Птицы небесные
Но больше всего Кате было жалко легенду. Легенду, которой она так эффектно закончила свой материал. Ее рассказала Наташина бабушка, церковная староста. Из трех самых ярых атеистов-большевиков, громивших в двадцатом главный городской собор, никто не умер своей смертью. Один от тоски повесился, другой застрелился, третий пропал, как в воду канул. «Ты что мне тут поповщину разводишь?» — возмутился редактор и вычеркнул легенду.
Нет, только в столичной прессе можно работать, считала Катя. Ей казалось, что в столице меньше интриг, больше свободы и возможностей проявить себя. Они с Натальей готовы были к неудачам. Не получится нынешним летом — станут терпеливо готовиться к новой попытке. Не сдаваться, не отчаиваться, не терять надежды.
Ранним утром они уже стояли на остановке, дрожа от холода. Редкие пассажиры удивленно разглядывали клетку с пичугами и двух серьезных, сосредоточенных девушек.
— Может быть, зайдем сначала выпьем чаю в нашей летней резиденции? — церемонно пригласила Катя, когда девушки наконец доехали до своей деревеньки. — Полюбуемся ими напоследок.
— Нет, нет, сразу в лес, — заторопилась Наташа.
Она так волновалась, что не спала всю ночь. Пока они не выпустят птиц, ее жизнь не обретет прежнего спокойного ритма. Она верила — обряд таил в себе важный для них смысл. Даже насмешница Катя это поняла и притихла.
Песчаная дорога, петляя, вывела их за деревню и побежала пустыми полями. Они вошли в сосновый бор. Дорога заманчиво устремлялась куда-то вдаль, в самые дебри. Подруги сели на поваленное дерево и залюбовались райским уголком.
— Вчера просмотрела книжки о пернатых и многое узнала об их повадках и жизни — сообщила любознательная Катя. — Сейчас как раз есть им нечего, и они, бедняги, наголодаются.
— Зато на свободе, — рассудила Наташа, подсыпая в клетку семечек.
Щеглы озабоченно занялись семечками, а Наташа, решительно кивнув — пора, открыла дверцу… Она затаила дыхание. Щеглы продолжали теребить семечки, не обращая на распахнутую дверцу никакого внимания.
— Ага! Вот твоя хваленая свобода, на которой ты помешалась, — ехидно заметила Катя. — Сытый желудок, оказывается, важнее даже для птиц небесных.
Наташа, немного разочарованная поведением щеглов, все подсыпала им семечек — пускай наедятся напоследок. Катя поглядывала на часы и начинала терять терпение.
— Я их сейчас вышвырну из клетки! — сердито пообещала она.
Но вот один из щеглов прыгнул на верхнюю жердочку открытой дверцы и застыл, словно не веря своему счастью. И вдруг взмыл к самой верхушке сосны так быстро, что девушки не успели проводить его глазами. Второй щегол, оставшись в одиночестве, всполошился, отчаянно запиликал и забился о тонкие прутья клетки. Наконец и его вынесло в открытую дверцу, и он исчез в небе, как камешек, выпущенный из рогатки.
Девушки долго вглядывались в вершины сосен — щеглы бесследно растворились в бледном, как застиранный ситец, небе. Зато у них над головами медленно парила какая-то крупная птица, гулко ухая — «ух-ух».
— Слушай, не нравится мне этот ухарь, — забеспокоилась Катя. — Сожрет он наших щеглов, и пропадут три рубля.
— Ой, не пугай меня, не надо! — расстроилась Наташа. — Ты видишь, какие они юркие, он их не догонит. Только бы они к ночи нашли свободное дупло и успели устроить гнездышко.
Катя только снисходительно посмотрела на свою романтическую и чувствительную подругу.
Они возвращались той же дорогой, весело размахивая пустой клеткой.
— Как легко у меня на душе, — произнесла Наташа. — Сейчас я почти уверена — нам повезет. Они принесут нам удачу. И мы так же улетим в большой мир, на простор.
— Вот как? Это наш городишко, который ты так обожаешь, для тебя клетка? — рассмеялась Катя.
— Я его очень люблю, но мне здесь тесно, — смущенно оправдывалась Наташа. — Я мечтаю работать в театре, сниматься в кино. Разве это грех — следовать своей мечте?
Наташины предчувствия сбылись. Щеглы принесли им счастье или судьба так распорядилась, но в августе они вернулись домой студентками. Им казалось, что самое трудное позади. На самом деле жизнь только начиналась, и впереди их ожидало немало разочарований и бед.