Мы к вам приедем…

– А то, что у тебя в бокале, это «Джон Смит», – усмехается Мажор. – В России ты его не найдешь, если только какой эрзац, проверено. Один из самых лучших сортов пива, от которого получают удовольствие хрен его знает сколько поколений людей. Просто попробуй понять, что они в нем находят, ок?
– Ладно, ты, студент, пока посиди тут, подумай, – смеется в ответ своему другу Али, – а мы с Гарри пойдем, еще по одной возьмем. И вот еще – я сам врубился во вкус эля только на третий приезд в Англию. Зато сейчас, была б моя воля, только его б и пил. А непривычные ощущения – так это он просто не газированный. Как любое настоящее британское пиво. Видел, как бармен качал? Само не течет…
…И – пошли к стойке, вполне собой довольные и умиротворенные.
А я остался за столиком и попытался сделать еще один глоток.
Не могу сказать, что мне очень понравилось.
Но пить вроде можно…
…А потом мы гуляли по Гайд-парку, и Гарри самозабвенно кормил с руки белочек специально купленными орешками. А у меня – слегка кружилась голова, чуть побаливали ноги, и уши еще будто кто-то ватой набил.
Видимо, и перелет сказывался, и просто – избыток информации.
Поэтому, когда мы уселись за столик в итальянском ресторане и Гарри заговорил с нами о моем предстоящем «золотом выезде», мне показалось, что он за это дело несколько несвоевременно принялся.
Но – что делать, что делать…
Хорошо еще, что он хоть дождался, пока официант откроет заказанную Али бутылку вина.
Мажор, кстати, выбор своего друга – более чем одобрил.
Попробовал, пожевал губами, сделал глоток, кивнул одобрительно и решительно развернулся в мою сторону.
– В общем, так, Дэн, – говорит. – Поддержка у тебя будет, даже не сомневайся. Глеб тут не случайно сидит, в том числе, как ты догадываешься. Условие одно: ты – на время, разумеется, – не участвуешь ни в каких силовых акциях, понял? И чтоб никаких мне: «Да я тут проходил мимо, вижу, наши парни дерутся, что я теперь, сторонкой обходить должен?» Должен! Если уж только совсем не прижмет. Или – если я сам тебе не скажу. Ни на дерби с конями, ни в Питере – нигде. Понял?
Али, гляжу, молчит, не вмешивается.
Не лезет в разговор лидера пусть пока что небольшой, но уже стремительно набирающей вес «фирмы» с пока еще рядовым бойцом.
Делает вид, что в окно смотрит.
Но на самом деле – слушает внимательно.
– Но… почему? – выдавливаю. – Какой смысл тогда в поддержке команды, если ты за ее честь вписаться не можешь?
Али хмыкает.
Гарри крутит пальцем у виска.
Али – вздыхает.
– Дурак ты, – говорит, – студент. Может быть, пока, а может, – и вообще по жизни. Если б Гарри просто рядовые бойцы нужны были, мясо для фестлайна, – он бы на тебя свое не самое плохое в этой жизни время не тратил. Вообще. В принципе. И я бы тут не сидел по его просьбе…
В этот момент улыбающаяся официантка приносит Гарри тарелку с карпаччо, а Али – отварную спаржу с сырным соусом.
Мне – ничего, я пиццу заказал.
И денег не так много с собой, да и вообще не понимаю я, честно говоря, в этих изысках.
Может, кстати, и стоит попробовать разобраться.
Не знаю пока.
Не уверен.
Гарри допивает свой бокал и просит официантку принести еще бутылочку такого же.
Потом смотрит прямо мне в глаза.
Ну и взгляд, кстати. Стены ломать можно, как тараном.
Да и понятно.
Лидерами группировок просто так не становятся.
Но я – выдерживаю…
– Реальный траблмейкер, – Гарри говорит медленно, как будто мучительно подбирает слова, пробует их на вкус, как только что пробовал заказанное Али вино, – может легко поднять, если ему это будет нужно, больше сотни реальных бойцов в течение получаса, пользуясь при этом только мобильным телефоном. Может в пять минут замутить беспорядки на любом стадионе любого города. Может продумать и организовать такую акцию, о которой назавтра будут писать все газеты любого сраного пердяевского местечка на всей территории Российской Федерации и по прочим говенным окрестностям. Может так просчитать подходы и отходы к месту стрелки с врагами, что, если что пойдет не так как хотелось, – то там все будет тихо, как на кладбище. И все это он может сделать так, что его не повяжут менты и не засветят на видео. Он уже будет в стороне, уйдет, как вода в песок, его никто и не вспомнит, понял? В лежании на больничной койке и сидении в ментовском обезьяннике нет никакой доблести. Вообще никакой! Случается, конечно, всякое, но – это либо прокол, либо дерьмовое стечение обстоятельств. Ведь если топ-бой окажется в ментовском обезьяннике, его оттуда по-любому будут вытаскивать. Деньгами, влиянием, прочими ресурсами. То есть кто-то будет реально и очень сильно напрягаться. А напрягать серьезных людей – это не есть хорошо, всасываешь? Ну а если надо, – он встанет в первую линию уличного боя, где его почти наверняка затопчут враги, но он будет кусать их за ласты, пока ему не вышибут последние зубы. Впрочем, это ты уже умеешь. А всему остальному – будешь учиться, усвоил? И – никаких силовых акций, вообще, по возможности, никаких драк, даже в совершенно не относящемся к делам движа кабаке из-за понравившейся девушки. Если догоняешь – кивни. Если нет – заканчиваем разговор и разбегаемся.
Я молчу.
Закуриваю сигарету.
Я все понимаю, это все правильно – то, что он говорит.
Но – оставаться без этого запредельного кайфа, без этого бешеного адреналина, бьющего в голову лучше самого клевого шампанского, без ощущения братского плеча рядом с тобой…
Без этого топота ног по темным кривым переулкам, без трясущихся рук, не могущих поднести огонек зажигалки к кончику сигареты, без самого первого, самого вкусного после удачного боя глотка пива…
Я докуриваю сигарету, от души прикладываюсь к бокалу с вином.
Оно горчит.
Гарри ждет, смотрит не отрываясь.
Я – закуриваю новую сигарету, поднимаю глаза и встречаю его взгляд.
Передо мной сидит и смотрит мне в глаза волк.
Умный, уверенный в себе, осторожный, матерый волчара.
Мне хочется быть таким же.
– Да, – говорю. – Мажор. Я все понимаю. Ты – старший. Я – согласен…
Али поднимает глаза от недоеденного блюда со спаржей, смотрит на меня искоса, кивает каким-то своим мыслям.
– Ну вот, – говорит, – и ладушки. А теперь, в ожидании горячего, можно и чего покрепче выпить. Например, граппы. Ты как, Гарри?
Гарри хмыкает, постепенно, прямо на глазах, оттаивая.
– Да я бы, – отвечает, зевая и потягиваясь, – вообще бы ща наебенился с превеликим удовольствием. Устал что-то как собака. Должность еще эта новая. Ну на работе. Начальник управления, не хухры-мухры. Мозгами понимаю, что надо. Карьера, мать ее так. Да и бабки совершенно другие. На порядок. А все равно, не будь семьи, которую кормить надо, с таким бы удовольствием всю эту байду на хер послал – ты даже представить себе не можешь…
– Почему это не могу?! – удивляется в ответ Глеб. – Еще как могу! Может, еще даже похлеще, чем ты, брат, думаешь…
И – машет рукой пробегающей мимо официантке…
…Обратно в отель мы добирались уже на кэбе.
Нет, идти, в общем-то, у нас еще получалось.
Но вот только как-то уж совсем медленно…
…В номере на соседней кровати жутко храпел абсолютно пьяный Степаша. Я вспомнил предостережения парней и решил, что они меня напрасно запугивали. Я сам сейчас в таком состоянии, что меня никакой храп не остановит.
Посмотрел на часы.
Надо же.
Еще всего три часа дня по-местному.
В Москве, соответственно, – семь вечера.
Вот что значит – вылетать ранним утренним рейсом, думаю. Еще вечером погулять по городу немножко успею.
Поставил на шесть будильник на мобильном телефоне, задернул шторы и – моментально отрубился.
Как будто в пропасть обрушился…