Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая
Накануне того рейда Гроздан и с ним еще восемь воинов приезжали к старцу Филадельфу за советом. Там Алексей и видел его.
– Гроз... дан...
Мертвый слав мертво улыбнулся. Невидимая рука, сжимавшая сердце, обманно разжалась – чтобы впустить надежду и сжаться вновь.
Не такой смерти желал себе Алексей Пактовий, когда давал клятву на верность кесарю Радимиру...
Хотя – почему не такой? Заслонить собой кесаря в бою или от клинков убийц – вершина, предел желания всякого слава. Отвлечь на себя злое волшебство, дать господину секунду передышки, в которую он может... может...
Гигантская пиявка впилась в нутро Алексея, примостилась, напряглась – и потянула, всасьшая ставшие от ужаса жидкими внутренности и кости.
«Стой, Гроздан!» – тяжелый рык расколол Алексею череп. Он схватился за голову, отшатнулся, крича, – и увидел, как тяжело поднимается со своего места кесарь... «Гроздан, воспрещаю тебе!»
Холодом обвило плечо и бок – будто в самую стужу привалился к каменной стене. Мимо прошел и встал напротив мертвого Гроздана мертвый Домнин.
И Гроздан будто бы даже попятился, но тут же остановился.
«Старик, уйди. Я не подчинюсь тебе, бедный седой мотылек. Тот, кто послал меня, готов овладеть миром, а чем можешь овладеть ты? Садовой лейкой? У тебя еще есть время уйти самому. Даю тебе три счета...»
«Не трудись считать, трус. Здесь ты не пройдешь. И ты это знаешь, так ведь?»
Домнин сделал шаг вперед. Комната чуть провернулась, в щели меж потолочных плах посыпался мусор.
«Остановись, безумец, – сказал Гроздан. В голосе его было только спокойствие. Слишком много спокойствия. – Ты ведь не желаешь остаться на пороге?»
Домнин сделал второй шаг. Ртутный ручеек побежал по стене, растекся лужицей. Тяжелые блестящие капли застучали о половицы и столешницу.
«На этом тебя и подловили, так ведь, слав? Да, ты еще помнишь то время, когда был доблестным славом... Остаться на пороге. Что может быть страшнее?.. Может, слав. И ты это тоже очень хорошо знаешь...»
«Знаю. Хочешь, расскажу, как это выглядит? Просто очень длинная лестница вниз. И все. Ничего другого там нет. Очень длинная лестница. Хочешь, чтобы мы пошли по ней вместе?»
«Пойдем», – легко согласился Домнин... и Гроздан понял, что он говорит правду.
Мертвый слав стремительно отшатнулся. Но старый чародей уже подошел к нему достаточно близко, чтобы коснуться его рукой. Алексей каким-то чудовищным обострением мыслей и чувств понял, что теперь оба мертвеца слиты в одно. Гроздан задергался и заметался, круша все в зале, и Домнин в этих метаниях обнимал его все плотнее и плотнее. Чудовищный бесформенный ком тьмы замер наконец у руины печи.
«Это все, слав», – сказал Домнин тихо.
Ком напрягался, перекатывался внутри себя...
«Нет!!! – Крик Гроздана вынес оставшиеся стекла из переплетов. – Нет, старик! Не так просто...» Наверное, Домнин вовремя понял, что хочет сделать мертвец. Почти вовремя.
Тонкая белая искра вылетела из недр тьмы и ударилась в грудь кесаря. Он пошатнулся, а слившиеся в бесформие мертвецы с чудовищным рыком взвились в воздух и ринулись в чернеющее квадратное отверстие дымохода. Весь потолок вспыхнул жутким ртутным блеском. Плахи расселись, одна матица выскочила из паза и повисла, удерживаемая Бог знает чем. Сухая земля и клочья мха сыпались обильно.
Алексей чувствовал себя вынырнувшим с самого дна – уже после того, как будто бы хлебнул воды. Все вокруг было страшно яркое и вещественное. Он видел и запоминал навсегда: слезы и царапины на лице августы... цепочку с золотым скарабеем на морщинистой ее шее... кровь под обломанными ногтями... разрубленный в двух местах – под горлом и напротив сердца – кожаный черный жилет на Войдане... и странно изменившееся лицо кесаря. У него был изумленный и чуть недоумевающий вид. Он осторожно потрогал свою грудь рукой... Потолок над головой угрожающе трещал.
– Уходим отсюда! – крикнул Алексей. Государь!..
– Да, конечно... – растерянно ответил тот и посмотрел на августу.
Но Войдан понял все правильно. Он подхватил отца под руку и повлек в коридор. Там толпились.
– М-матушка... – Алексей повернулся к августе. – Матушка, прошу вас...
Она встряхнула головой, расправила плечи и неторопливо зашагала следом за своими мужчинами. Алексей пропустил ее и еще раз быстро огляделся.
Ртутный блеск быстро и коротко показывался то там, то здесь, и в мерцании его что-то мгновенно завораживало, казалось то ли обязательным, то ли неузнанно-знакомым. Но его вытащили за руки и за полы куртки, и он не сумел рассмотреть и понять, в чем была странность и прелесть этого блеска...
Он еще много раз будет видеть его во сне и просыпаться с мучительным чувством того, что еще миг – и эта тайна перестанет быть для него тайной... но этот миг не был ему дан никогда.
Алексея буквально выволокли из разгромленной залы, и тут же рухнул потолок.
В месте прикосновения искры к груди кесаря участок кожи размером с детскую ладонь позеленел и потерял всяческую чувствительность. Лекарь Деян долго осматривал распростертого на широкой лавке пациента, качал головой и бормотал неслышно. Потом сказал:
– Государь. Я впервые вижу такое. В моей памяти нет никаких упоминаний о подобной болезни. Позволь мне удалиться и обратиться к книгам. Может быть, я найду нужное описание и средство.
Кесарь слабовольно махнул рукой: иди. И подтвердил словом:
– Иди уж, мучитель. И все – идите. Сил моих больше нет, чтоб вас видеть... Отвернулся к стене и замер.
Алексей, что стоял в дверях, пропустил лекаря мимо себя и вышел следом.
– Так плохо? – спросил он. Лекарь, не оборачиваясь, кивнул.
Силентий – тайный совет – собрался в стражницкой. Этериарх стражи Мечислав Урбасиан стоял во главе стола, за которым друг друга напротив сидели стратиг Рогдай и потаинник Юно Януар. По правую руку от Рогдая держался Войдан, все еще бледный после столкновения с мертвецом, а рядом с Юно Алексей неожиданно для себя увидел Аэллу Саверию, ведиму и целительницу, служившую, как и многие другие ведимы, семейству Вендимианов, относящихся к их ремеслу терпимо и даже поощрительно. Появление ее при дворе кесаря в трудный час могло многое значить...