Необязательные эпилог и примечания

 
Глава шестая,
в которой Иван торгуется за полцарства
* В каравае спрятаны вещи хитромудрые, что бежать тебе помогут. Во-первых – пилка-самопилка, во-вторых – лесенка-чудесенка… – Сейчас, наверное, уже мало кто помнит, что «лесенкой-чудесенкой» в детской литературе когда-то называли эскалаторы московского метрополитена.
 
Глава седьмая,
в которой речь идет о полчищах несметных и свадьбе скорой
* «Полчища несметные!» – догадались богатыри. «Богатыри!» – догадались полчища. – Намек на известный анекдот о Штирлице.
* …стал молотить супротивничков им, приговаривая:
– Ах и крепкий татарин, не ломается! Не ломается да не сгинается! – Цитата из былины.
 
Глава восьмая,
в которой сперва выясняется, что бежать некуда, а потом – что этого и не нужно
* …икрой заморской, баклажанного… – Из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».
* Надел Иван шлем, тут Владимир невесть откуда булаву трехпудовую выхватил и ударил его по головушке. Засверкали в глазах дурака звездочки.
– Будь же богатырем княжецким отныне! – воскликнул Владимир. Иван, ошеломленный, под гогот сотоварищей, шатаясь, двинулся к выходу. – Слово «ошеломить» имеет, между прочим, именно это происхождение: ударить по шлему.
 
Часть вторая
Сережки Василисы
 
Глава первая, где Иванов авторитет растет неописуемо
* – Любовью оскорбить нельзя, – произнесла княгиня наставительно… – Из «Собаки на сене».
* – Открой, жена неверная! – раздался его взволнованный голос. – Открой немедленно, я слышал в твоей комнате голос мужчины. – Намек на сцену с Керубино из «Женитьбы Фигаро».
* Федот-стрелец, удалой молодец… – Персонаж, в русской литературе появившийся сравнительно недавно с легкой руки талантливого кино– и театрального актера Леонида Филатова.
 
Глава вторая,
в которой Иван совершенствует свое искусство правду выпытывать, знакомится с оранжевоголовым человеком и становится обладателем меча-кладенца
* – Что ты, молодец, не весел, что ты голову повесил? – поинтересовалась Марья. – Вдруг из «Конька-горбунка» Ершова.
* – А я боли не боюсь! – похвастался Кубатай. – Делай что хочешь, только усы мне не брей. – Пытка эта – «подстригание уса» – была выдумана импровизационно; представьте же наше изумление, когда мы узнали, что оная действительно имела место у некоторых азиатских народов, у которых усы являлись национальным «символом мужского достоинства», в частности – у киргизов. А еще подобную муку удумал для Лука Порея принц Лимон из «Чиполлино» Джанни Родари.
 
Глава третья,
в которой поднимаются вопросы национального самосознания, опускаются ответы на эти вопросы, а доблесть, коей нет границ, всех примиряет
* – Теперь он при монастыре Киевской Богоматери звонарем работает. Глаз у него один вытек, скрючило всего, оглох… – Намек на Квазимодо из «Собора Парижской Богоматери».
 
Глава четвертая,
в которой хитроумный Иван-дурак побеждает искушение великое
* Гнев, о бояны, воспойте Ивана, Иванова сына… – Перефразировка начала гомеровской «Илиады» – «Гнев, о Афина, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…» Обращение к Гомеру не случайно, т. к. дальнейший рассказ о приключениях богатырей на море калькирует эпизод из «Одиссеи».
 
Глава пятая,
в которой молодой боян поет загадочную былинку, а Илья наступает на горло собственным чувствам, за что те жестоко мстят
* А еще два странных типа
Из заморских дальних стран,
Смолянин, толмач известный,
И крутой мудрец…
– Имен не надо! – крикнул Кубатай, выхватывая саблю. Воха втянул голову в плечи и робко допел:
– Пам-пам… – Это непростительная выходка. Один из немногих случаев, когда читатель, не знающий, кто стоит за тем или иным персонажем, останется в полном недоумении. А суть – в имени Алана Кайсанбековича Кубатиева. Выходка непростительная… но мы простили ее себе, потому что уж очень смешно было.
* Будь попрочнее старый таз,
Длиннее был бы мой рассказ! —
Маршака, надеемся, все помнят.
 
Глава шестая,
в которой наши друзья сначала чуть было не лишились Алеши Поповича, а потом – таки лишились его
* – Бедная Лиза, – сказал Алеша жалостливо. – Ну вот и до Карамзина добрались.
 
Глава седьмая,
в которой победа не радует
* – Черт побери, черт побери! – радостно завопил Иван. – Из к/ф «Бриллиантовая рука».
* В течение пяти минут он освободил: Ивана-коровьего сына, Ивашку, Иванко, Фэт-Фрумоса, Сослана, Кобланды-батыра, Корвина и Манаса… – Иван-коровьев сын, Ивашка, Иванко – персонажи русского и украинского фольклора. Фэт-Фрумос – молдавского, Сослан – осетинского. Кобланды-батыр – казахского, а также персонаж газетно-журнальной утки «Тайна острова Барса-Кельмес», одним из инициаторов которой выступил Сергей Лукьяненко. Мистификация была выполнена столь мастерски, что версия о «временных разломах», якобы имеющих место на вышеназванном острове, признана чуть ли не непререкаемой научной истиной. Корвин – герой «Хроник Эмбера» Роджера Желязны, Манас – киргизского фольклора.
* Слегка смущенный таким изобилием, Иван осторожно открыл дверь следующей темницы. По ней бродил восточного вида юноша в тюрбане, развевающихся штанах и белой рубашке. Время от времени юноша подпрыгивал и толкал ладонями потолок.
– Ты кто? – ошалел Иван. Но в этот миг в потолке вывалилась плита, звонко расколовшаяся о тюрбан незнакомца, и тот его вопроса не услышал. Подпрыгнул и скрылся в открывшейся в потолке дыре.
– Не иначе принц персидский, – рассудил Иван. – Этот эпизод понятен только тем, кому довелось играть в компьютерную игру «Принц Персии». Или же читать чудесный рассказ Виктора Пелевина «Принц Госплана».
* – Да вздумал на днях Кащей дать мне на прочтение свои былинки юмористические, боянов да богатырей высмеивающие. Прочитал я их да и скривился. Чушь собачья! И дернул меня нечистый записать в дневничке для памяти: «Кащей – парень хороший, но пишет всякое говно. Надо сказать ему об этом, но помягче, поделикатнее…» — Почти дословное изложение записки критика Владимира Гопмана о творчестве Юлия Буркина. (Теперь ясно, почему Гопа в «Маме» и Гапон в «Острове» – самые отрицательные персонажи? И литераторам не чужда мстительность.)