Приключение в лесу
Музыка звучала громче – видения становились ярче. Это был чудесный сплав мощи и нежности, грусти и радости. Грохотали литавры, пели валторны, рыдала виолончель. Да нет, какие там литавры и виолончель! Это были неведомые музыкальные инструменты – мне, во всяком случае, до сих пор не приходилось слышать ничего подобного. А ведь наше любимое с дочкой занятие по вечерам – ловить и слушать по видеозору симфонические концерты…
Едва я вспомнил дочурку, как музыка начала утихать. Огненные круги бледнели, удаляясь.
Я попробовал получше прижать кубик к виску, но музыка умолкла. Я опустил кристалл на столик.
– Ну, как инфория? – спросил мой сосед.
Мое мычание – я не пришел в себя после всего – сосед расценил по-своему.
– Несвежая, наверно? – сочувственно сказал он. – Не столица, знаете ли… А вы попробуйте вот это, – сосед указал на яйцо, отлитое из легкого металла, похожего на алюминий.
– А что это?
– Информация о неустойчивых звездах! Мое любимое блюдо, – улыбнулся человечек.
Насытившись инфорией, я вышел на улицу. Игрушечный городок уже зажег вечерние огни. Меня все время не покидало ощущение, что подобный сказочный городок я уже видел где-то. Но где? Читали мы о нем с дочкой? Видели когда-то на экране? Я напрягал память – тщетно.
Осторожно шагая по узким улочкам, я, каюсь, заглядывал в окна. Мне хотелось понять, чем живут эти люди, в чем смысл их существования? И почему главный предмет их разговоров информация, или, как они говорят, инфория?
В иных окнах я видел уже знакомую картину. Человечек сидел, придерживая у виска кубик или шар, и лицо его хранило сосредоточенное, какое-то отсутствующее выражение. Такое лицо бывает у моей дочери, когда я рассказываю ей занимательную сказку…
Я уже догадался, что небольшие предметы правильной геометрической формы – это блоки информации. Институт, в котором я работаю, не один год бьется над созданием портативных блоков, на которые можно было бы записывать различные сведения. Представляете, какая это важная и полезная вещь для космонавтов? Вместо сотни тяжеленных томов какой-нибудь энциклопедии им достаточно будет взять с собой в далекий полет, где на счету каждый грамм лишнего веса, вот такой маленький шарик или кубик. Да и на Земле подобным блокам нашлось бы применение. Наш институт, казалось, уже у цели… Но кажется, кукольный народ нас опередил.
Нет, эти существа не люди, размышлял я, хотя внешне и похожи на них. Может ли человек жить одной только информацией, как бы интересна и разнообразна она ни была?
Я обратил внимание на лозунги, выписанные пылающим неоном в ночном небе: «Дадим больше инфории», «Вся инфория – высшего качества» и прочее в том же духе.
Медленно плыл я в уличном потоке – он заметно редел. Голова гудела от поглощенной в ужин информации. Мне необходимо было разобраться во всем. Расскажи такое друзьям – не поверят. Сотрудники в отделе, пожалуй, засмеют. Но ведь все это на самом деле! Вот я стою на оживленном перекрестке, и меня обминают спешащие прохожие. Подношу к уху часы – они тикают, как обычно. Сейчас половина девятого – осенью темнеет рано. Вот могу ущипнуть себя за руку. Боль вполне реальна.
А может, космические пришельцы?! Нет, ерунда. У всех на виду, в пяти шагах от станции? И никто их не заметил, кроме меня? И потом, этот городок, кажется, не единственное их поселение. Они несколько раз упоминали в разговорах столицу. Значит, здесь, между лесом и линией электрички, располагается целая страна? Страна Инфория, которой нет на карте!
Навстречу мне не спеша шел человек – поверьте, я в душе не мог называть их иначе: слишком походили они на людей, но только, так сказать, в уменьшенном издании. Человек выглядел старым и умудренным жизнью. Он-то мне и нужен.
Пусть наконец объяснит, на каком я свете.
Я нагнулся и взял старика за руку.
– Простите, мне нужно поговорить с вами, – сказал я.
Старик, кажется, не удивился.
– Отчего же, обменяемся инфорией, – ответил он.
– Инфория, инфория, – пробурчал я. – Только о ней и слышу. Неужели у вас нет других тем для разговора?
– А что на свете важней инфории? – возразил старик.
Каким-то образом мы очутились подле небольшой лужайки, освещенной полной луной. Жесткая трава доходила моему собеседнику чуть не до подбородка.
– Прекрасная инфория, – сказал он, поглаживая стебелек.
Присмотревшись, я понял, что это не трава, а ленты вроде тех, которые жег на костре первый встреченный мной человечек. Только эти были зеленые, а те желтые, поблекшие.
Ленты тихо шуршали под свежим ветерком, будто нашептывая мне диковинную информацию.
Лунные блики скользили по лицу старика, когда он поворачивал голову.
– Что это за ленты? – спросил я.
– Обычные перфоленты.
– Значит, на них записана информация?
– Конечно.
– Но какая?
– Разная, – пожал плечами старик. Он сорвал травинку – виноват, ленточку – и попробовал ее на вкус.
– Ну, как травка? – глупо спросил я.
– Уже созрела, – серьезно ответил старик. – Пора косить.
– А потом что с ней делать?
– Ясно что – коров кормить.
– Коров… информацией? – растерялся я.
– А чем же еще? Только надо уловить момент, когда инфория созреет. Пропустишь срок – информация осыплется. Такие ленты никуда не годятся.
– И вы их выбрасываете?
– Сжигаем.
– Послушайте, – заговорил я. – Никак не могу взять в толк. Люди у вас живут информацией, животные – информацией. А как же насчет настоящей пищи?
– Инфория и есть единственная настоящая пища, – ответил старик. – Посудите сами: разве не все на свете сводится к информации?
Мы шли теперь по тихой, скудно освещенной улочке, обсаженной неизвестными мне растениями. Я был начеку: в каждом кусте мне чудилось вместилище информации, в каждом дереве инфорблок.
– Скажите же, наконец, – взорвался я, – о какой информации вы все время толкуете? Не бывает ведь информации просто так. Она обязательно должна быть о чем-то. Так о чем же?
– Не все ли равно? – сказал странный старичок. – Разве, получая энергию, машина интересуется ее источником? Нет. Машине безразлично, что именно сгорает в ее топке, что именно приводит ее в движение – уголь, дрова или, если угодно, управляемая термоядерная реакция. Машине калории подавай, все остальное ей безразлично.