Власть несбывшегося
– Да знаю, знаю. Ты себе представить не можешь, как легко читать твои мысли. Ты так громко думаешь, хоть уши затыкай!.. Честно говоря, я не совсем понимаю, на кой он вам сдался. Угурбадо – птица не того полета, чтобы лишить сна и аппетита твоего драгоценного Кеттарийца… Только не трать время и силы, доказывая, будто Угурбадо интересует тебя лично и больше никого. Честно говоря, мне абсолютно все равно, кому вдруг потребовались подробности его биографии. Если ты просишь – мне не жалко… Но сначала расскажи про Черхавлу, ладно?
Мое выступление было не таким уж кратким. По правде говоря, мне давным-давно требовалось подробно рассказать кому-нибудь эту жутковатую историю. Джуффин на сей раз забастовал. Он упорно отказывался меня выслушать, поскольку ему вдруг показалось, что мне пора обзавестись парой-тройкой так называемых личных тайн. Рассказывать о Черхавле своим коллегам или той же Теххи я почему-то не решался, а никаких психоаналитиков у нас, в Ехо, отродясь не было – впрочем, это как раз к лучшему… Так что любопытство Лойсо оказалось мне очень даже на руку.
– А ты сам-то можешь объяснить, почему тебе так не понравилось это приключение? – спросил он после того, как я наконец-то умолк и с горем пополам перевел дыхание. – Ты здорово понравился этому зачарованному городу – ну и что с того? Ты же так любишь всем нравиться! И потом, все закончилось так, как ты хотел: ты решил удрать, и тебе это удалось. Не вижу никакого повода для дальнейшей скорби… А может быть, ты теперь сожалеешь, что не принял это заманчивое предложение?
– Нет. – Я решительно помотал головой. – Меня до сих пор несказанно радует, что я оттуда смылся. Не нужны мне никакие чудеса, если их мне пытаются всучить насильно!
– Извини, Макс, но все чудеса, которые случались с тобой до сих пор, тоже не были результатом твоего обдуманного выбора! – насмешливо сказал Лойсо. – То же самое можно сказать о любом из нас. Неужели ты полагаешь, что когда я был ребенком, я подолгу засиживался на своем горшке и думал: «Вот когда вырасту, непременно стану таким ужасным колдуном, что люди будут содрогаться при одном звуке моего имени!»
– Да нет, конечно! – рассмеялся я. Обрисованная Лойсо картина стояла у меня перед глазами. – Вообще-то я и сам знаю, что ни у кого с самого начала нет никакого выбора, но… Все равно в этой истории с Черхавлой было что-то неописуемо неприятное!
– Хочешь, скажу, что именно? – спросил Лойсо. Выдержал драматическую паузу и наконец продолжил: – Ты чувствуешь, что проиграл эту битву, вот и все. Могу тебя понять: проигрывать никто не любит, в том числе и я сам…
– Почему – проиграл?! Не понимаю. Я же все-таки вернулся домой, как и хотел…
– Да, вернулся. Но выход из положения нашел не ты сам, а твой спутник. Твои собственные идеи тянули разве что на весьма оригинальный способ самоубийства – это в лучшем случае! Кроме того, тебе пришлось довольно дорого заплатить за свою свободу: ты отдал Черхавле одногоиз своих спутников. Этот человек не был твоим другоми не вызывал твоих симпатий; кроме того, он вообще являлся главным виновником ваших неприятностей… Но у тебя имеется свое мнение насчет того, как следует поступать с людьми. Ты ненавидишь принуждение, и тебе в голову никогда не приходило, что однажды ты сам так легко согласишься заплатить чужой свободой за свою собственную… В тот момент у тебя не было времени, чтобы думать о таких пустяках, и ты решил, что еще дешево отделался, – между прочим, так оно и есть! Но когда все осталось позади, ты спохватился, понял, что натворил, и результат налицо: теперь тебе ужасно не нравится признаваться себе, что путешествие в Черхавлу – такая же часть твоей жизни, как и все остальное. Пока я тебя слушал, мне показалось, что ты уже начал забывать некоторые подробности. И я совершенно уверен, что ты намеренно стараешься их забыть… Развене так?
– Наверное, – растерянно согласился я.
Странно: вроде бы слова Лойсо должны были меня разозлить, но я испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Он наконец-то сказал вслух то, в чем я уже несколько дюжин дней не решался себе признаться. Констатации малоприятного факта оказалось достаточно, чтобы я осознал его заурядность. Ну проиграл я одну-единственную схватку с непостижимым противником, как не раз проигрывал в карты, особенно садясь за стол с новым партнером, – с кем не бывает! Ну отдал я Черхавле этого беднягу Кумухара Манулу – очень может быть, что о такой счастливой судьбе парень и мечтать не смел! Одним словом, ничего трагического не случилось, можно жить дальше.
– Ну вот, – усмехнулся Лойсо, – до чего я докатился! Сижу тут с тобой, снимаю многочисленные камни с твоих многочисленных сердец! Можешь рассказать об этом своему ненаглядному Кеттарийцу: он сразу поймет, что я давно перестал быть злодеем, заплачет от умиления, выпустит меня отсюда и похлопочет у нынешнего короля, чтобы меня назначили господином Почтеннейшим Начальником какого-нибудь сиротского приюта… Впрочем, нет: это, пожалуй, было бы слишком ужасно!
Он еще немного позубоскалил на эту тему, а потом решительно потребовал:
– А теперь потрудись объяснить: с какой стати тебе и твоему шефу приспичило изучить биографию Угурбадо?
– Все-таки приспичило в первую очередь мне самому. В последнее время мне регулярно снятся какие-то дикие кошмары с его участием, – вздохнул я. – Спать совсем невозможно стало… А Джуффин заявил, что не обязан давать мне разъяснения по этому поводу. И посоветовал мне обратиться к вам, поскольку, дескать, этот Угурбадо – ваш бывший коллега. Наверное, это просто мелкая месть: все-таки ему не слишком нравится, что мы с вами подружились…
Все-таки я умею врать, когда здорово приспичит! Это довольно просто: если уж собираешься обмануть такого проницательного собеседника, как сэр Лойсо Пондохва, нужно свято верить каждому своему слову. А с этим у меня никогда в жизни проблем не было. Стоит только открыть рот, и меня несет так, что я сам перестаю контролировать ситуацию. А уж этот монолог оказался просто шедевром, поскольку был не абсолютной ложью, а так – вариациями на тему правды. Закончив говорить, я с изумлением понял, что уже по-настоящему рассердился на злодея Джуффина: мне тут каждую ночь кошмары снятся, а ему плевать с крыши Холоми на мое душевное равновесие!
Лойсо окончательно растаял, он даже решил, что я нуждаюсь в некотором утешении.
– Не думаю, что это месть, – мягко сказал он. – Просто этот хитрец, твой шеф, решил дать мне возможность немного на вас поработать… И какие же именно кошмары тебе снятся?
Я пересказал Лойсо свой последний сон: про опустевший Ехо и укоризненные глаза мертвецов.
– То есть сам Угурбадо в твоем сне не фигурировал, только его имя, я правильно понимаю?
– Совершенно верно. И что вы мне на это скажете?
– Даже не знаю… – Лойсо выглядел озадаченным. – Вообще-то твой сон вполне похож на пророческий. Но все эти апокалиптические видения совершенно не вяжутся с моими представлениями об Угурбадо. Он всегда был хорошим колдуном, но не настолько, чтобы…
– Но люди меняются, – нерешительно вставил я.
– Меняются, конечно. Но не до такой же степени!
– Может быть, вы просто расскажете мне, кто он такой, этот парень? А то из Джуффина я выдавил только одну-единственную фразу – глубокомысленное замечание, что этот Угурбадо, дескать, серьезный мужик. А вы говоритенечто прямо противоположное. Так что я окончательно перестал что-либо понимать… Да еще и жарко так, что сил моих нет!
– Ну, знаешь ли… Климат этого славного местечка действительно не является делом моих рук. Я бы тоже предпочел встретиться с тобой в более приятном месте, можешь мне поверить! – огрызнулся Лойсо.
– Верю. И все-таки…
– Ладно, если тебе так уж приспичило – пожалуйста!
Лойсо немного помолчал, собираясь с мыслями, потом улыбнулся каким-то своим воспоминаниям и приступил к рассказу.
– Самое замечательное в биографии Угурбадо, что за свою долгую жизнь он успел побывать Старшим Магистром нескольких Орденов. Факт совершенно исключительный! Он начал свою карьеру – где бы ты думал? – в Ордене Семилистника!