Белоснежка и семь трупов

– Я это и не отрицаю.
– Нет, Николай не приставал к Насте. Никогда.
Поговорив с Михаилом еще немного, Ася так и не добилась от него ничего, что могло бы заинтересовать ее с Ричардом Тимуровичем. По выступившим каплям пота на лбу обвиняемого она с удивлением отметила, что он нервничает и внутренне очень напряжен, что по его внешнему виду было совсем не заметно. Она решила больше не мучить его и прекратила беседу. Сегодня же Ася решила передать весь разговор Ричарду Тимуровичу. Когда она уже отъехала от следственного изолятора, в голове промелькнула мысль: «А вдруг это убийство на самом деле совершил Михаил?»
Но где-то в глубине души Ася чувствовала, что это не так. Ей нравились подзащитные, у которых не бегали глаза и не дрожали руки. И это было отнюдь не из-за их непричастности к преступлению, так как никаких мук совести на лице Михаила она тоже не разглядела. Умом Ася понимала, что уравновешенный, интеллигентный человек, прекрасно державший себя в руках, не мог просто так взять нож и зарезать человека только из-за того, что тот лишил его работы. Должна была быть причина посерьезней.
 
Глава 7
Настя вошла к Ричарду в кабинет в белоснежном, связанном своими руками свитере, черной юбке и в начищенных полусапожках кремового цвета. Судя по чистоте Настиной обуви, можно было подумать, что она летает по воздуху, а не ходит по земле. На Яне же обувь горела, словно была сделана из картона. Умелый, ненавязчивый макияж подчеркивал молодость и свежесть ее лица.
Ричард пригласил Настю присесть и приготовился поведать ей свои соображения по поводу Михаила, а также и о неутешительном визите Аси к нему.
Ричард видел, что Настя очень нервничает, теребя ручку старомодной сумки из натуральной кожи, находящейся в идеальном состоянии. Он нажал кнопку селектора и попросил кофе для себя и сок для Насти. Ричард присел рядом с посетительницей и взял в свою руку ее холодную, как лед, ладошку.
– Не волнуйся так!
Настя судорожно вздохнула и благодарно посмотрела в темные глаза.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ввалилась Яна с перехваченным у секретарши подносом с кофе и соком. Она не удержала поднос в руках, и он рухнул на пол, обдав брюки Ричарда горячим кофе. Тот запрыгал на месте, пытаясь отлепить брюки от ног. Яна опустилась в кресло.
– Я так расстроена, что даже нет сил замечать вашу идиллию!
Ричард вытер испарину на лбу.
– Что случилось на этот раз?
– Помнишь бизнесмена Широкова? Ну, директора строительной фирмы?
– Не может быть! – Ричард опустил мокрые штанины на ошпаренные ноги. – Ты опять приставала к нему, чтобы он вспомнил, как лечил у вас зубы?! У тебя мания преследования!
– Он уже ничего не вспомнит, – мрачно ответила Яна, – он умер.
Настя икнула и прижала руки ко рту. Зато Ричард был уже натренирован за время общения с Яной, ни один мускул не дрогнул у него на лице.
– Он так расстроил тебя, что ты его убила?
– Не юродствуй! Убили его без меня, только мне сейчас ехать на опознание.
– А разве у него нет никого, кто смог бы его опознать? – удивился Ричард. – Почему это должна делать ты? Ты видела его два раза в жизни! К тому же, судя по вашей последней встрече, в теплых отношениях вы не состояли!
– Потому что от Широкова ничего не осталось, кроме зубов.
Настя икнула во второй раз. Яна продолжила свое захватывающее повествование:
– Обгоревшего Широкова нашли в его машине, попавшей в аварию и взорвавшейся. Чтобы доказать, что это именно он сидел в машине, я взяла его стоматологическую карточку, и мы вместе с хирургом, который его принимал, сейчас едем на опознание. Там будет присутствовать еще один независимый врач из поликлиники.
Ричард мрачно усмехнулся:
– Все-таки ты добилась того, чтобы он признал, пусть даже после смерти, что лечил зубы именно у вас. Видишь, как его наказала жизнь за отказ признания знакомства с тобой? Но почему милиция так быстро вышла на твою клинику? Вы совсем недавно открылись.
– Говорят, в его документах нашли запись о приеме у нас, плюс еще и визитку «Белоснежки». Она была последней клиникой, которую посетил наш предприниматель.
Ричард извинился перед Настей и вызвался отвезти Яну в морг.
– Ладно, мог бы и не напрягаться, я и сама могу съездить в морг, тем более что это мне не впервой, – сказала Яна, – а ты продолжил бы беседу со столь милой собеседницей.
– Ты врываешься ко мне без приглашения, ошпариваешь кипятком и теперь говоришь, чтобы я не напрягался. К тому же я не такая свинья, чтобы бросить девушку одну среди мертвецов.
– Ну, конечно, с другими мы ездим на пикники и в рестораны, а со мной только в морг! – высказалась о наболевшей обиде Яна и поднялась с кресла.
В морге Яну уже ждали Щавелев, следователи, эксперты. Яна пыталась держаться изо всех сил, но все равно ее начала бить дрожь, тем более что в свое время в морге ей пришлось пережить самые ужасные минуты своей жизни. Она подумала о том, что завидует людям, попавшим в морг один раз и навсегда. Ей самой судьба так не улыбнулась, то и дело приходилось посещать сие мрачное заведение. Патологоанатом – лысоватый мужчина – стоял в стороне и лениво жевал жвачку, затем кивнул собравшимся, и все последовали за ним.
В огромном зале, выложенном дешевой, уже частично сколотой и обшарпанной плиткой, стоял жуткий холод. От едкого запаха формалина у Яны сразу заслезились глаза и запершило в горле. На металлических столах лежали трупы, накрытые застиранными простынями. Яна бросила на столы с покойниками взгляд и решила: то ли в морге имелись в наличии только короткие простыни, то ли разом умерла баскетбольная команда, так как ноги у всех трупов торчали ровно от колена до пятки. Она тихонько прошептала:
– Какой неприятный цвет и запах. Как банальны эти номера на пальцах. Человек рождается, и ему цепляют номерок на ручку, умирает, и ему снова вешают номер на палец ноги. Выходит, смысл жизни в том, чтобы отрастить этот палец, для того чтобы на него можно было повесить эту чертову табличку с цифрами?
Ричард придерживал Яну за локоть.
– Уверяю тебя, смысл жизни не в этом, – шепнул он ей на ухо.
Патологоанатом остановился, вынул жвачку и прикрепил ее на стол рядом с волосатой ногой зеленоватого цвета.
Это было зрелищем не для слабонервных. Даже эксперт-криминалист присвистнул, оценив высший пилотаж коллеги. Патологоанатом развернулся к соседнему столу и по-мальчишески высоким голосом пропищал:
– Вот он, ваш уголек!
– Уголек? – переспросила Яна.
– Мы называем такие трупы именно так, – патологоанатом откинул простыню.
Яна покачнулась, Ричард подставил ей плечо. Со стороны могло показаться, что он отгородился от трупа Яной, словно щитом.
– Я вычленил челюсти, чтобы вам было удобнее работать, – продолжал радовать окружающих специалист по трупам.
Яна смотрела на черные челюсти. Перед ней положили зубную форму Широкова. Из оцепенения Яну вывел голос Щавелева:
– Да, это он, и этот мост, и коронка, а вот эти два удаления делал я.
Вызванный врач из поликлиники, морщась и закрывая нос платком, тоже подтвердил идентичность того, что присутствовало на столе, и того, что было записано в медицинской стоматологической документации. Яна сквозь туман перед глазами тоже выполнила свой врачебный долг и утвердительно кивнула головой, сдерживая рвотный рефлекс. Они расписались в акте проведенной экспертизы и спросили разрешения у следователей покинуть это помещение. Тут Яна заметила, что жвачка на столе с трупом уже отсутствует. Она закричала, вцепившись в рукав Ричарда:
– Нет! Ничего мне не говори! Мой желудок не желает знать, где эта жвачка могла оказаться снова!
Она схватила свою сумку и пулей вылетела из морга.
Весь следующий день Яна ходила мрачнее тучи. Юлия Антоновна успокаивала ее, как могла, но Яна оставалась при своих невеселых мыслях.