Полное собрание стихотворений в одном томе

  
Вода и вино
 
 
 
Люблю я в полдень воспаленный
 
Прохладу черпать из ручья
 
И в роще тихой, отдаленной
 
Смотреть, как плещет в брег струя.
 
Когда ж вино в края поскачет,
 
Напенясь в чаше круговой,
 
Друзья, скажите, – кто не плачет,
 
Заране радуясь душой?
 
 
 
Да будет проклят дерзновенный,
 
Кто первый грешною рукой,
 
Нечестьем буйным ослепленный,
 
О страх!.. смесил вино с водой!
 
Да будет проклят род злодея!
 
Пускай не в силах будет пить,
 
Или, стаканами владея,
 
Лафит с Цымлянским различить!
 
 
  
Измены
 
 
 
"Всё миновалось!
 
Мимо промчалось
 
Время любви.
 
Страсти мученья!
 
В мраке забвенья
 
Скрылися вы.
 
Так я премены
 
Сладость вкусил:
 
Гордой Елены
 
Цепи забыл.
 
Сердце, ты в воле!
 
Всё позабудь;
 
В новой сей доле
 
Счастливо будь.
 
Только весною
 
Зефир младою
 
Розой пленен;
 
В юности страстной
 
Был я прекрасной
 
В сеть увлечен.
 
Нет, я не буду
 
Впредь воздыхать,
 
Страсть позабуду;
 
Полно страдать!
 
Скоро печали
 
Встречу конец.
 
Ах! для тебя ли,
 
Юный певец,
 
Прелесть Елены
 
Розой цветет?..
 
Пусть весь народ,
 
Ею прельщенный,
 
Вслед за мечтой
 
Мчится толпой;
 
В мирном жилище,
 
На пепелище,
 
В чаше простой
 
Стану в смиреньи
 
Черпать забвенье
 
И – для друзей
 
Резвой рукою
 
Двигать струною
 
Арфы моей".
 
 
 
В скучной разлуке
 
Так я мечтал,
 
В горести, в муке
 
Себя услаждал;
 
В сердце возженный
 
Образ Елены
 
Мнил истребить.
 
Прошлой весною
 
Юную Хлою
 
Вздумал любить.
 
Как ветерочек
 
Ранней порой
 
Гонит листочек
 
С резвой волной,
 
Так непрестанно
 
Непостоянный
 
Страстью играл,
 
Лилу, Темиру,
 
Всех обожал,
 
Сердце и лиру
 
Всем посвящал. —
 
Что же? – напрасно
 
С груди прекрасной
 
Шаль я срывал.
 
Тщетны измены!
 
Образ Елены
 
В сердце пылал!
 
Ах! возвратися,
 
Радость очей,
 
Хладна, тронися
 
Грустью моей. —
 
Тщетно взывает
 
Бедный певец!
 
Нет! не встречает
 
Мукам конец…
 
Так! до могилы
 
Грустен, унылый,
 
Крова ищи!
 
Всеми забытый,
 
Терном увитый
 
Цепи влачи………
 
 
  
К Лицинию
 
(с латинского)
 
 
 
Лициний, зришь ли ты? на быстрой колеснице,
 
Увенчан лаврами, в блестящей багрянице,
 
Спесиво развалясь, Ветулий молодой
 
В толпу народную летит по мостовой.
 
Смотри, как все пред ним усердно спину клонят,
 
Как ликторов полки народ несчастный гонят.
 
Льстецов, сенаторов, прелестниц длинный ряд
 
С покорностью ему умильный мещут взгляд,
 
Ждут в тайном трепете улыбку, глаз движенья,
 
Как будто дивного богов благословенья:
 
И дети малые, и старцы с сединой
 
Стремятся все за ним и взором и душой,
 
И даже след колес, в грязи напечатленный,
 
Как некий памятник им кажется священный.
 
 
 
О Ромулов народ! пред кем ты пал во прах?
 
Пред кем восчувствовал в душе столь низкой страх?
 
Квириты гордые под иго преклонились!..
 
Кому ж, о небеса! кому поработились?…
 
Скажу ль – Ветулию! – Отчизне стыд моей,
 
Развратный юноша воссел в совет мужей,
 
Любимец деспота Сенатом слабым правит,
 
На Рим простер ярем, отечество бесславит.
 
Ветулий, римлян царь!.. О срам! о времена!
 
Или вселенная на гибель предана?
 
 
 
Но кто под портиком, с руками за спиною,
 
В изорванном плаще и с нищенской клюкою,
 
Поникнув головой, нахмурившись идет?
 
Не ошибаюсь я, философ то Дамет.
 
"Дамет! куда, скажи, в одежде столь убогой
 
Средь Рима пышного бредешь своей дорогой?"
 
 
 
"Куда? не знаю сам. Пустыни я ищу.
 
Среди разврата жить уж боле не хочу;
 
Япетовых детей пороки, злобу вижу,
 
Навек оставлю Рим: я людства ненавижу".
 
 
 
Лициний, добрый друг! не лучше ли и нам,
 
Отдав поклон мечте, Фортуне, суетам,
 
Седого стоика примером научиться?
 
Не лучше ль поскорей со градом распроститься,
 
Где всё на откупе: законы, правота,
 
И жены, и мужья, и честь, и красота?
 
Пускай Глицерия, красавица младая,
 
Равно всем общая, как чаша круговая,
 
Других неопытных в любовну ловит сеть;
 
Нам стыдно слабости с морщинами иметь.
 
Летит от старика любовь в толпе веселий.
 
Пускай бесстыдный Клит, вельможей раб Корнелий,
 
Оставя ложе сна с запевшим петухом,
 
От знатных к богачам бегут из дома в дом;
 
Я сердцем римлянин, кипит в груди свобода,
 
Во мне не дремлет дух великого народа.
 
Лициний, поспешим далеко от забот,
 
Безумных гордецов, обманчивых красот,
 
Докучных риторов, Парнасских Геростратов;
 
В деревню пренесем отеческих пенатов;
 
В тенистой рощице, на берегу морском
 
Найти нетрудно нам красивый, светлый дом,
 
Где. больше не страшась народного волненья,
 
Под старость отдохнем в тиши уединенья,
 
И там, расположась в уютном уголке,
 
При дубе пламенном, возженном в камельке,
 
Воспомнив старину за дедовским фиялом,
 
Свой дух воспламеню Петроном, Ювеналом,
 
В гремящей сатире порок изображу
 
И нравы сих веков потомству обнажу.
 
 
 
О Рим! о гордый край разврата, злодеянья,
 
Придет ужасный день – день мщенья, наказанья;
 
Предвижу грозного величия конец,
 
Падет, падет во прах вселенныя венец!
 
Народы дикие, сыны свирепой брани.
 
Войны ужасной меч прияв в кровавы длани,
 
И горы, и моря оставят за собой
 
И хлынут на тебя кипящею рекой.
 
Исчезнет Рим: его покроет мрак глубокой;
 
И путник, обратив на груды камней око,
 
Речет задумавшись, в мечтаньях углублен:
 
«Свободой Рим возрос – а рабством погублен».