Погоня

И вот теперь, слушая странную музыку, Арбен почувствовал, что давно ожидаемое чудо свершилось… Он сидел, вернее, висел в невесомости перед обзорным экраном корабля. Ракета казалась ему, единственному человеку на корабле, абсолютно неподвижной. Арбен знал по описаниям, что это одно из самых тяжких ощущений, выпадающих на долю звездопроходца, и выдержать его дано не каждому. Проходят годы, и ты висишь на месте, корабль будто прилип к одной точке пространства, и все тот же узор немигающих звёзд окружает тебя.
…Да, Арбен научился держать себя в руках. О какой неподвижности может идти речь, если шкала на пульте ясно говорит, что ракета сохраняет огромную скорость, полученную при первоначальном разгоне?
…Проверив отсек, Арбен надел ботинки с магнитными присосками и решил прогуляться по кораблю. Музыка вела его по светящимся коридорам, похожим на тоннели, по отсекам, каждый из которых был одет в нейтритовый панцирь. У приборов бессменно стояли белковые системы, составляющие его команду, экипаж корабля… При появлении Арбена каждый докладывал о результатах суточной работы (на корабле, следуя старинному правилу, время измерялось в земных единицах). Арбен выслушивал, изредка давал указания и делал пометки в биокнижке.
Солнце… ещё год назад оно превратилось в еле заметную звёздочку четырнадцатой величины, прикорнувшую в углу экрана. Но почему же от льющейся музыки почудилось, что Солнце вдруг вспыхнуло ярче, затмив соседей? Наверно, потому, что мелодия впитала в себя, вобрала, словно сок, все песни землян о светиле…
Музыка умолкла внезапно, словно оборвалась. Арбен медленно приходил в себя. Линда сидела рядом, равнодушная, скучающая…
– Лучше бы ты не доставал билетов, – сказала она, подавляя зевок. – Откровенно говоря, я ожидала большего от этой музыки будущего. Ну, что ты так смотришь? Бессмысленный набор звуков, и ничего более.
Они продвигались к выходу, лавируя в толпе. Арбен старался ни на кого не глядеть, но те, на кого падал его взгляд, пытались уступать дорогу. К счастью, Линда, занятая собой, ничего не замечала.
– Признайся, ты тоже ничего не понял, – шепнула она.
Арбен усмехнулся.
– Ньюмор говорил, что по-настоящему человек понимает музыку только при активном соучастии… – сказала Линда.
– Как это?
– То есть человек насыщает музыку, которую слушает, собственными образами, выстраданными мыслями и так далее. Ну а космос – это твой конёк. Немудрёно поэтому, что музыка, сочинённая в полёте электронным штурманом, оказалась тебе созвучной…
– Я вижу, что общение с Ньюмором пошло тебе на пользу, заметил Арбен.
Он оглядывался уже не так часто. Того, чего Арбен в душе боялся больше всего, не произошло, и страхи постепенно растаяли, уступив место горделивому ощущению собственного могущества. Он даже стал насвистывать какой-то мотивчик. В конце концов, он никому ничего не должен.
Они миновали зелёную зону и углубились в лабиринт улиц, таких же тесных и пыльных, как сто лет назад. Казалось, будто на один день снова вернулось лето, потеснив глубокую осень.
– Не хочу подземкой, там душно, – капризно сказала Линда и провела пальцем по зеркальной витрине. За переливающимся пластиком возвышалось чудовище, примеряющее скафандр, – реклама вездесущего Уэстерна. – Вечер чудесный. Может быть, пройдёмся пешком?
– Что-то не хочется, – безразлично произнёс Арбен. Он припомнил слова своего благодетеля Ньюмора о том, что больше всего следует опасаться открытого пространства, и прежние страхи вновь нахлынули на него.
– Тогда возьми такси, – сказала Линда, понимая, что в такое время её требование равносильно просьбе достать луну с неба.
– Попробуем. – Голос Арбена прозвучал весело.
Они подошли к многолюдной стоянке. Ежесекундно сюда подкатывали сверкающие, бесшумно скользящие на воздушной подушке машины. Перед ними мягко остановилась машина.
– Кто следующий? – заученно спросил автоводитель, когда дверца открылась.
Они сели, Арбен бросил в щель счётчика задаток – два жетона, и аппарат резко взял с места, так что пассажиры вдавились в сиденье.
– А я и не знала, что ты гипнотизёр, – сказала девушка.
– Оказывается, это не так сложно, – отшутился Арбен.
– Так, может быть, сделаешь, чтобы он провёз нас задаром, без жетонов?
– Так далеко моя власть не простирается, – рассмеялся Арбен. – Электронная система не человек.
– Подумаешь! И машина ошибается.
– Да, но она не поддаётся гипнозу.
Точно в названной точке машина остановилась. Арбен отсчитал пять жетонов и сунул их в раскрытый зев счётчика, только после этого дверца отворилась.
– Ваша милость становится таинственной, – сказала Линда. Она свято верила в гипноз, и поэтому фокус Арбена не очень удивил её. – Вчерашнюю нашу встречу, которую ты отрицаешь, я расцениваю как милую шутку…
В дверях тёмного парадного Линда обернулась, улыбнувшись Арбену, и помахала на прощанье рукой.
Просмотрев содержимое тощего кошелька-пистолета, стреляющего жетонами, он быстро зашагал в сторону ближайшей станции подземки. Теперь он мог наконец свободно поразмышлять. Кого всё-таки встретила вчера Линда близ автомата? Неужели Альву?
В подъезде было полутемно. Парадное старинного дома скудно освещалось единственной лампочкой, покрытой толстым слоем пыли. Поднимаясь по лестнице, Линда, повинуясь необъяснимому чувству, обернулась. Снизу медленно поднималась вслед за ней фигура, контуры которой терялись в полумраке. Вглядевшись, Линда узнала Арбена, с которым только что рассталась. Девушка видела, как он дошёл до угла и нырнул в подземку, в этом она могла бы поклясться. Арбен выглядел странно – совсем как вчера, когда они встретились в закусочной. Линда хотела что-то сказать, но голос не повиновался. Арбен с безучастным лицом продолжал подниматься по лестнице. Щеки его были бледны. Широко раскрытые глаза ничего не выражали. Линда замерла. Фигура двигалась прямо на неё.
– Арби!.. Что случилось? – наконец прошептала она, когда их разделяло не более десятка ступенек.
Не отвечая, Арбен продолжал свой путь. Он переставлял ноги механически, словно заводная кукла.