Мы к вам приедем…

«Если ты уверен, что тебе сюда – стучи. Нет – иди на хуй».
Оригинальненько, ничего не скажешь.
Я постучался.
– Да, – говорят из-за двери. – Входите.
Войду, чего уж там.
Вот раз, и – вошел.
– Здравствуйте, – говорю. – Я от Глеба. Тот самый…
– Ну тогда присаживайся, тот самый, – отвечает сидящий за единственным столом в кабинете мужик. – Не мельтеши.
Я присел.
Сидим, смотрим друг на друга.
Странный мужик, кстати.
Неопределенного цвета мятый трикотажный свитер, такого же неопределенного цвета волосы.
И возраст тоже ни фига не поймешь: то ли тридцать, то ли все пятьдесят.
Редкие крупные зубы, очки с сильными диоптриями, за ними маленькие, острые, злые кабаньи глазки.
Тот еще тип, короче.
Наконец, он не выдержал.
– Нда, – говорит. – Вроде, по внешнему виду, вполне приличный парень. Лицо хорошее. И со стержнем. И за каким хером ты только сюда приперся? Спокойная жизнь надоела? Ну ладно, рассказывай, что умеешь.
– А ничего, – отвечаю честно, – не умею. На третьем курсе учусь, на журфаке. Но это не в счет.
– Ответ, – хмыкает, – засчитывается за правильный. Ну тогда просто расскажи, только предельно честно, зачем Глеб тебя сюда прислал. А я – сравню. С его версией – это раз, со своими впечатлениями – это два.
Нормально, блин.
Но, что делать, – пожал плечами и начал рассказывать.
Он дослушал до конца, потом крякнул.
– Совпадает, – говорит. – Все совпадает. Не могу только понять, хорошо это или плохо. Глебушка, я гляжу, в людях пока разбираться еще не разучился. Понять бы еще, какую игру он тобою сыграть хочет. И мною, старым дураком, заодно. Ну да ладно, со временем все встанет на свои места. Куришь?
Утвердительно мотаю башкой вверх-вниз.
– Ну тогда, – разрешает, – кури. И я с тобой. Только учти, вообще-то курить у нас в редакции запрещено. В смысле – в кабинетах запрещено. Главный сам бросил, вот и долбанулся на правильном образе жизни. Поэтому курю здесь – только я. Ну и те, кому я разрешу. Почему, понимаешь?
– Потому что вас некем заменить, – говорю утвердительно.
Он кивает.
– Умный мальчик. Ладно, ксиву я тебе сделаю. Штатного сотрудника. Даже зарплату будешь получать, как корреспондент отдела информации. Правда, – совершенные копейки, один раз девочку в кафе сводить не хватит. Ну так ты и не за деньгами сюда пришел. Теперь – что нужно от тебя. От тебя нужна любая, подчеркиваю, – любая информация, которая может представлять интерес для газеты. Основная специфика, естественно, – ваши фанатские дела. Петардой выбило глаз менту – интересно. Милиция избила малолетнего фаната – сюда. Пьяные болельщики трахнули восьмидесятилетнюю старушку – тем более. Да. Еще. В стукачи тебя не вербую, если считаешь, что информация закрытая, не сообщай. Или, еще лучше, – сообщай, но говори, что информация – закрытая, тогда дальше меня она не уйдет. Но и остальное – тоже не пропускай. В смысле, если увидишь что-то интересное, но с вашей футбольной спецификой не связанное. Ценность информации определяю только я. Я, а не ты, понятно? Если к тому же еще сумеешь два предложения на бумаге свести вместе – вообще хорошо. Гонорары у нас не очень высокие, но платят исправно. Да и командировки, о чем Глеб отдельно просил, смогу тебе оформлять. Только не надо ничего фантазировать, мы хоть и желтая пресса, но минимальная этика у нас есть, понятно?
Киваю…
– Да, и еще…
– Аккредитацию от газеты я тебе сделаю, как бы отдел спорта при этом не вонял. Но пользоваться ты ею не будешь. Или – в самом крайнем случае. Потому что мне нужен взгляд изнутри, а не из ложи прессы…
Снова киваю.
– Дальше – все зависит только от тебя. Согласен?
…Я опять кивнул.
Он мне понравился…
– Вот и хорошо, – вздыхает. – Приходи перед Новым годом, заведем на тебя трудовую книжку, все оформим, как положено. Писать как будешь, под псевдонимом, наверняка?
– С сектора и по околофутболу, – киваю, – только под псевдонимом. А так, если что интересное попадется, – могу и под своей фамилией.
– Разумно, – кивает. – Денег в нашей помойке хрен заработаешь, но имя, какое-никакое, приобрести можно еще пока. Вполне. Водку пьешь?
Жму неопределенно плечами.
А кто же ее не пьет?
– Тогда закрой дверь на ключ.
Да, думаю, – не проблема.
Когда вернулся – на столе уже два пластиковых стаканчика.
А на закуску он яблоко разломил.
Угу, блин.
Он меня что, проверяет?
Идиот.
Его б на выезд какой, не очень дальний, в сидячем фанатском вагоне как-нибудь выписать.
Да чтобы состав… гкхм… помолодежней.
Выпили.
– Ладно, – говорит, – все будет нормально, беги. Телефон у тебя мой есть, через неделю звони, начнем оформляться. Если не сможешь дозвониться, звони Глебу, он меня разыщет. И еще. Постарайся быть с ним поосторожнее…
– С кем «с ним»? – уточняю.
– С Глебом, разумеется, – говорит он чуть раздраженно.
– А почему? – включаю дурака я.
– Потому что он – волк. Старый, хитрый, битый жизнью волчара, который ничего в этой жизни не делает просто так, понял?
Хмыкаю.
Закуриваю сигарету, разгоняя ладошкой дым.
На этот раз уже – безо всякого его разрешения.
Один раз разрешил, достаточно.
Он хмыкает в ответ, внимательно наблюдая за моими действиями.
– Да, – признается наконец, – недооценил. Глебушка действительно в людях по-прежнему хорошо разбирается. А я, кажется, старею. Ты с ним одной породы. И даже уже не волчонок. Интересно будет за вами понаблюдать лет через несколько. Где только вот вас производят, на каком конвейере…
– А на террасе, – ухмыляюсь. – В смысле, на фанатском секторе. А мне вопрос можно задать?
– Валяй, – усмехается.
– Вы Глеба за что-то ненавидите, верно?
Он хохочет.
Наконец снимает очки и утирает выступившие от хохота слезы.
– Я, – смеется, – Глебушку не ненавижу. Я его очень люблю, это один из моих лучших друзей. Но это вовсе не значит, что у меня есть по отношению к этому персонажу хоть какие-нибудь иллюзии…
– А еще один вопрос можно? – говорю.
– Давай, валяй, – смеется. – Предыдущим ты меня здорово позабавил.
– Вот вы говорите: он волк, я – волчонок. А кто тогда вы?
– Я? – он вздыхает. – Я – обычный старый газетный хорек, ничего более…
Я несколько секунд вглядываюсь в его слегка одутловатое лицо, в его маленькие злые глаза за толстыми диоптриями.
– Вы, – говорю, – врете, Игорь. Вы – никакой не хорек. Вы точно такой же волк, как и Глеб, только лучше него маскируетесь. И еще – у вас, похоже, разные охотничьи территории…
Он неожиданно резко перегибается через стол и пристально смотрит мне в глаза.
– Слушай, – говорит, – парень. Тебя Данила зовут, так?
– Так, – соглашаюсь.
– Так вот, – говорит, – Данила. Если вдруг выяснится, что ты еще и умеешь писать, то за свою карьеру можешь быть совершенно спокоен. Потому что по всем ступенькам карьерной лестницы я проведу тебя лично. И еще буду очень внимательно присматривать, чтобы ты, не дай Бог, не споткнулся. Это – в моих силах, отвечаю.
– Еще бы, – хмыкаю, – я уже понял, кто у вас тут все решает. Не удивлюсь, что если и за главного редактора…
Он опять усмехается.
– Ладно, – говорит, – давай еще по стаканчику и проваливай. Мне еще сегодня работать надо.
Что мы и делаем.
Но уже в дверях он меня неожиданно окликает.
– Постой!
Я останавливаюсь.
– Ты только одну ошибку, – говорит спокойно, – совершил, Даня, в своих логических построениях. Она несущественна для наших с тобой отношений, иначе бы ты уже вылетел отсюда с пинком под зад и никогда бы тут больше не нарисовался. Но – существенна для твоего миропонимания. У нас с Глебом – не разные охотничьи территории, тут ты ошибся, и здорово. А может, и – просто забыл, что волки обычно охотятся не по одиночке, а именно стаями…
Я, помню, еще долго стоял у двери и шумно глотал воздух.