуние, она появляется рано вечером, не надо вскакивать среди ночи.
– А мама отпустит тебя ко мне сегодня?
– Отпустит!.. Андрей, перестань кидать мяч!
Но Андрюшка не перестал. Ему понравилось запускать мяч в траву, а потом весело голосить:
– Сима, поехали! Искать мяч-ч!
– На и больше не бросай, а то Мик его отберет. Понял?
– По-нял… Сима, поехали!
– Какая вредина! – Симка уже малость забыл, как тосковал по ненаглядному братцу. – Ты доиграешься!
И Андрюшка доигрался.
После очередного броска мяч ускакал к забору, а там у самой земли торчал острием наружу гвоздь.
И бросок-то был слабенький, и гвоздик хилый, ржавый (а мяч крепкий и толстокожий), а вот надо же – дырка. Маленькая, аккуратная такая. Воздух вытекал из нее шипучей струйкой, мяч обмяк, на боку появилась ямка. Такой уже не попрыгает, не повертится на пальце.
– Ну что ты наделал! – отчаянным голосом сказал брату Симка. Тот на всякий случай захныкал.
Мик стоял, уронив руки. Глаза стали круглые и блестящие. Кажется, даже со слезинками. Ведь не простой был мячик, а, можно сказать, друг. Почти что живой…
– Мик…
– Да ладно… – горьким шепотом сказал Мик. – Чего теперь… Он же не нарочно…
Симка понял: надо что-то делать. Что-то придумать! Как-то спасать красного Микиного друга… А как? Это же не футбольная камера, не заклеишь, не надуешь снова…
Мик, отвернувшись, сдавливал мяч ладонями и направлял себе в лицо воздушную струйку. Это было словно последнее дыхание друга – так подумалось Симке. Смотреть на Мика не было сил. Симка посмотрел в сторону и увидел, что совсем недалеко дом Фатяни.
– Мик, пошли! Может, Фатяня что-то придумает!
– Что тут придумаешь? – похоронным голосом сказал Мик. Но пошел за Симкой.
К счастью, Фатяня оказался дома. Точнее, на дворе. Занимался привычным делом – чинил мопед. Оглянулся, заулыбался косоватой своей улыбкой.
– Привет… вот, – и Симка без лишних слов протянул мяч. – Нельзя как-нибудь накачать? У тебя ведь есть насос.
Фатяня присвистнул:
– Это все равно что зубную пасту обратно в тюбик толкать…
– Понимаешь, Фатяня, это не просто мяч. Подарок. Вот его дедушки…
Мик молча поблескивал сырыми глазками.
Фатяня покачал головой. Пощелкал пальцем по губам.
– Задачка… Я попробую. Но как раньше все равно не будет, останется затычка.
– Пусть останется! – подпрыгнул Мик. – Лишь бы он тугой был!
– Ладно, вы с часик погуляйте… Но имейте в виду: я точно не обещаю…
– Но ты постараешься, да? – с нажимом сказал Симка. Фатяня бормотнул что-то неясное. Шагнул к раскрытому окну, включил на подоконнике проигрыватель.
Истамбул, Константинополис!
Истамбул, Константинополис! —
заорал динамик (по крайней мере, именно такие заграничные слова разобрал Симка).
Сходили на запруду, искупались. Но без радости. Мик был, конечно, весь в тревожном ожидании, хотя и старался вести себя беззаботно. А на запруде оказалось многолюдно и гвалтливо – там бултыхался десяток незнакомых пацанов. Хотя это Симке незнакомых, а Мика они знали. И называли его Ржавый. «Ржавый, здорово!.. Ржавый, а где твой мячик?.. Эй, Ржавый, ты чё не приходишь в футбол играть?»
– Почему они тебя так зовут? – угрюмо и вполголоса спросил Симка.
Мик безразлично пожал плечами:
– Потому что вот, волосы такие… – и провел мокрой ладонью по жесткой, похожей на стружку прическе.
– Они же не ржавые, а медные. И то чуть-чуть…
Мик снова шевельнул плечом с пятнистым загаром. Ему было все равно. Лишь бы Фатяня спас мяч.
И Фатяня спас его!
Когда пришли на Фатянин двор, мяч – тугой и словно улыбающийся – лежал в подорожниках. Фатяня разогнулся над опрокинутым мопедом.
– Забирайте шарик. Только пришлось сделать пробку.
В мяче, посреди заплатки из рыжей резины, торчал бронзовый колпачок велосипедного ниппеля. Мик с опасливой улыбкой потрогал колпачок мизинцем (все еще с бледным следом чернил).
– Да не боись, держится крепко, – успокоил Фатяня. – А без него никак нельзя теперь. Если вытащить, сразу пшик!
Мик ликовал:
– И не надо вытаскивать! Так даже лучше! Будто ось на полюсе!
– А вертеться на пальце будет? – осторожно сказал Симка.
Мик поставил мяч на мизинец вверх колпачком. Словно острый бронзовый палец прошел мяч насквозь и выскочил вверху. Мик скользящим ударом ладони хлопнул по красному боку. Мяч завертелся.
– Ну, цирк!.. – изумился Фатяня. Мик высоко подбросил и поймал мяч. Казалось, он сейчас раскланяется, как жонглер на арене. Но он вдруг спохватился, порозовел, опустил голову. И сказал с прерывистым сопеньем:
– Самое-самое… большущее спасибо…
– Да ладно, чего там, – застеснялся Фатяня. – Если ослабеет, приходите, я подкачаю…
На улице Мик радостно поделился с Симкой:
– Это ведь даже хорошо, что такая пробка!
– Пвобка ховошо, – поддержал его Андрюшка. – Квасиво.
– А ты помалкивай, злодей, – пробормотал Симка и виновато покосился на Мика.
Тот присел перед тележкой на корточки.
– Не надо ругать Андрюшку. Он хороший мальчик…
– Я ховоший майчик, – без лишней скромности согласился Андрюшка. – Мик, дай мяч-ч.
– Еще чего! – взвился Симка. – Чтобы опять дыра?
Но Мик дал Андрюшке мяч. Сказал, что бояться нечего, потому что два одинаковых несчастья подряд случаются очень редко. И они повезли Андрюшку домой.