Костер для инквизитора

В пачках оказалось не по сто купюр, а вдвое больше. Серьезная сумма. Годовой доход преуспевающего американца. Андрей запихнул баксы обратно в сумочку, застегнул молнию. Налил себе еще кофе и пожалел, что не курит. Ей-богу, пары киллеров он испугался бы меньше, чем этой пачки. Нехорошие деньги. Грязные, очень грязные. От этих новеньких купюр так и перло злом. Зря он их взял…
Почувствовав, как приходящие мысли раскачивают его, нагнетают эмоции, угрожают внутреннему равновесию, Андрей сказал себе: «Стоп!»
Выкинув из головы все проблемы и мысли, Ласковин не стал допивать кофе, а поднялся, принял одну из медитационных стоек и на полчаса превратился в статую. Через полчаса он на мгновение вышел из неподвижности, изменил положение рук. Еще через час на кухню заглянула Наташа и, увидев, что ее друг занимается, отправилась в ванную. Когда она появилась снова, Ласковин уже жарил бекон. Себе. Наташа теперь завтракала проросшим зерном.
– Были гости? – спросила девушка, расчесывая волосы.
– Ты так думаешь? – Ласковин поглядел на нее с восхищением, но восхищался он не столько ее проницательностью, сколько внешностью.
– Бабушка рассказала.
Имелся в виду портрет в комнате.
Наташа присела на подоконник и поставила на колено тарелку с залитым с вечера зерном. По правилам зерно полагалось есть руками и «сосредоточиться на наслаждении пищей», но наполняющий кухню запах жареной свинины этому сосредоточению, мягко говоря, мешал.
Ласковин выплеснул на сковороду яйца, перехватил косой взгляд, ухмыльнулся:
– Овсянка, сэр!
– Свинство, сударь! – сердито сказала Наташа, спрыгнула с подоконника и, отобрав у Андрея нож, сцапала со сковороды кусок ветчины.
– Точно,– согласился Ласковин.– Как есть свинство, не какая-нибудь телятина!
Наташа фыркнула и осторожно, чтобы не обжечься, принялась за бекон.
Звонок в дверь.
– Бойкое нынче утро,– проворчал Андрей и двинулся открывать.
– В комнату не веди! – крикнула вслед Наташа.– Там постель не прибрана.
Новый гость разительно отличался от предыдущего. И телом, и духом.
– Андрей Александрович?
– Так,– кивнул Ласковин, не спеша приглашать гостя в дом.
– Прошу извинить великодушно, Григорий Степанович сказал, что, может быть… если вы… ни к чему не обязывая…
– Смушко?
– Да, он…
– Входите.
Наташа удивленно оглядела гостя. Он совсем не походил на друзей и недругов ее Андрея. Слишком пришибленный и слишком… интеллигентный. Несмотря на щетину и черные круги под глазами.
– Хотите кофе? – предложила она.
– Если вас не затруднит.
– Нисколько.
Рука, принявшая фарфоровую чашечку, дрожала. Но на похмельный синдром не похоже. Тем более запах перегара отсутствует. Ломка? Тоже сомнительно. И вдруг поняла: горе, большое горе. Господи, ей ли не знать, как выглядит человек в беде!
– Как Григорий Степаныч? – спросил Андрей.– Здоров? Давно с ним не виделись.
– Да мы с ним не очень… близки. Просто… – Он покосился на Наташу, и та, мгновенно угадав, поднялась.
– Андрюш, я пойду соберусь, вы уж тут сами, ладненько?
Андрей кивнул.
– Даже не знаю, с чего начать… – пробормотал гость, когда девушка вышла.– Какая у вас красивая жена, Андрей Александрович! У меня тоже красивая… и дочка.– Подбородок гостя задрожал.
Ласковин открыл шкафчик, извлек початую бутылку коньяка, рюмку.
– Я не пью! – вяло запротестовал гость.
Но выпил.
– Как вас зовут? – поинтересовался Андрей.
– Виноват,– смущенно проговорил гость.– Я совсем… Данилов Сергей Евгеньевич. Кандидат исторических наук… Впрочем, какое это имеет значение, извините?
– Никакого,– хладнокровно ответил Андрей.– Имеет значение только то, что вас прислал ко мне Смушко. Зачем?
– Если вы согласитесь меня выслушать…
– Уже,– сказал Андрей и снова наполнил рюмку.
Этот человек его раздражал.
– Что, простите?
– Уже согласился. Если Григорий Степанович рассчитывает, что я вам помогу, значит, я помогу. Пейте и рассказывайте.
– Благодарю.– Данилов проглотил рюмку.– Но вы совсем не обязаны. Тем более что у меня даже нет возможности заплатить…
Андрей вздохнул.
– Я вас ударю. Или выгоню. Если вы немедленно не объясните, в чем дело.
– Простите, простите, сейчас… – Гость собственноручно налил себе третью рюмку, проглотил, потянулся за следующей порцией, но Андрей бутылку отобрал и спрятал.
– Итак?
– У меня есть жена,– сказал Данилов. – И дочь. Я уже говорил…
– Так.
– Они немного увлекаются оккультизмом.
– Так.
– Пошли на одну лекцию…
– Так.
– А вернулась только жена. Утром. Избитая. Кнутом.– Данилов судорожно сглотнул.– А девочку они не отпустили.
– Кто «они»?
– Оккультисты.
– Так…– Дело понемногу прояснялось.– Сколько лет девочке?
– Девятнадцать.
– Хм…
Не такая уж маленькая девочка.
– В милицию обращались?
– Да. Они ничего не могут. Вика…
– Вика – ваша дочь?
– Да. Вика не хочет возвращаться. Они… Психотропная обработка, я знаю, так бывает.
– Давно это произошло?
– Три недели уже. Я хотел нанять детектива, но… у меня нет таких денег. Сам ходил, но меня… вытолкали.
«Деньги,– подумал Андрей, покосившись на подоконник, где за шторой лежала набитая баксами сумочка.– Будем считать, мне заплатили вперед».
– Сделаем так, Сергей Евгеньевич. Вот вам блокнот, подробно опишите все, что известно вам и вашей жене. А я пока соберусь и поедем.
– Куда?
– К оккультистам вашим,– Андрей усмехнулся.– Не думаю, что они вытолкают меня!
Как и предположил Ласковин, письменным слогом Данилов владел лучше, чем устным. Изложил все подробно, точно и лаконично. Вот что значит кандидат исторических наук. Читая, Андрей набрал номер начальника охранного бюро «Шлем».
– Абрек? Это Ласковин. Как дела? Конь все по заграницам скачет?
– Скачет,– Абрек хохотнул.– Скоро стипль-чез выиграет.
– Какие ты слова знаешь. На тебя глядя и не подумаешь.
– А ты приезжай и погляди внимательнее. Нет бы просто так заехать навестить. Как Спортсмен спортсмена. Небось опять надо чего?
– Надо,– подбавив раскаяния в голос, сказал Андрей.– Но днями заеду. Просто так. Слово.
– Поверим. Ну, излагай.
– Спонсор у меня объявился. Сегодня. Не слыхал, кто?
– Нет. А подробнее?
– Заявился с утра пораньше мордоворот. Вручил фунт зелени. Сказал: компенсация. И ушел.
– А ты отпустил? – укоризненно проговорил Абрек.
– Угу. Сонный я был. Соображал плохо. Поспрошай, ладно?
– Поспрошаю. Если что, познакомили меня тут с одним человечком, директором информационного бюро. Сам не узнаю, его можно запрячь. Только он дорого стоит. Поднимешь?
– Без проблем. Как там Митяй?
– Служит. Тебя вспоминает.
– Привет ему. Спасибо, Абрек. Увидимся.
– Давай.
Ласковин вернулся на кухню.
– По коням, Сергей Евгеньевич.
В коридоре постоял, подумал, что надеть. Решил: драться пока не будем, и надел красавец-плащ, Наташин подарок, из Голландии привезла. Потрясающая вещь. В таком даже в его «Ауди» стыдно ездить. Крайслер нужен, минимум.
– Наташа, я ушел!
– Пока. Когда вернешься?
– Бог знает. Позвоню.
По тому, как Данилов садился в его машину, Ласковин определил: собственных «колес» у историка нет. А посему, обнаружив, что Андрей является хозяином чернолаковой импортной красавицы, нежданный гость мигом отнес Ласковина к классу «хозяев жизни». Будь Данилов парнем попроще, Андрей посоветовал бы ему расслабиться. Кухонька, на которой историк сидел без всякого напряга, стоила дороже этой лошадки. Которую Ласковин даже и не покупал: кореша скинулись, чтоб поддержать умирающего.
Но Андрей не стал вдаваться в объяснения. Повернул ключ, воткнул в пасть магнитолы Китаро.
– Не против?
– Нет. Хотя… я люблю менее искусственное и поновее.
– Вах! – сказал Ласковин.