Черный Стрелок 2

Юрь. Песчаный берег. Тоже ничего определенного. Дом Хлебалова в Ширгороде – на берегу реки. И Никитск тоже на берегу Юри…
В коридоре было пусто. Несколько дверей, мимо которых они проследовали, были украшены бронзовыми табличками: «Вспомогательный состав», «Бельевая», «Начальник второго подразделения»… Наде эти надписи ничего не говорили.
Они остановились у двери с надписью: «Замначальника второго подразделения». Рябой постучал и, услышав: «Входи!» – открыл дверь и втолкнул Надю внутрь.
За письменным столом, боком к окну, сидел мужчина. Его лицо заслонял монитор компьютера. Наде была видна только загорелая лысина с нашлепкой лейкопластыря. Рябой усадил Надю на табурет.
Мужчина за столом отодвинул монитор и посмотрел на Надю. Юматов.
Надежда молчала. Юматов тоже молчал. Вид у него был усталый, лицо осунувшееся.
Скрипнула, открываясь, дверь. Надя повернула голову…
– Вот теперь все в сборе, – произнес Юматов, когда мужчина в черной форме рыбинспекции ввел в комнату Алену Булкину.
Алена была все еще в платье невесты, но заплаканное личико девушки выглядело еще более несчастным, чем когда ее вели под венец.
– Вы обе меня знаете, девушки, – негромко произнес Юматов.
Надежда открыла рот, чтобы выдать ему все, что думает, но ладонь Рябого сдавила ее хрупкое плечо… И Надя промолчала.
– Я не садист, – устало произнес Юматов и потер лоб. – Я не хочу делать вам больно. Ведите себя правильно – и все будет хорошо.
– Для кого – хорошо? – бросила Надежда.
– И для вас тоже. Все просто, дорогая. Или ты сделаешь то, что тебе скажут, или ты умрешь. Причем смерть твоя будет очень неприятной, достаточно долгой… И никто о ней не узнает. Никто даже не подумает на нас.
– Вы так полагаете? – с вызовом произнесла Надя. – Вы ведь однажды уже пробовали меня украсть. Откуда вы знаете, что я не рассказала об этом дяде?
– А откуда ты знаешь, что это были мы? – поинтересовался Юматов.
– Знаю. Больше некому!
– Не ври! Вы оба держали язык за зубами: и ты, и тот парень из охраны, который тебе помог. Почему, кстати? Он твой любовник?
Надя промолчала.
– Ну, это уже не важно. – Юматов снова потер лоб, порылся в столе, надыбал какую-то таблетку, проглотил, поморщился. – Не важно. Сейчас у вас обеих, девушки, только один шанс сохранить свою жизнь и, возможно, обустроить свое будущее.
– Что вы имеете в виду? – спросила Надя.
– Брак, разумеется.
Аленка вздрогнула и замотала головой. Опять тот же кошмар…
– С кем? Уж не с вами ли? – язвительно поинтересовалась Павлова.
– Не со мной, – покачал головой Юматов. – Я женат. А вот уважаемый Николай Григорьевич – холост.
– Вы в своем уме? – осведомилась Надежда.
– Еще один такой вопрос – и ты будешь наказана, – спокойно произнес Юматов. – Твой дядя позволял тебе распускать язычок, но Николай Григорьевич этого не потерпит. Он очень строгий мужчина.
– И что же, этот строгий мужчина намерен жениться на нас обеих?
– Нет, – покачал головой Юматов. – Только на одной из вас.
– И на ком же?
– А вот это вы решите сами, – сказал Юматов. – Николай Григорьевич считает, что вы обе подходите. Вы обе молоды и привлекательны, обе – богатые наследницы…
Надя прикусила губу… Неужели с дядей что-то случилось?
– Одна из вас станет женой Николая Григорьевича, – продолжал между тем Юматов, – а вторая… Вторая получит свободу. Сразу же после того, как брак будет зарегистрирован. Сейчас вам, девушки, предоставят возможность пообщаться наедине и решить, кто именно свяжет себя семейными узами. А потом мы снова встретимся и оговорим детали. Уведите их!
Когда охранники вывели пленниц из комнаты, дверь соседнего кабинета открылась и вошел Хлебалов.
– Ты молодец, Ефим! – похвалил он. – Маленькая паршивка почти не вякала. Обратил внимание, как она напряглась, когда ты назвал ее наследницей?
– Да. Соображает она быстро, – сказал Юматов. – Жаль, что Сурьин еще жив и подобраться к нему затруднительно.
– Что-нибудь придумаем. Начальник его охраны – в Москве, кредиты вышибает, завяз там крепко: я попросил намекнуть кое-кому, что Сурьин – битая фигура. Так что пока в Ширгороде заправляет Курков, а Курков – исполнитель. Старательный, но не более того. Пара дней – и дело будет сделано. Но раньше эта пигалица должна стать моей женой, причем публично, чтобы все чисто было.
– Станет, – заверил Юматов. – Все просчитано. Девку тянет к брутальным мужчинам, таким как ты. Это ее психотип. К тому же она – бизнесвумен. Привыкла просчитывать свою выгоду. А мы вдобавок даем ей шанс выглядеть благородно в собственных глазах: «пожертвовать собой» ради этой малолетки Булкиной. Кстати, что ты намерен с ней делать?
– Еще не решил. Посмотрим по обстоятельствам. Наверное, опекунство оформлю.
– Ширгородские заартачатся…
– Это кто, интересно? – Хлебалов прищурился.
– Да хоть Медведев!
Хлебалов рассмеялся.
– Асланыч, ты от жизни отстал! Вспомни: нас за последние двое суток хоть кто-нибудь тронул?
Юматов покачал головой.
– Затишье… – сказал он.
– Какое на хрен затишье! – воскликнул Хлебалов. – Все в штаны наложили, когда поняли, чем пахнет! Думаешь, я от безысходности эту демонстрацию силы затеял? Алсаны-ыч! Все продумано! Как доперло до них, что Курганский металлический – это не только пачка высокодоходных акций, а мой персональный военный завод. Что мои бойцы не из дохлых волын по ним будут палить, а тактическими ракетами жарить, так сразу все и сели на жопу ровно! Русланчик, бля, в губернаторы метит, избирательную кампанию запускает, а тут – война!
– То есть ты с самого начала предполагал, что возьмешь их на испуг? – спросил Юматов. – Да-а… А я-то думал, ты всерьез был намерен идти до конца.
– А я и сейчас намерен! – Хлебалов ощерился. – Я, Ефим, закон знаю. Достал пистолет, скомандовал: на колени! Не послушались – мочи! Или они у меня все на карачках ползать будут – или пуля в башку! Думаешь, я их боюсь? Хрена пупырчатого! Ни Руслана, ни губернатора, никого!
– Москва еще есть… – напомнил Юматов.
– А что Москва? Думаешь, Москве надо, чтобы по всем каналам передавали: «На улицах Ширгорода идут кровопролитные бои!» Кому это надо? Президенту? Думе? А какой в Европах-Америках визг поднимется! Куда там Чечня! Нет, Ефим, не боюсь я Москвы. Москве от меня тоже дешевле откупиться. Я ведь их комиссию гребаную на завод так и не пустил. И хули? Утерлись! Они все, мать их, рады будут, если я просто дам им возможность от меня откупиться! А я им такую возможность дам. Всем. И Русланчику. Причем за чужой счет!
– Сурьин?
– А то кто же! Пора, пора нам, Асланыч, вылезать из нашего удельного княжества на широкий российский простор! Но – поэтапно. Сначала – узы брака. Потом – бремя имущества. И все, заметь, добровольно и с песней! Ну разве я не молодец? – Никитский князек самодовольно усмехнулся.
– Отморозок ты, Николай Григорьевич, – сказал Юматов. Одобрительно, впрочем, сказал.
– Да не реви ты, дурочка, – Надя обняла Аленку за плечи. – Твои слезы тут никого не волнуют.
Поджав ноги, они сидели рядышком на промятом диване в пропахшей табачным дымом комнате. Сквозь зарешеченное окно были видны небо, река и кусок песчаного берега.
– Ну, обидно же! – жалобно проговорила Аленка. От ее замызганного свадебного платья все еще пахло дорогим парфюмом. – Нас же вообще за людей не считают. И дядя твой, и Хлебалов этот… Еще хуже!
– Спокойно, не кричи! – Надежда погладила ее по голове. – У тебя все будет нормально. Он же сказал: тебя отпустят…
Аленка вскинула на подругу покрасневшие глаза.
– Ты?..
– Ну, не ты же! – сердито сказала Надя. – Тебе еще в школе учиться положено, а мне через две недели двадцать два стукнет. Давно замуж пора.
– Он же старый! – воскликнула Аленка. – Он же негодяй!
– Да у нас все, кто с деньгами – мерзавцы, – сказала Надя. – А без денег кому они нужны? А Хлебалов, я слыхала, к своим вполне хорошо относится. Да и мужчина представительный, боевой…