Судьба или воля обстоятельств?

Коди опустил голову и едва слышно прошептал:
— Джо.
Безмерный груз отчаяния обрушился на него со всей силой, не давая вздохнуть. Острая боль пронзила его насквозь. Игра была окончена.
— Так он знает? — прошептала Марти, глядя через плечо на дом, где исчез ее сын, захотевший попить.
Джо смог только кивнуть, не доверяя своему голосу.
— Когда же к нему вернулась память? — Марти вышагивала взад и вперед перед конюшней. Ее коричневые потертые сапожки взбивали облачка сена.
— Я думаю, что он вспомнил все некоторое время назад и просто притворялся.
Марти остановилась и обернулась, глядя на него блестящими, настороженными глазами.
— Но почему?
— У него свои причины. Так же, как и у нас.
— Он тебе это сказал?
— Нет. Но он знает, что я не его отец. Марти провела рукой по волосам.
— И что же нам теперь делать? — спросила она напряженно.
— То, что нужно, — констатировал он ровным тоном.
Ее карие глаза наполнились слезами.
— Джо…
— Это к лучшему, — оборвал он ее и отвернулся, не в состоянии взглянуть в наполненные слезами глаза и удержаться при этом от желания прижать ее и почувствовать в последний раз в своих объятиях. Если он так сделает, то уже не сможет отпустить ее. — Ты сама сказала, что между нами ничего не может быть. Ты была права. Не стоит попусту обнадеживать Кода. Мы не можем притворяться дальше.
Эти слова гулко отдавались в его собственных ушах. Он хотел, чтобы Марти сказала ему, что он не прав, что она ошиблась и у них может быть будущее. Но Марти никого не впустит в свою жизнь. Она уже обожглась на своем неудачном замужестве. Да и что он может предложить ей? Ему пора посмотреть действительности в лицо. Так же, как и Кода.
— Я поговорю с ним, — сказала Марти. — Может быть, мы можем…
— Это ничего не изменит. Мальчик слишком сильно привязался. Он хочет, чтобы я был его отцом. Но мы оба знаем, что этого никогда не произойдет. — Джо сделал над собой усилие, чтобы взгляд остался твердым, даже когда дрогнул его голос.
На щеках Марти расцвели два ярких пятна.
— Марти, мы не можем больше притворяться. У Коди есть отец. Это не я, и я никогда не смогу им быть.
Марти смотрела, как ее сын нежно обнимает Джо. Коди обхватил ковбоя за шею и крепко к нему прижался. Позже ей придется рассказать сыну обо всем.
Джо словно постарел лет на десять. Легкие морщинки вокруг его глаз стали глубокими, как пересохшие ручьи. Он встал на колени прямо в грязь рядом с ее сыном, поправил его маленькие джинсы и взъерошил волосы.
— Береги маму, слышишь?
Коли кивнул, печально глядя на него своими большими глазами, как будто чувствуя, что это не обычное «до завтра». Марти знала, что это прощание уже навсегда. И это к лучшему, как сказал Джо. Но почему тогда так болит сердце? Почему ее обуревает чувство, близкое к панике? Почему она вдруг засомневалась, что правильно делает, отпуская из своей жизни Джо?
Он медленно поднялся. Марти протянула сыну руку:
— Поехали домой, Коди.
— А разве папа… Джо не поедет с нами?
— В этот раз нет.
— Но…
— Мы поговорим об этом дома. — Тонкие пальцы матери сжались вокруг запястья Кода. А затем ее глаза встретились с глазами Джо.
В последний раз.
Что-то теснило ее грудь, мешая дышать.
Глаза щипало от слез.
— Счастливо, Джо.
Она подождала его ответа. Но он молчал. Марти быстро отвернулась, понимая, что ей надо бежать, прежде чем она потеряет контроль над своими чувствами.
— Ты ведь приедешь на мой день рождения, правда? — раздался тонкий голосок Кода.
— Посмотрим, дружок.
— Пойдем, Кода. — Марти быстро потянула его за собой, почувствовав, как из нее рвутся неудержимые рыдания.
Джо был прав. Коди слишком сильно привязался к этому одинокому ковбою. Так же, как и она сама.
 
Глава 8
— И давно ты притворяешься?
Марти лежала, опершись на локоть, на двуспальной кровати и смотрела на сына, нервно теребившего пальцами простынку.
Он пожал плечами. Пижама с веселым Винни-Пухом натянулась у него на плечах, как будто он вдруг вырос из нее. Вечерние тени от ночника ложились на лицо мальчика, отчего он казался старше своих неполных шести лет. Скаут лежал у него в ногах, положив морду на лапы.
— Я понимаю, тебе нужен отец, такой, который был бы с нами каждый день, который бы все время занимался с тобой. Такой, как Джо. Но ведь у тебя уже есть отец.
Она не могла прочесть выражение его глаз, скрытых длинными темными ресницами.
— Твой папа очень тебя любит. И действительно Флинт наверняка испытывал в глубине души теплые чувства к своему первенцу, но он не мог переступить через свое раздутое самомнение и показать эту любовь, не мог отбросить свои мечты о победе в чемпионатах, чтобы проводить время с сыном, который должен значить для него больше, чем какая-то дурацкая серебряная пряжка чемпиона.
Руки Коди сжались в маленькие кулачки. По его щеке поползла одинокая слеза. Он всхлипнул.
— Коли, дорогой…
— Нет, он не любит! Не так, как Джо… Мама, я хочу пригласить Джо на свой день рождения. Можно?..
Она согласно кивнула. Она не будет отговаривать сына. В глубине души она сама хотела, чтобы Джо вернулся. Потому что уже тосковала по нему, тосковала по их совместному ритуалу: укладыванию в постель Коди, по его постоянной заботе о ней, по его теплой, нежной улыбке.
— Коли, — нерешительно начала она, — он может отказаться…
— Он обязательно придет! Джо любит нас!
— Нет, Коди. Понимаешь, он думал, что ты считаешь его своим отцом, и поэтому действовал так, как должен поступать отец. Он делал это для того, чтобы к тебе скорее вернулась память. Вот и все. Чтобы возникла любовь, нужно время.
— Я люблю Джо, — ответил он просто. — А ты?
Горло ее перехватило.
— Я… я благодарна ему за все, что он сделал для нас, вернее, для тебя. Он хороший человек.
— Ничего бы он не сделал, если бы не любил нас, — уверенно сказал Кода.
Устами младенца глаголет истина, подумала она.
Приглашение на день рождения пришло в четверг. Было слишком холодно, чтобы чинить подгнившие доски забора или объезжать лошадей. Джо сидел за столом и слушал, как дождь мерно стучит в окна. Струйки стекали по стеклу, напоминая ему тихие, беззвучные слезы Марта. Взяв в руки красный конверт, он узнал кривые печатные буквы и его сердце болезненно сжалось.
Прошла уже почти неделя, как он не видел Коди. И Марта. За это время боль внутри него нисколько не уменьшилась. Наоборот, он еще сильнее тосковал по ним.
Он тосковал по доверчивой улыбке Коли, по игре в мяч с ним и его собакой, по ежевечернему чтению на ночь. Он чувствовал себя тогда как настоящий отец. Но больше Джо не желал притворяться, он хотел быть самим собой. Именно поэтому хотел стать частью жизни этого малыша. И Марта.
Разорвав конверт, Джо пробежал глазами содержание. Это было приглашение на день рождения Коди. Что это: попытка вернуть его? Или просто бессилие Марта убедить сына в том, что их игра в семью окончена?
В любом случае ему нельзя возвращаться. Он не желает будить в душе Коди новые надежды и не может смотреть в лицо Марта, сознавая, что ей не нужен еще один ковбой, способный разрушить ее мечты. Хватит мучить себя.
Раздался звонок. Коди стрелой понесся к двери, словно ребенок, ждущий прихода Санта-Клауса. Когда Марта дошла до прихожей, он уже открывал дверь. Глаза его горели, улыбка тянулась во весь рот.
— С днем рождения! — воскликнул Джейсон Татл, один из школьных приятелей Кода, протягивая подарок.
— А, привет…
Разочарование в голосе Коди резануло Марта по сердцу. Она изобразила на лице улыбку, пригласила ребенка в комнату и, помахав его родителям в машине, закрыла дверь. Уже пришли пятеро детей, но один взрослый — Джо — так и не появился. Он даже не позвонил.
— Почему бы вам не поиграть в комнате Кода? — предложила она, мягко подталкивая туда сына. — А когда все соберутся, мы будем есть торт и мороженое.