Черный Стрелок 2

– Да, – подтвердил Сурьин.
– Остается еще один вопрос…
– Какой?
– А если с вами, Лев Никитич, вдруг… что-то случится?
– Хрена лысого! Один раз эта сука уже промахнулась. Второй раз – тоже. Третьего не будет!
Сказано было уверенно, но Алексей вдруг ощутил: Сурьин боится. И внезапно Шелехов как будто увидел своего собеседника совершенно другими глазами: не всесильного магната, ворочающего многомиллионными суммами и повелевающего тысячами судеб, а человека на больничной койке, желтого от лекарств, маленького, беспомощного…
Сурьин и впрямь боялся. Особенно после того разговора с Медведевым. Хлебалов ни перед чем не остановится. Ему терять нечего. Но при этом позиция у него чертовски сильная. Руслан драки не хочет. Для него было бы идеальным вариантом успокоить Хлебалова хорошим куском сурьинской вотчины. И в Москве позиции Льва Никитича явно пошатнулись. То, что сурьинского начбеза футболят по деньгам – очень показательно. Лев Никитич даже думал: не отозвать ли его обратно в Ширгород, но вышло бы еще хуже. Один раз отступишь не солоно хлебавши – всё. Авторитета нет.
Все-таки ему очень вовремя подвернулся этот паренек Шелехов…
Алеша встал:
– Большое вам спасибо, Лев Никитич, что вы согласились меня принять! Надеюсь, что в дальнейшем между нами не будет разногласий!
– Надейся… – Сурьин протянул Шелехову вялую пухлую руку. – Надьку вытащи и женись на ком хочешь, хоть на ней и женись… Куркова мне позови, он там под дверью отирается. И постарайся сам пулю не схлопотать!
– Приложу все усилия, – улыбнулся Алексей. – До свиданья, Лев Никитич, поправляйтесь.
 
Глава двадцатая
Вене Застенову очень не хватало Миши. Он даже попытался уговорить Хлебалова отдать должность коменданта Праздничного кому-нибудь другому, но Хлебалов воспротивился. Никитский князек придавал огромное значение своему новому «опорному пункту». Застенов сначала не мог этого понять. С его точки зрения, остров Песчаный был стратегически выгоднее, а еще лучше было бы накапливать силы непосредственно в Кургане. В этом случае оружие не придется скрытно перевозить, и те, кто может это оружие в руки взять, – под боком.
Юматов был с Веней солидарен. Он даже предложил Хлебалову действующую модель для его «войска» – израильскую армию. Там «линия фронта» тоже располагалась в нескольких десятках километров от «дома», и израильские солдаты зачастую ночевали с собственными семьями, не расставаясь при этом с оружием. Юматов предложил даже нанять пару инструкторов. Хлебалов обложил его нехорошими словами и заявил, что своих специалистов хватает.
Но «специалистов» не хватало катастрофически. Особенно в Ширгороде. Огромные потери понесла рыбинспекция. Убиты лучшие «силовики», а гибель Хожняка вообще невосполнима. Тандем «Мушкин-Кочко», на который Застенов рассчитывал перевесить львиную долю ширгородских проблем, не сложился. После того как провалилось очередное покушение на «москвича» (Веня считал, что вины Мушкина и Кочко в этом нет, но хозяин полагал иначе), Хлебалов лишил их самостоятельности и передал в непосредственное подчинение Вене. Вдобавок на Застенова легла часть обязанностей, ранее выполнявшихся Фомой. Фома Степкин, конечно, пидор и все такое, но раньше это был довольно работящий пидор, а с тех пор, как он по собственной дурости угодил в западню и пообщался с бессоновскими отморозками, толку от него никакого.
Раньше, в «мирное» время, Застенов контролировал никитский район и Ширгородом почти не занимался. Ширгород был на Мушкине и Хожняке, да и сфера интересов хозяина в Ширгороде была – с гулькин пенис. Теперь шла «война», и Ширгород стал главным полем боя. Но Никитск, Курган, Краснянск тоже необходимо контролировать. Допустим, Курган сейчас «держит» Ефим, но все остальное… Особенно это чертово Праздничное, чей гарнизон следовало держать в «постоянном боевом». Короче, вся организация, все контакты, все «стрелки», все тонкие и толстые связи держались исключительно на Застенове. Лично. Поэтому спал Веня три часа в сутки, жрал фенамин, чтобы не свалиться, и все время напряженно ждал: вот сейчас врагам надоест попусту трепать языками, и хлебаловских пацанов начнут гасить. Медведев, Сурьин, воры, эфэсбэшники, еще бессоновские, от которых беспокойства больше, чем от всех остальных, вместе взятых…
Утешала только уверенность Хлебалова – Григорьич стоял твердо, как «железный бандит» на предпортовой площади. И, похоже, выстоял. Вопрос с Сурьиным должен решиться в ближайшие часы. Сурьин умрет – и большая часть его вотчины достанется племяннице. Уж Хлебалов позаботится, чтобы наследство не растащили. Правда, дело это не быстрое, но в любом случае Сурьина можно будет вычеркнуть из списка врагов. С бессоновскими тоже вопрос решится в ближайшие дни. Остается Медведев. Но Медведев же не стал развивать эпизод, когда погиб Хожняк и покрошили целую кучу «тигров». Не стал – и этим дал понять, что обострять не будет. Остается «москвич», который тоже ничего не предпринимает. По слухам, отношения его с губернатором не сложились, Москва – далеко и тоже ведет себя нерешительно. Комиссия в Кургане строчит депеши в столицу… И ничего.
Ворам тоже накостыляли.
Была и плохая новость. Юматов вернулся из Кургана и доложил: кто-то баламутит народ. Скорее всего – Клим. Застенов доподлинно знал, что Клим с Грязным – в контакте.
«Может, грохнуть его?» – предложил Мушкин, но идею не одобрили. Убрать Клима легко, но потом слишком большая волна поднимется…
В общем, Застенов наконец понял, почему хозяин избрал своей базой Праздничное, а не Курган. В Праздничном Хлебалов был полным и единственным хозяином. И отобранные лично Мишей курганские боевики тоже были не новгородским вече, а нормальными бойцами.
В итоге все складывалось не так уж плохо, но Застенова мучило смутное беспокойство. Наверное, с недосыпу…
В окно Надя видела, как в доме напротив бабуля гуляет с ребенком. А вот прошли мальчишки с низками карасей. Должно быть, с утренней рыбалки. А вот еще тетка на велосипеде, с повешенной на руль сумкой, из которой торчит головка молочной бутыли. Обычная жизнь. Вернее, была бы обычной, если бы на соседнем крыльце, рядом с босым мужчиной в расстегнутой рубахе, не лежал автомат, а в доме напротив, в трех шагах от старушки, еще один мужчина не примеривал к плечу, целясь в безоблачное небо, большую железную штуковину – может, гранатомет, а может, и что посерьезнее. Надя разбиралась в оружии на уровне продвинутого зрителя боевиков (как-никак ее фирма торговала видеокассетами, а свою продукцию следует знать), то есть вряд ли смогла бы отличить РПГ-27 от «Иглы». Впрочем, сейчас это не имело значения. Важнее то, что Надя по-прежнему оставалась пленницей. Правда, ее новый надзиратель по кличке Дыня был значительно вежливее и почтительнее, чем этот мерзкий Рябой, и внутри дома ей была предоставлена полная свобода. Но во двор она могла выйти только в сопровождении одного из охранников, а за ворота ее вообще не пускали. Надя обдумывала возможность побега, и пришла к выводу, что ничего не выйдет. Охрана начеку, а в поселке полно вооруженных людей. Когда ее привезли сюда, она заметила, что границей поселка является довольно высокая стена, а въезд внутрь охраняется. Только со стороны Юри поселок был открыт, но и тут была охрана: вдоль берега сновали катера, а по ночам он освещался мощными прожекторами.
В общем, шанс на успешный побег, даже если бы Наде удалось обмануть неусыпную личную стражу, был ничтожен. Можно попробовать старинный способ – соблазнить тюремщика. Но к подобному шагу Надя еще была не готова. Поэтому она отказалась от мысли о побеге и большую часть времени проводила наверху, в отведенных ей комнатах: читала, смотрела телек (на крыше особняка стояла отличная спутниковая антенна), просто бездельничала. Рано или поздно все равно что-то произойдет. Надя надеялась: то, что произойдет, изменит всё к лучшему. Она была уверена, что рождена для того, чтобы быть счастливой. До сих пор ее жизнь была совсем неплохой, и она надеялась, что скоро все уладится. В конце концов она – жена первого человека в здешних местах, разве нет? Пройдет какое-то время – и сегодняшние проблемы станут просто занятным приключением. Приключения Надя любила. Они придавали жизни остроту.