Эстафета

ПЛЕН
Двое спартанских воинов подвели Тилона к сараю, похожему на скотный, и втолкнули внутрь с такой силой, что пленник, не удержавшись, упал на колени. Здесь было сыро и полутемно, пахло соломой и овечьим помётом.
Пока Тилон оглядывался, дверь за ним со стуком захлопнулась. Лязгнул засов.
– Здесь твой пост. Береги пленного как зеницу ока. Там, в сарае, опасный преступник, враг Спарты.
Как догадался Тилон, это сказал один из воинов подошедшему часовому.
– Не убежит, – произнёс часовой. При звуках его голоса сердце Тилона забилось. Ему почудилось… Нет, не может быть! Хотя, впрочем, что же тут невозможного?…
Переживания последних дней и часов вконец обессилили Тилона, хотя он и выделялся среди восставших силой и выносливостью. Он уже не слышал, о чём говорили с часовым воины, доставившие его сюда.
Тилон свалился на охапку сена и забылся тяжёлым сном. Когда он проснулся, стояла глубокая ночь.
Прильнув к узенькой щели в двери, он сумел увидеть лишь две-три звезды да узкий серп луны, повисшей над палаткой командующего. Часового рассмотреть не удалось, как Тилон ни старался. Видимо, тот пребывал в неподвижности, вне поля зрения Тилона.
Он прислушался: лагерь спартанцев опал.
Что ж, придётся рискнуть.
Тилон осторожно, одним пальцем постучал в дверную филёнку.
– Что тебе? – послышался недовольный голос часового.
Сомнений нет – это он!
– Филлион… – хрипло прошептал Тилон, припав к щели.
– Ты знаешь, как меня зовут? – удивился часовой. – Кто ты такой, пленник?
– Я Тилон.
– Тилон?…
Стукнул засов, и дверь отворилась. На пороге сарая выросла высокая фигура в коротком воинском плаще и боевых доспехах, облитая скудным лунным светом.
Несколько секунд оба стояли не двигаясь и жадно разглядывали друг друга. И впрямь вид у Тилона был плачевный. Однако Филлион, как истый спартанец, привык сдерживать свои чувства.
Они тут же, на пороге, обнялись, и Тилон, не сдержавшись, застонал: Филлион задел рану, которую нанёс ему ирен.
– Что с тобой? – тревожно спросил Филлион. – Ты ранен?
– Пустяки, – махнул рукой Тилон. – Теперь это уже не имеет значения. Лучше расскажи о себе. Как ты жил эти годы? Чего достиг? Чем занимался? Правда, о последнем можно догадаться, – щёлкнул он по щиту, издавшему в ответ мелодичный звон.
– Ты прав, догадаться нетрудно, – согласился Филлион, окидывая привычным взглядом свои доспехи, потускневшие и побитые в многочисленных стычках. – А долго рассказывать времени нет.
– Давай вкратце.
– Ну, если вкратце… После твоего бегства нас всех подвергли наказанию. Что ещё? Мне несколько раз довелось участвовать в криптиях – честное слово, никак нельзя было уклониться. Ты же знаешь, какая у нас дисциплина. Особенно свирепствовал ирен – он самолично погубил множество илотов.
– Негодяй… – процедил Тилон.
– Могу тебя порадовать: он погиб во вчерашнем бою. Мне рассказывали, что он вступил в стычку с каким-то бесноватым, а потом слепой Ликомед, вождь восставших крестьян…
– Этим бесноватым был я, – перебил Тилон.
– Ты?… А мне говорили, что это был великан чуть ли не двухметрового роста, вот с такими кулачищами. Но если это в самом деле был ты, то теперь тебе наверняка не миновать казни.
– Знаю, – спокойно сказал Тилон. – И знал, на что шёл, когда сражался рядом со здешними крестьянами, которые восстали.
– Ты должен бежать отсюда, Тилон, – прошептал Филлион. Я отпущу тебя.
– Не болтай глупости. Я знаю, сарай находится посреди спартанского лагеря. Видел, когда меня вели сюда. Лагерь огорожен. Отсюда и мышь не выскользнет, не то что человек.
Филлион промолчал, что-то обдумывая.
– Да, выбраться из лагеря непросто, – вздохнул он. – Ты прав, Тилон.
Произнеся эту фразу, Филлион резко повернулся и вышел, быстро, но без шума прикрыв за собой дверь.
«Ну, вот и все, – подумал Тилон, устало опускаясь на охапку соломы. – Филлион поступил правильно, я его не осуждаю. Разрешив мне бежать, он и меня не спасёт, и себя обречёт на смерть».
Тилон сидел погруженный в невесёлые размышления, когда снаружи послышались шаги: к сараю подошёл кто-то второй.
– Как проходит дежурство, Филлион? – спросил властный голос, по всей видимости, принадлежащий офицеру. – Пленник на месте?
– На месте. Где же ему ещё быть?
– Завтра перед экзекуцией его хочет допросить сам командующий. Уж не знаю, чем он так крепко насолил спартанцам… Ладно, дежурь, – спохватился офицер, поняв, что сболтнул лишнее. – Постой, постой! На тебе два плаща? Это ещё зачем?
– Замёрз немного. Ночи здесь холодные… – пробормотал Филлион,
– Да ты, оказывается, неженка, – с осуждением произнёс офицер. – Вроде и не спартанец. Ладно уж, не снимай… На рассвете тебя сменят.
Чёткие шаги офицера замерли в отдалении.
Спустя короткое время дверь в сарай, скрипнув, тихонько приоткрылась и в синем проёме показался Филлион. Он снял с себя второй плащ и бросил его Тилону, сказав:
– Надевай.
– Я не замёрз.
– Надевай, надевай! Вот тебе щит, вот палица, – продолжал Филлион. – Сейчас я выведу тебя за пределы лагеря, в таком виде тебя никто не узнает. Да бери, бери, у меня есть запасное оружие, я оставил его снаружи. Ну? Готов? Что же ты медлишь? Вот, теперь ты не пленник, а истый спартанский воин. Идём!
Однако Тилон не двинулся с места.
– Нет, я останусь, – покачал он головой. – И сброшу все это. Ты понимаешь, что тебе грозит?
– Ничего, придумаю что-нибудь, – деланно-беспечным тоном ответил Филлион.
– Тебя убьют.
– Да выкручусь я, клянусь Зевсом! – Филлион дёрнул его за руку, и они вышли из сарая. – Иди за мной, не отставая ни на шаг, – произнёс озабоченно Филлион. – Старайся не шуметь. Да, чуть не забыл, – добавил он еле слышным шёпотом. – Пароль на эту ночь: «Спарта превыше всего!»
– Спарта превыше всего… – одними губами повторил Тилон, спеша за Филлионом между спящих палаток.
Без всяких препятствий добрались они до ограждения. Сколоченное основательно, хотя и на живую нитку, оно охватывало спартанский лагерь.
Обстоятельства складывались удачно. Часовые, видимо, хорошо знали Филлиона. В то же время они и не догадывались, что он покинул пост часового, которым был поставлен на эту ночь.