Не было бы счастья

Если бы не они, ее можно было бы принять за цыганку. Хотя, нет, цыганки не стригутся так коротко.
Интересно, ежик у нее колючий или если пригладить хорошенько, то станет мягким и ласковым?
— Тебе принести чего-нибудь? — быстро спросил Илья, впав в некоторую растерянность от собственных мыслей.
Она помотала головой. Он перевел дыхание и уставился на собственные руки, тоскуя от неопределенности, словно школьник, неизвестно за что вызванный на педсовет.
В руках, кстати, была зажаты тапки и какая-то тряпка. Илья несколько секунд сосредоточенно изучал ее, а потом с облегчением выдохнул:
— Это же халат…
Женька хмыкнула, оценив его сообразительность.
— Бабушка дала, — пояснил самому себе Илья, — для тебя, да?
Он чувствовал себя просто ужасно. День начался бестолково, а продолжился и того хуже. Задержка рейса, три часа в аэропорту, перелет, снова аэропорт, и все это под аккомпанемент Ритиного щебетания, Ритиных планов на будущее и Ритиной обиды.
Как он мог переспать с этой женщиной да еще и получить некоторое удовольствие?! Она ведь и в постели не умолкала, изображая героиню какого-то пошлого романа, где девица просто обязана фырчать от удовольствия и подбадривать героя сладкими, тягучими фразами. Ну и на хрена козе баян, спрашивается?! Испортила, блин, весь день!
Хотя нет, пожалуй, Рита только задала тон. А дальше понеслось по нарастающей и свалилось в одну кучу: и проколотое колесо, и шиномонтаж, и отвратительная клеклая картошка из Макдака, куда, конечно же, в здравом уме и трезвой памяти Илья Кочетков, преуспевающий адвокат, ни за что бы не пошел!
Получается, он свихнулся прямо по дороге домой.
Ну а дома положение только ухудшилось. Встреча с родственниками прошла на высшем уровне, и радость была такой полной, что Илья совсем голову потерял.
И про барышню в «мицубиси» забыл. Сначала она его удивила невероятно — и дорогущей тачкой, и уверенными зигзагами на поворотах, и, чего уж там, смуглыми коленками тоже. Хотя, стоп, что такого удивительного было в ее коленках? Скорее, собственная реакция на них его так ошарашила. Когда в последний раз он приходил в полное смятение только из-за того, что на глаза попались девичьи ножки?
Вот то-то и оно, что никогда. Ну, может быть, лет сто назад, в десятом классе.
А что происходит сейчас?!
А сейчас незнакомая девица с изумительными коленками, пацанской прической и вывихнутой лодыжкой лежит на его диване. И — черт побери все на свете! — он не знает, хорошо это или плохо. Ясно только одно, если бы у него внезапно не отшибло память, с Женькой бы ровным счетом ничего не случилось!
Илья сердито уставился в крыжовенные глаза.
Бедняжка. Наверное, у нее не только спонсора нет, но и родителей с тугим кошельком тоже. Иначе стала бы она дожидаться несознательного пассажира.
А может, и стала бы. Может, просто упертая, как баран, вот и все. Он продолжал исподлобья изучать ее лицо. Упертости в нем не наблюдалось. Только досада и усталость тенью вокруг век.
— Извини меня, пожалуйста, — пробормотал Илья. Она слабо улыбнулась в ответ.
— Тебе же переодеться надо, — вдруг засуетился он и, подскочив, принялся размахивать халатом у нее перед носом.
— Слушай, а может, ванну примешь? Или с ногой нельзя? В смысле, с больной ногой… Ладно, давай, снимай платье, а про ванну у бабушки спросим. Она все знает.
Он держал халат на весу и нетерпеливо поглядывал на Женьку.
— Что? Ты двигаться-то можешь?
— Могу, — оторопело промямлила она.
— Ну давай тогда, раздевайся! Ногу вот сюда пока пристрой, так удобней будет.
Илья придвинул к дивану пуфик. Женька не шелохнулась.
— Вытяни ногу-то! — настаивал он.
— А может вы… того… выйдете.
— Зачем?!
— Да чтобы я переоделась! — заорала она и приложила ладошки к пылающим щекам.
Илья секунду стоял, растерянно моргая, а потом расхохотался так громко и неожиданно, что Женька вздрогнула.
— Извините, — откашливаясь и пятясь к двери, пробормотал он.
Кажется, сегодня он просит прощения чаще, чем за всю свою предыдущую жизнь.
Как только он вышел, Женька, кряхтя, стала выбираться из мятого, перепачканного платья. Сложила его аккуратной кучкой на пуфик и завернулась в халат. Внутри было уютно, очень тепло и пахло почему-то хвоей. Сразу неумолимо потянуло в сон.
— Эй, вы как там? — раздалось за дверью. — Бабушка сказала, что вам нужно сделать йодную сетку и можно принять ванну. Я войду?
— Входите, — разрешила она.
Илья застыл на пороге, держа руки по швам. В кулаках были зажаты ватка и пузырек с йодом, и было совершенно непонятно, что с ними делать.
— Вот, — сказал Илья.
— Спасибо, — сказала Женя. Образовалась некоторая пауза.
Вдруг он заулыбался, словно вспомнил что-то забавное, и, брякнувшись рядом с ней на диван, сообщил:
— Мои-то приняли вас за невесту, представляете?
— Чью невесту? — машинально уточнила Женя, припоминая что-то такое, недавно обсуждавшееся во дворе.
— Мою, — усмехнулся он, разводя руками, — мою невесту Риту.
Женька недоуменно склонила голову. А Илья воодушевлено продолжал:
— Вот ведь сумасшедшие! Мама почему-то решила, что вы — это она. И все остальные следом. Ну, цирк натуральный!
Он взглянул на нее, словно приглашая повеселиться вместе с ним. Только ей было совсем не весело.
— Да уж, семейка у вас, — пробормотала Женька с тихой досадой.
— Что? Чем вам моя семья не нравится? — мгновенно нахохлился он. — Вы, между прочим, сами хороши. Могли бы объяснить все толком!
— Объяснить?! — ехидно переспросила Женька. — Да они мне слова не дали вставить! А я-то думаю, чего это все Риту какую-то поминают! Что же вы знакомство-то откладывали? Или боялись, что суженая не выдержит очарования вашего семейства?
Боже, что это на нее нашло вдруг?! Ни с того ни с сего налетела на человека!
А человек тем временем яростно раздувал ноздри.
— Это теперь так современная молодежь благодарность выражает? — осведомился он холодно.
Женька едва не поперхнулась от возмущения.
— Да вы! За что благодарность-то? Это же я из-за вас здесь валяюсь! А у меня работа, между прочим! Как я водить буду с такой ногой?
— Кажется, я с вами расплатился сполна, — тем же ледяным тоном отреагировал Илья и поднялся. — Надеюсь, йодную сетку нарисовать вы сумеете сами. До свидания.
— Нет уж, прощайте! — крикнула в широкую спину Женя.
Дверь за ним закрылась.
Она не успела, как следует подумать над тем, что это сейчас было, как Илья снова возник в комнате.
— Только посмейте изводить упреками мою семью! — в бешенстве пригрозил он. — Они и так из-за вас натерпелись, да еще и возились, как с родной! Если я узнаю, что вы трепали им нервы, вам не поздоровится!
— Мне уже и так нездоровится! — огрызнулась она, ошеломленная злобой в его глазах.
— Будет хуже, — пообещал он оптимистично. — Кстати, еще одно. Я никак не успею объяснить родным, откуда вы взялись и кто вы на самом деле. Так что придется вам самой растолковывать. И как можно вежливей. Ясно?
Он презрительно скривил губы и продолжал:
— Можете с головы до ног полить меня грязью, живописуя, как вы страдали, покинутая на дороге! Это — пожалуйста! У вас хорошо получается давить на жалость! Но даже не вздумайте изводить моих родственников своими дурацкими воплями! Ясно? Не смейте играть на их добрых чувствах! Ясно? Ясно вам?
И, посопев, добавил с наигранным равнодушием:
— Чао, детка!
Оказавшись в коридоре, Илья некоторое время пытался восстановить дыхание. Спина была потной, рубашка приклеилась к телу, и к нутру, кажется, тоже пристала какая-то мерзость, липкая и гнусная. Черт возьми, где же его хваленое самообладание?! Какая-то малолетняя истеричка с полпинка вывела его из себя! Неблагодарная дрянь! Над ней трясутся, понимаешь, переживают, виноватыми себя чувствуют, а она еще и цену набивает своему несчастью. «Как я буду работать?!» Да если на то пошло, он из-за нее тоже может работу потерять!