Соблазни меня

Как Том ни бился, он не мог понять, в чем секрет успеха Эрика Мунна. Разве можно не видеть очевидного? Джиллиан любила выпить и до отъезда и, уж конечно, покуривала марихуану, но только связавшись с Эриком, перешла на серьезные наркотики. Кто подтолкнул ее к ним, если не приятель?
Времена изменились, но по городу полз слушок, что Джиллиан не оставила своих привычек, невзирая на то что муж ее давно взялся за ум.
В связи с убийством подозрение естественным образом падает на запойных пьяниц и наркоманов, которые не ведают, что творят в свои худшие моменты. Пришлось проверить алиби Джиллиан. Однако никаких дальнейших шагов Том не предпринял, о чем теперь жестоко сожалел. Накануне вечером он встретил женщину на грани нервного срыва. Больно вспоминать, как она умоляла его поверить ей. Не закоренелая наркоманка и алкоголичка, как считала Алекс, а жертва жестокого обращения, каких ему довелось повидать немало.
Кто мог поднять на нее руку? За ответом далеко ходить не нужно.
Полиция считала, что тело в библиотеку перетащил опытный преступник, которому раз плюнуть отключить сигнализацию и открыть замок. Том на этот счет держал при себе особое мнение. Как член городского совета, Эрик Мунн имел доступ к запасным ключам и знал код. Вскоре после убийства глаз его бывшей жены оказался подбитым. Чтобы не проговорилась? Маловато для ареста, но для небольшого частного расследования — вполне достаточно.
Что касается Дункана Форбса, тот оказался на месте преступления просто потому, что не вылезал из библиотеки. Когда ни придешь, вечно сидит там, уткнув нос в книгу. Алекс, словно всеми силами избегая его, бродит между стеллажами. Все вполне нормально. Мужики липнут к ней, как мухи на мед, а она этого терпеть не может. Правда, обычно она умеет сохранять любезность даже с хамом. Форбс, должно быть, вел себя с ней чересчур нагло. И зря. Он проторил кратчайший путь к ее неприязни, а никак не к сердцу.
Ах, Дункан Форбс, Дункан Форбс! Первый из двоих объявившихся в городе чужаков. Он пасся в библиотеке и в тот день, когда убили Джерси Плотника. Он перехватил бежавшую в панике Алекс. Есть у него и пистолет, который коротает время на восточном побережье. Правда, всегда можно купить другой.
У Тома вырвался смешок. Профессор, который работает над книгой с оружием в руках! Персонаж дешевых комиксов. Он и сам себе казался все больше похожим на такой персонаж — на туповатого сыщика с густыми черными усами и в котелке.
Но если поразмыслить, вся история носит какой-то водевильный характер. Что-то в ней есть нелепое. Что-то не вяжется.
Вяжется, не вяжется, а в любой пьесе, от водевиля до детектива, персонажи живут и действуют. У них есть право на поступки. Он тоже может сделать шаг. Например, все-таки пригласить залетного профессора в горы.
Он так и сделает сразу после того, как навестит Джиллиан. Им самое время поговорить по душам.
Том подбросил связку ключей в воздух и ловко поймал.
Допрашивать Джиллиан не хотелось, но рано или поздно придется. Надо было пользоваться случаем вчера. Нажми он как следует — она бы проговорилась. Но как нажимать, если у нее и так красные распухшие глаза и синяк на лице?
Джиллиан оказалась дома. Звук ее голоса заставил Тома встрепенуться, и подобная реакция ему не понравилась. Он отнесся к ней как к заблаговременному предупреждению. Разум подсказывал, что такой интерес добром не кончится, поэтому он свел телефонный разговор к обмену короткими репликами.
— Я собираюсь за твоей машиной. Ключи при мне. Есть в связке ключ от дома?
— Да, он с синей полоской.
— Как колено? Лучше?
— Да.
— Все равно не беги открывать дверь. Я сам открою ключом. Просто сиди и жди.
— Хочешь зайти? — удивилась Джиллиан.
— Хочу взглянуть на твое колено. Может, ты думаешь, что все в порядке, а на деле — хуже некуда. Придется тогда тащить твою задницу в больницу.
— С твоей стороны будет превышение власти!
— Ради того и живем, — заметил он со смешком.
К брошенной машине Тома отвезла Реана. Затем она укатила, а он поехал к Джиллиан, попутно размышляя над тем, какие вопросы задаст. Ко времени приезда мысленный список он составил. На всякий случай Том еще раз запретил себе шарить взглядом по одежде собеседницы и воображать, что под ней скрывается. Как назло, мысленная цепочка потянулась к вчерашнему дню и полуобнаженной груди. Томительно захотелось увидеть всю картину.
С Джиллиан так бывало всегда. Он смотрел на нее и хотел видеть больше. Отчего-то казалось, что он хотел бы больше всегда, даже если бы с ней переспал. Именно благодаря Джиллиан он когда-то понял, что такое вожделение. Однако даже ради нее он не мог пренебречь своим долгом.
Для начала осмотреть колено, а заодно и осмотреться, все ли в порядке, нет ли чего необычного.
У двери Том постучал, объявляя о своем приходе, потом вставил в замочную скважину ключ.
— Джиллиан, это я, Том.
Вообще-то он собирался назваться полным именем и званием, но заранее почувствовал себя ослом и изменил тактику. Вчера Джиллиан высмеяла его за слово «мэм», не хотелось снова представать в глупом свете.
— Очень мило с твоей стороны вернуть мне машину. Спасибо.
Голос у нее звучал по-прежнему кротко и трогательно, но как будто всепроникающе. Ее шепот, должно быть, можно расслышать на другой стороне стадиона.
— Всегда пожалуйста.
В жилой комнате Джиллиан не оказалось. Бросалась в глаза необычайная чистота. На журнальном столике ни пылинки. Несколько удивленный, Том прислушался.
Тишина.
Он прошел на кухню. Там царила та же чистота нежилого помещения. Шкафчики блистали, с пола можно есть. Словно в рекламном ролике!
— Где ты?
— Здесь!
Том прошел по коридору, заранее рисуя себе Джиллиан в кабинете перед телевизором. Но комната, в которую он попал, оказалась не кабинетом. Переступив порог, он замер на полушаге, как человек, внезапно выскочивший на кромку утеса.
Какого черта он сюда приперся?! Здесь же спальня!
В самом деле, о «мыльных операх» речи не шло, и Джиллиан не сидела, а лежала.
В постели.
По щекам Тома пополз румянец. Заметив его смущение, она усмехнулась:
— Не волнуйся, я не собираюсь склонять тебя к постели — слишком неважно себя чувствую.
Внезапно время прыгнуло на годы и годы назад, и Том ощутил себя угловатым подростком, малиновым от неловкости.
— Я не… — Горло перехватило, пришлось откашляться. — Я думал, ты смотришь телевизор… я не знал, что ты в спальне…
Воображая себе спальню Джиллиан, он рисовал что-то откровенно эротическое — эстампы с голыми телами с претензией на искусство, запах массажных масел и курений. На деле все обстояло по-другому.
Джиллиан полулежала на простом покрывале в цветочек, на груде подушек с оборочками. Оборочки виднелись всюду: на балдахине, на скатерти, на чехле кресла.
— Здесь что, твоя спальня?! — вырвалось у него, прежде чем он догадался прикусить язык.
— Раньше комната предназначалась для гостей. Когда Эрик ушел, я перебралась сюда. Хотелось перемен.
В короткой джинсовой юбке, выбранной, возможно, чтобы кромка не давила на колено, ноги Джиллиан находились на виду, и их изящные очертания еще больше подчеркивались иссиня-черной опухолью. Ступни ног узкие, на ногтях — оранжевый лак.
Простая майка с коротким рукавом полностью скрывала грудь, но по странной причине именно это заставило Тома вспомнить оборванную лямку и все, что накануне ненамеренно выставлялось напоказ.
Длинные светлые волосы без затей лежали на плечах. Так Джиллиан носила их всегда. Кое в чем она не изменилась ни на йоту, зато в другом стала совершенно иной. Например, из глаз исчез тот особый свет, что выдает жадность к жизни. Синяк отлично шел к равнодушному взгляду.
В свое время Тому пришлось повидать немало подбитых глаз. Кое-кому он сам ставил синяки, кое-кто украшал синяком его, но такие отношения характерны для мужчин. Женщине по штату не положено ходить с подбитым глазом, а на прелестном личике Джиллиан синяк и вовсе не к месту. Вчерашняя краснота сменилась пурпуром, переходящим дальше к виску в желтизну и даже зелень. Глаз заплыл так, что почти не открывался.