В ночь большого прилива

– Не Хранитель глубин, а Хака Баркарис – Раскаленный Клык и Звезда Океана. Адмирал пиратской флотилии, – серьезно сказал Братик.
– Откуда ты знаешь? – удивился Валерка.
Братик хитровато глянул на него.
– Читал. Думаешь, ты один изучал науки?
– Зазнайка, – сказал Валерка, но без насмешки, а скорее с удовольствием. И растрепал Васильку волосы на загривке.
Братик притворно надул губы.
– У, какой… – буркнул он, легонько двинул Валерку локтем, но тут же потерся ухом о его плечо. Потом застеснялся незаметной этой ласки и весело предложил:
– Окунем штурмана? Он один сухой.
Мы дружно поддержали эту мысль. А Светлый штурман Иту Лариу Дэн убежал на нос и оттуда сказал, что пиратский адмирал Хака Баркарис был бы в восторге от такого бандитского экипажа, как мы.
Преследовать штурмана мы не стали. В этой похожей на храм бухте не хотелось дурачиться.
В узкие проходы среди камней вливалась вода, когда накатывал гребень. Плеск и журчанье наполняли бухту. Но всякий другой звук все равно вызывал гулкое эхо.
Свет падал сверху золотистыми столбами. Столбы эти уходили в толщу воды и постепенно растворялись в зеленом сумраке. Дна не было видно. Только смутные тени водорослей колыхались в глубине.
Володька и Братик легли животами на планшир и стали смотреть в воду.
– Если здесь бывали пираты, значит, на дне могут лежать сокровища, – заявил Володька
Братик тут же его поддержал.
– А глубина-то, – сказал Валерка. – Разве донырнешь?
– Давайте смерим, – предложил Володька.
Они с Братиком отыскали на дне лодки уключину, покрытую окалиной морской ржавчины, и привязали к концу веревочки.
– Здесь ровно двадцать метров, – сообщил Володька. – Достанет или нет?
Они стали опускать свой самодельный лот. Но достал ли он до дна, было непонятно. Веревочка, размотавшись почти до конца, ослабла, потом снова натянулась – и так несколько раз. Братик переглянулся с Володькой и потянул ее назад.
– Мамочка! – не скрывая ужаса, вдруг завопил Володька. Торопливо стуча локтями и коленками по шпангоутам, он уполз на корму.
На конце веревочки не было уключины. Вместо нее, прицепившись клешней, висел громадный краб.
– Да не бойся, – со смехом сказал Братик.
– Ага, не бойся! Чудовище такое.
Краб в самом деле выглядел страшновато. Его туловище было размером с чайное блюдце, а клешни – каждая с Володькину ладошку. Панцирь оброс ноздреватыми ракушками, среди которых запутались обрывки водорослей. От этого краб казался замшелым каким-то, старым и сердитым.
Но Братик бесстрашно, словно котенка, посадил его на колени. Ласково поскреб твердую крабью спину.
– Совсем не чудовище. Он добрый.
Краб далеко выставил на стебельках глаза-шарики и повернул их к Братику. Мне показалось, что с любопытством.
– Хороший… – снова сказал ему Братик и отколупнул несколько ракушек. Из-под них блеснула чистая эмаль панциря – голубоватая, с мраморными прожилками.
Крабы, конечно, не умеют улыбаться, но мне, честное слово, показалось, что этот смотрит на Братика с улыбкой.
Братик ему тоже улыбнулся. Потом сказал, не поднимая головы:
– Володька, иди сюда.
– Я что, псих?
Братик опять засмеялся:
– Иди, иди.
Володька вздохнул и, как был на четвереньках, двинулся навстречу страху.
Краб ждал, приподняв клешни.
– Смотри, он все понимает, – сказал Братик. И сунул мизинец в крабью клешню. Володька охнул и зажмурился. Краб чуть-чуть сдавил палец Братика и тут же отпустил. Это было похоже на ласковое рукопожатие.
Володька приоткрыл один глаз.
– Теперь ты, – сказал Братик. – Не бойся.
Володька жалобно оглянулся на меня.
– Давай, давай, – сказал я.
И Володька совершил подвиг: дал крабу свой мизинец.
Потом, когда ничего страшного не случилось, он шумно подышал, сел, привалившись к борту, и локтем вытер капли со лба.
– Молодец, – прошептал Братик. То ли Володьке, то ли крабу.
– Это очень умные звери, – объяснил мне Валерка. – Некоторые ученые пишут, что у больших крабов есть свой язык.
– Крабы все понимают, как люди, – сказал Братик. – Давайте мы его попросим что-нибудь найти.
– Давайте! – совсем по-ребячьи обрадовался штурман Валерка.
– А как это – попросим? – слабым голосом поинтересовался Володька.
– А вот сейчас…
Братик взял моток веревочки, наклонился над крабом и, немного смущаясь, проговорил полушепотом:
Житель моря, добрый краб,
Ты наш друг, а не раб.
Будь так добр, достань со дна
То, что спрятала волна.
После этого он сунул крабу в клешню веревочку и отпустил его за борт. Мы увидели, как наш морской гость погружается в зеленую глубину. Белый шнурок потянулся за ним.
Скоро краб исчез в тени среди водорослей.
– Подождем, – сказал Братик и намотал веревочку на палец.
– А долго ждать? – спросил я.
– Не-а…
Прошло минуты две, и Братик стал выбирать шнур. Мы с Валеркой легли животами на планшир, но Братик сказал:
– Пожалуйста, не надо. А то он подумает, что мы жадные.
Мы были не жадные, но любопытные. И с нетерпением ждали, когда краб снова окажется в лодке. Даже Володька ждал.
Братик ухватил краба за твердую спину и посадил на планшир. Наш восьминогий друг встал на четыре задние лапы, а остальные конечности поднял, словно приветствуя нас. Глаза его весело блестели. В левой клешне у краба зажат был приплюснутый серый шарик размером с небольшое яблоко. Братик подставил руку, и краб уронил свой подарок ему в ладонь.
Потом он сам опрокинулся в воду. Но прежде чем покинуть нас, этот странный морской житель (я сам видел, честное слово) прощально помахал клешней.
– Ну вот, даже спасибо не сказали зверю, – заметил Валерка.
– Я сказал, только тихонько, – возразил Братик.
– А что он принес? – заинтересовался Володька. Он сразу приободрился, когда краб исчез.
На ладошке у Василька лежал панцирь морского ежа. Он был старый, иголки с него осыпались, и остались только мелкие бугорки. Панцирь был похож на круглую коробочку с отверстием в донышке.
Братик потряс коробочкой, и в ней что-то застучало, как в погремушке. Потом бок у панциря проломился, и на дно лодки упала светлая горошина.
Валерка схватил ее. Я увидел, что он даже слегка побледнел.
– Не может быть… – пробормотал он.
– Жемчужина? – спросил я, наклоняясь рядом.
– Жемчужины бывают в плоских раковинах, – недоверчиво проговорил Володька. – А эта в какой-то черепушке.
– Это не простой жемчуг, – тихо сказал Валерка. – Он не растет в раковинах. Это вечный жемчуг.
Я заметил, как вздрогнул и широко открыл глаза Братик.
Жемчужина лежала на ладони у Валерки. Светлая полупрозрачная бусина с затаенной голубой искрой внутри.
– А почему она вечная? – спросил я. – Не тускнеет?
– Это капли звездного дождя, они падают с неба, – объяснил Братик. – И застывают в море.
– Как метеориты? – спросил Володька.
– Почти, – задумчиво откликнулся Валерка и покачал жемчужину на ладони. – Только метеориты из камня или железа, а это… в общем, это звездное вещество… Между прочим, один такой шарик может сделать человека императором или перессорить целые государства…
– Ничего себе добыча… – опасливо заметил Володька.
А я сказал:
– Давай выкинем к аллаху…
Валерка улыбнулся:
– Зачем выкидывать? Мы с Васильком его вам подарим – тебе и Володьке. Вы же не собираетесь в императоры… Будете вспоминать нас.
Последние слова кольнули меня мыслью о близкой разлуке. Но я прогнал эту мысль: до конца Третьей Сказки еще далеко, и нечего грустить раньше времени.
Валерка взял мою ладонь и переложил в нее жемчужину. Весила она как добрая свинцовая пуля, а размером была с крупную ягоду смородины.
Я понимал, что отказываться нельзя.