Соблазни меня

— Нет. Просто ваше предложение меня не заинтересовало.
— Можно, конечно, обойтись и без ужина, но для женщины ужин — что-то вроде прелюдии к сексу. Поднимает в собственных глазах, дает ощущение того, что она, в конце концов, не потаскушка…
Ну и наглец!
— Я имела в виду, что ничего не выйдет насчет…
Закончить фразу не удалось, потому что Дункан схватил ее в объятия и впился в губы поцелуем, именно так, как она и воображала. Удовольствие оказалось таким пронзительным, что Алекс некстати подумала: «А здравый смысл-то прав! Он опасен, еще как опасен! С ним пропадешь!»
— Я уже дал вам свой номер, — проговорил он, отстраняясь. — Можете звонить, когда захотите.
— Я не…
«Ну как тут поддерживать разговор, если рот закрывают поцелуем каждый раз, как только его раскроешь?!» — промелькнула у Алекс последняя связная мысль, затем в сознании все перепуталось, и внятными, четкими остались лишь эмоции и ощущения.
Она хотела сопротивляться, но как-то не вышло. Не получилось, и все тут, словно в игру вступило нечто не в пример более сильное, чем воля, на которую она до сих пор не жаловалась.
Пальцы погрузились в волосы, приподнимая их и перебирая, — щекочущее и волнующее ощущение. Язык завладел ртом. Вопреки всем благим намерениям Алекс подалась вперед, чтобы дотронуться до того, чего пока касалась только взглядом. Плечи, широкие и надежные; руки, сильные и осторожные; грудь с рельефом мышц под горячей кожей (от соприкосновения с ней соски словно пронзил сладкий разряд); волосы, густые и восхитительные в своем беспорядке; вкус губ, которым невозможно насытиться.
Каким-то чудом ей удалось стряхнуть дремотное оцепенение.
— Черт с ним, с ужином!.. — прошептал Дункан, когда она рывком отодвинулась. — Идем ко мне сейчас же!
Чего бы она только не дала за то, чтобы махнуть рукой на доводы рассудка, на все практические соображения и просто броситься в омут, просто довести до логического завершения начатую опасную игру. Но она не умела жить очертя голову, привыкла строить планы и проводить их в жизнь. В ее планах не находилось места залетным профессорам с несерьезным отношением как к книгам, так и к женщинам.
Алекс отрицательно покачала головой.
Дункан привычным жестом взъерошил волосы. Вид у него стал такой, словно он только что выбрался из постели после бурной ночи.
— Ты же знаешь, что все равно этим кончится!
— Выходите и дайте мне уехать, иначе… иначе я буду кричать!
— Конечно, будешь, и даже очень скоро — от наслаждения.
Ладонь, тепло которой Алекс уже успела познать, легла на ногу, но не сжала и не погладила, а потрепала, как ногу престарелой тетушки. Дункан вышел из машины.
Он вышел, но вместо того чтобы сразу дать газ, Алекс застыла, как соляной столб. Казалось, отпечаток его руки остался на сетчатке, потому что она все еще видела его руку с длинными пальцами и широкой ладонью.
Убирая, он чуть вскинул ее, и взгляду на миг открылась манжета рубашки. На краю манжеты она увидела кровь — как в кино, когда убийца тщательно вымыл руки, но не обратил внимания на одежду.
От того места, где ладонь касалась ноги, пополз холод и скоро пронизал все тело. Алекс вырулила со стоянки. Мысли ползли в голове медленно, как осенние мухи. Наверняка он испачкался в крови, когда переворачивал тело. Но если так, почему руки чистые? Когда он успел их вымыть?
По дороге домой она то и дело бросала испуганные взгляды в зеркальце заднего обзора.
 
Глава 5
Телефон зазвонил, когда Алекс полоскала рот. Она вычистила зубы и язык, прочистила между зубами специальной нитью и вот уже третий раз яростно булькала жидкостью для полоскания, словно в борьбе за приз на самый стерильный рот.
Ее поцеловал мужчина с окровавленными руками. Кошмар! Все уже проделанное казалось недостаточным. Надо бы принять ванну погорячее, отмокнуть как следует, а потом грубой мочалкой стереть с тела всякий след прикосновений Дункана Форбса. Возможно, тогда она выбросит из памяти то, что между ними произошло.
Однако телефон звонил. Акт очищения откладывался. Выплюнув жидкость, Алекс схватила трубку, ни минуты не сомневаясь, что звонят из полиции. Вот бы звонил Том! Ему проще всего рассказать про кровь на рубашке Дункана Форбса.
— Алло!
В трубке послышалось душераздирающее рыдание.
Нет, только не сегодня! Не сейчас! Какого дьявола она понеслась к телефону? Пусть бы себе звонил.
Последовала серия всхлипываний, переходящих в икоту. Так от упавшего в воду камня расходятся все более слабые круги. Зная, что у нее недостанет твердости бросить трубку и что разговор предстоит долгий, Алекс взяла телефон в спальню и там, зажав трубку между ухом и плечом, начала раздеваться.
— Это ты, Джиллиан?
Как будто кто-то еще может звонить прямо посреди рыданий.
— Эрик хочет, чтобы мы снова сошлись!
Если мертвые тела в Свифт-каренте будут громоздиться до самых крыш… да что там говорить, если весь мир покатится в тартарары, Джиллиан даже не заметит, с головой погруженная в очередной кризис личной жизни (они постигают ее, как минимум, раз в неделю). Большинство женщин расценили бы новость о желании мужа вновь воссоединиться как положительную. Но не Джиллиан. Для нее любая новость — предвестник мук и страданий. Интересно, наркотики сделали ее такой или, наоборот, склонность к истерии естественным образом развилась в наркоманию?
В трубке продолжали всхлипывать, шмыгать носом и икать. Прошла минута, другая. Алекс наконец сообразила, что еще не отреагировала на новость. Как всегда, от нее требовались сочувствие и сострадание, однако с годами источник того и другого высох почти до дна. Посторонней женщине, брошенной мужем, она посочувствовала бы без колебаний, но проблемы Джиллиан — дело ее собственных рук.
— Да что ты говоришь!.. — запоздало промямлила Алекс.
Для разнообразия она сама предпочла бы опереться на родное плечо. Как чудесно, когда есть человек, к которому просто приходишь и говоришь: «Ну и паршивый день у меня выдался! Нашла на полу мертвеца, и дальше все покатилось по наклонной плоскости!» Такой человек был — и его не стало. Предоставленная сама себе, она тут же начала лепить ошибку за ошибкой: разделила хлеб с мужчиной, испачканным в чужой крови, и чуть не разделила с ним постель.
Алекс содрогнулась и поспешила снова заняться одеждой.
Откуда у нее уверенность, что кровь что-то значит? Том первый предположит, что она попала на рубашку, когда Дункан Форбс переворачивал тело. Однако если она скажет о крови Тому, то он отправит Дункана на экспертизу насчет пороховых пятен.
Как-то раз Алекс видела передачу о методике раскрытия преступлении. Просто поразительно, сколько разных улик оставляет убийца. Университетский профессор, академик, писатель никак не может о них не знать. Он поступил бы осторожнее, будь он… но ведь он не убийца, нет? Она ведь не флиртовала с человеком, чьи руки обагрены кровью?
— Так как, по-твоему, что мне делать?
Ах да, Джиллиан и ее проблемы. Алекс заставила себя встряхнуться:
— В смысле — сходиться ли с Эриком?
— Да-а…
Последовал новый тур рыданий. В душе Алекс затеплилась робкая надежда, что у бестолковой сестрицы все образуется (в конце концов, Эрик содержал ее чуть не десять лет). Именно затеплилась, не как маяк во тьме, а как лампочка ватт на двадцать, перед тем как перегореть. Чудеса не повторяются, но ведь он нашелся, мужчина, который выдержал с Джиллиан так долго и даже ухитрился свести до минимума ужасную неразбериху в ее жизни. Правда, потом он понял, что с него довольно, и ушел, а ноша его свалилась на плечи Алекс. В молодости ее отношения с двоюродной сестрой сложились, мягко выражаясь, не очень хорошо — классический случай борьбы противоположностей, только без всяких признаков единства.
Шея начала неметь. Алекс переложила трубку на другое плечо и стала стягивать колготки.