Журавленок и молнии

– Дрынка!
– Почему он всех какой-то "дрынкой" пугает? Что за "дрынка"? спросил Журка.
Иринка широко открыла глаза. Потом охнула и начала смеяться:
– Это он говорит "до рынка". Рядом с рынком троллейбусный парк, вот он туда и едет, потому что работу кончил. А вообще этот шестой маршрут ходит на "Сельмаш"… Нам-то все равно по пути, а другие сердятся. Ждут, ждут, а он… Он: "Дрынка"!.. Ой, ты не обижайся, что я смеюсь.
– Я не обижаюсь, – проворчал Журка. – Просто глупо. Сказал бы по-русски: "Еду в парк, товарищи".
– Тогда непонятно, в какой парк. Может, в парк культуры и отдыха, туда, где мы вчера были. Там у него конечная остановка… Ты обратно на этой "шестерке" до самого дома доедешь.
"Шестерка" снова тряхнулась и поехала.
– Ой, а о чем мы недавно говорили? – спохватилась Иринка.
– О твоих конопушках, – безжалостно сказал Журка.
– Да… – сразу опечалилась она. – И о зубах… Я даже удивляюсь, с чего ты решил со одной познакомиться.
Журка усмехнулся:
– Значит, если знакомишься, надо человеку в зубы смотреть, как лошади? И конопушки считать?.. Ты сказала "пошли", я и пошел с тобой.
– Между прочим, это ты сказал "пошли".
– Между прочим, ты. Я и не мог, я как раз тогда губу облизывал, видишь, на ней трещинка.
– Ну… ладно. Зато ты стал резинкой угощать.
– А ты не отказывалась.
Иринка опять засмеялась:
– Неудобно отказываться. Жевала и страдала.
– Подумаешь, страдала. Вот я сегодня страдал…
– Когда?
– Над молочным супом. Я его больше всего на свете не терплю. Первый раз в жизни до конца съел. Да еще с пе-енками… – Журка передернулся.
– Ой, а почему же ты не сказал?
– В гостях-то!
– Я маме скажу, чтобы никогда больше…
– Не вздумай!.. А то каждый день буду резинками кормить.
Иринка жалобно попросила:
– Только не такими твердыми. А то потом потихоньку я целый час плевалась, когда ты меня по парку таскал.
– Я таскал? Я там и дорог-то никаких не знал! Ты сама: "Пойдем еще куда-нибудь", я и пошел…
– Ага? Сам же все спрашивал: "Вон за теми деревьями что? В том домике что? А лодочная станция где?"
– А ты сама: "Хочешь, летний трамплин покажу? Хочешь на детскую железную дорогу?"
– А ты не отказывался…
– А ты… – Журка хлопнул губами, моргнул и заулыбался. – Сдаюсь. Ты меня переговорила. Скоро приедем?
– Уже. Остановка.
Они выскочили из троллейбуса на горячее солнце. Иринка сказала, продолжая разговор:
– Все-таки здорово мы познакомились. Раз – и готово! Я так быстро ни с кем не знакомилась. А ты?
– Я?.. – Журка сбил шаг, потом чуть опередил Иринку, ступил на узкий поребрик тротуара, пошел балансируя. И, не оглянувшись, тихо сказал: – Я один раз… Еще быстрее.
Тогда он так же шел по гранитному поребрику у школьного забора… Это было первого сентября, три года назад. Журка очень рано пришел к школе, знакомых ребят не увидел и стал развлекаться, изображая канатоходца.
Потом он заметил, как на узкий гранитный барьерчик шагах в пятнадцати от него встал незнакомый мальчик. И пошел навстречу.
Они сошлись. Теперь все зависело от характера и настроения каждого. Разные ведь бывают люди. Кто-нибудь мог сказать: "Не твоя дорога" – и пойти напролом. Или честно вытянуть руку: кто кого столкнет – как на спортивном бревне. Или просто шагнуть в сторону, обойти встречного и снова встать на поребрик – будто и не было ничего.
Мальчик наклонил голову и глянул из-под светлых прядок немного застенчиво, но весело и как-то выжидающе. Журка, сам не зная почему, тоже нагнул голову и заулыбался. Не сговариваясь, не сказавши ни словечка, они сделали еще полшага и легонько стукнулись лбами. Уперлись ими, как бычки. Журка близко-близко увидел золотистые мальчишкины глаза. Мальчик тоже улыбнулся и тихонько сказал:
– Му-у…
Они засмеялись, взяли друг друга за руки и прыгнули с поребрика. Не выпуская ладошек мальчика, Журка спросил:
– Ты кто?
– Ромка…
Оказалось, он совсем недавно приехал в Картинск, и его записали в эту школу, тоже во второй "В".
Так, держась за руки друг друга, они вошли в класс и сели за одну парту…
– Мы познакомились в одну минуту… нет, за несколько секунд. И потом не расставались целых два года, – серьезно сказал Журка.
– С кем?
– С Ромкой.
– А, я помню, ты говорил… Вы поссорились потом, да? осторожно спросила Иринка.
– Мы?! – Журка сбился и соскочил с поребрика. – Нет, что ты. Мы никогда не ссорились… Он погиб вместе с родителями. Они поехали в своей машине на Украину и там разбились… В прошлом году.
Дальше они пошли с опущенными головами. Медленно и без всяких слов. Потом Иринка сбоку быстро глянула на Журку. Ей показалось, что своим воспоминанием о Ромке он отгородился, как стеклянной стенкой. Вроде рядом, но все равно один. А она что могла сказать? Ей было жаль и Журку, и незнакомого Ромку, и почему-то себя. И страшновато сделалось: вдруг Журка вздохнет и скажет, что ему расхотелось в кино и он пойдет домой… Но он тряхнул головой и сказал:
– Ну, где это кино? Далеко еще?
– Нет! – обрадовалась она. – Вон там, за углом. Пошли скорей.
И они опять сцепили пальцы и замахали на ходу руками…
Оказалось, что "Робин Гуда" уже не показывают и на дневных сеансах идет какой-то "Питер и летающий автобус". Зато у кассы не было очереди. Иринка с Журкой решили, что "автобус так автобус", и купили билеты.
У входа в кинотеатр стояли трое ребят. Стояли расхлябанно, смотрели вокруг не по-хорошему. Сразу было видно, что за люди. Особенно старший, класса из восьмого, – сытый такой, с лицом, похожим на распаренную репу, с волосищами до спины… Чем ближе до них было, тем страшнее делалось Иринке. Одна она не боялась бы, но к таким, как Журка, хулиганы всегда привязываются. Она шепотом сказала:
– Не пойдем пока. Ну их…
Но было поздно. Все трое уже с ухмылкой смотрели на Иринку и на Журку. Старший, зевнув, сказал:
– Какие красавчики. А?
И тогда что сделал Журка? Он прочно взял ее за руку и повел прямо на этих типов. И они расступились. Правда, один, все ухмыляясь, подставил ногу, но Журка спокойно перешагнул. Иринка тоже перешагнула. Журка повел ее дальше, не оглядываясь. Кто-то из парней грозно, как Змей Горыныч, гыкнул им вслед. Журка провел ее еще несколько шагов – туда, где было многолюдно и безопасно, и оглянулся. Небрежно спросил:
– Больные, что ли?
Потом сказал Иринке:
– Пошли за мороженым.
…Кино оказалось так себе, хотя и фантастика. Но ничего, смотреть можно. Когда вышли на улицу, Журка весело проговорил:
– Вот бы нам такой автобус! Путешествуй по воздуху, и горючего не надо!.. Только скорость маленькая, не то, что у самолета.
– А ты летал на самолете?
– Один раз, на юг…
– У нас в парке, где сейчас площадка для городков, раньше настоящий самолет стоял, Ил-18. В нем детское кино было. Потом его сожгли, – вздохнула Иринка.
– Зачем? – удивился Журка.
– Да ни зачем… Такие дураки, как те, что у дверей торчали… Журка, ты боялся, когда меня мимо них тащил?
Журка шевельнул плечом. Она поняла, что боялся, но говорить про это не хочет. И врать не хочет. Журка наконец сказал:
– Они только и ждут, чтобы их боялись… Ух, мы в нашей школе дали одному такому! Все лез, лез на маленьких, пока не наткнулся на витязя…
– На кого? Журка улыбнулся:
– На витязя. Ребят нашего класса витязями называли. Потому что мы, когда еще второклассниками были, сделали себе костюмы богатырей для парада октябрятских войск… У всех там пилотки или бескозырки да бумажные воротники матросские, а у нас шлемы, щиты серебряные, кольчуги… Знаешь, кольчуги отлично получаются из больших авосек, надо только, чтобы нитки были потолще…
– Ой, как интересно! Вы, наверное, лучше всех были, да?
– Ну… в общем, не хуже других. Тридцать витязей прекрасных и с ними дядька Черномор…