Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 1

— С Венерой — да. Тут есть несомненная научная загадка. Хотя с Марсом, я считаю, мы все же перестраховались. Жаль наш аппарат. Сколько труда! Но зато нет причин для волнений. Во всяком случае, «Золотой дубль» превзошел все ожидания Президента и не только… В НАСА делают круглые глаза…
— Говоришь, нет причин для волнений?
— Конечно. Теперь ожидается дождь из почестей и наград.
— А голос чайки? Его-то связисты не программировали… Откуда он взялся?
— Это вообще ерунда. Батарейка села. Главный параметр — несущая частота — выдерживалась точно, радиокомпас работал, а на звук не хватало питания. Вот маяк и пищал, как резаный. Но звук особого значения не имеет. Можно и без него обойтись. Кстати, когда связисты поставили новую батарейку, маячок стал исправно выдавать свою морзяночку.
— Хорошо, согласен.
Старик встал, подошел к окну и стал рассматривать извилистые струйки дождя на темном стекле. Заговорил, не оборачиваясь:
— Знаешь, у меня много старых друзей, еще с училища. Пилотов. Диспетчеров. По всему тогдашнему Советскому Союзу. Хорошие ребята. Приморье. Новосибирск. Норильск. Мурманск. Кто-то теперь за рубежом. Прибалтика. Молдавия. Кавказ. Один даже в Канаде живет.
Отец обернулся. Антон молчал.
— Волна любви распространялась от точки приземления венерианского контейнера концентрически. Так?
— Ну да. Волна обогнула Землю примерно за сто минут. Время прихода волны фиксировали по большей части агентства новостей и капитаны морских судов. Эти сведения считаются официальными, потому что в агентствах и на судах есть регулярно поверяемые часы.
Антон молчал.
— Время было зафиксировано с точностью до минуты. Но скорость волны — двести километров в минуту. Стало быть, погрешность ее положения в каждый момент времени равна двумстам километрам.
Антон кивнул.
— Я обзвонил своих друзей и попросил узнать время прихода волны точнее. Из систем объективного контроля. Они мне сообщили, что могли. До секунды. Конечно, это тоже приблизительно, но все-таки… Не много, но хватает, чтобы сделать вывод.
— Какой, пап?
— Если мысленно пустить волну обратно, используя координаты моих друзей и их точное время, то ее эпицентр не совпадет с точкой приземления контейнера. Дай мне карту. Вон тот рулон.
Старик расстелил карту на столе.
— Смотри. Вот точка приземления. А эпицентр, по моим прикидкам, вот здесь. Между ними примерно сорок километров.
— Как? Значит, источник любви не находился в венерианском контейнере?
— Конечно.
— Источник Неземной Любви был создан на Земле?
— Получается так.
— Погоди-погоди… То есть… Бог мой, никакой мистики! Венера… богиня любви… тьфу ты, а я ведь поверил… не то, что поверил, но принял как данность, как научный факт, который надо объяснить… И весь мир поверил!
— Почти весь. Кроме тех, кто эту штуку создал. И вовремя подкинул в нужное место. Но они побоялись подойти ближе — их бы с вертолетов заметили. Отсюда и разница.
— Получается, мы напрасно загубили марсианский аппарат?
— Не напрасно. По крайней мере, мы не дали им повода незаметно подкинуть фактор глобального ужаса. Аппарат приземлился бы в апреле, как раз к родам. Ты представляешь? Рождение миллионов младенцев и начало вселенской бойни!
— Но если такая штука существует, то в любой момент…
— Думаю, они применят фактор, как и намечали, в апреле. Уже без маскировки. И будет глобальный кошмар.
— Господи, они — это кто? И что делать?
Отец пожал плечами:
— У нас есть восемь месяцев.
 
АЛЕКСЕЙ ЛУКЬЯНОВ
Высокое давление
Повесть
Усаживайтесь поудобнее. Мы рады, что вы выбрали нашу туалетную бумагу. Желаем приятного времяпрепровождения.
 
Пролог
— На ход! На ход давай!
— Даю!
— Ещё полметра!
— Взяли!
— Кто не тянет?
— Да тяну я!
— Ещё взяли!
— Всё, встала. Курим!
Как стояли — так и попадали на только что установленную трубу.
Игорь вытащил две сигареты, одну протянул Мите:
— Кури.
— Не буду, Игорёчек, — Митя даже отодвинулся.
— Кури, говорят. Халява.
Игорь регулярно предлагал Мите «кислородную палочку». Митю это оскорбляло, а оскорблённый Волокотин чудо как хорош для поднятия настроения. Плюнешь Мите в рожу — и всё как-то веселее: народ начинает шутить, в остроумии упражняться. Волокотина не оскорбишь — и день, прямо скажем, бездарно проходит, радости жизни нет.
Однако нынче забавы не получилось.
— Игорь Валерьевич, я ценю бесценные знаки твоего внимания, но не могу принять сигарету, поскольку большинство врачей утверждает, что курение вредит здоровью.
Митя закончил говорить и безумно посмотрел на коллег.
Коллеги тоже недоумённо уставились на Митю.
— Милейший, тебе плохо? — спросил бугор. И осёкся.
Все посмотрели на бугра.
Игорь открыл рот… и тут же закрыл, бешено вращая глазами.
— Э… — взял слово кузнец. — Думаю…
Кузнец задумался.
Вслед за ним задумались, то и дело разевая рты, Опарыш и Вовка.
Минут пять все слушали, как завывает в трубах ветер.
— Я думаю, — кузнец закончил молча шевелить губами, — что мы забыли какие-то слова.
 
1
Кризис застал администрацию «Промжелдортранса» врасплох. Накануне южный маневровый район выполнил план по перевозкам, работникам по этому поводу выдали премию, а буквально через день там же запороли вал у тепловоза. Оно бы, может, и ничего — поставить в депо, организовать аврал и починить строптивую «семёрку»; да запчасти на движок оказались дороговаты: почти пять миллионов. И не успел генерал как следует рассердиться на нерадивых подчинённых, как разразился мировой финансовый кризис. Правда, узнали о нём с некоторой задержкой. А сначала кузнец пришёл на работу в некотором раздражении.
— Чего тебя так колбасит? — спросил сварщик.
— Да Интернет не работает! — Лёха сурово распахнул свой шкафчик и начал переодеваться. — Падла, до двенадцати работал, а потом — бац! — пропал.
— А у меня телевизор перестал показывать, — встрял в разговор Волокотин.
— И у меня, — подал голос Опарыш. — А я смотрел, как Оскар с Делахойей махаются. Только этот тому вклепал!
В самый разгар спортивного комментария в раздевалку зашёл токарь.
— Гамарджоба! — поздоровался он.
— Оскар, ты, говорят, вчера вечером Делахойе вклепал? — спросил у него Лёха.
— Одной левой! — согласился токарь. — Так вломил, что аж телевизор потух, до сих пор не работает.
— И у тебя тоже?!
Потом оказалось, что не работает ещё и радио во всех диапазонах, и мобильники молчат, и даже проводная связь барахлит.
— Не говорит и не показывает Москва! Не работают все радиостанции Советского Союза! — торжественно объявил кузнец, когда гробовым молчанием отозвалась даже радиоточка на кухне.
Как оказалось — это надолго.
Через два дня пришла депеша: так мол и так, партия и правительство Российской нашей капиталистической Федерации с прискорбием сообщают, что радио и телевидение с Интернетом, а также сотовая и проводная связь приказали долго жить. Короче — пива нет, и неизвестно. Посему средством массовой коммуникации становится почта, а газеты будут выходить чаще.
Газеты и впрямь повалили: утренняя и вечерняя, а кое-где даже обеденную стали доставлять. Разумеется, что тут стало как-то не до работы: мужики начали сравнивать, что в какой газете пишут, что это за кризис такой финансовый, и с чем его едят. Тут газеты оказались весьма единодушны: в унисон друг другу вторили и «Правда», и «Комсомолка», и «Спид-инфо», что курс Доу-Джонса стремительно падает с Эмпайр-Стейт-Билдинг, что доллар скоро сгорит зелёным пламенем, и вообще верным путём идёте, товарищи!
На это Лёха говорил, что это всё бубнёж, Игорь посылал Лёху на хутор, бабочек ловить, и говорил, что Запад нам и между ног ничего не щекотал, а вот китайцы — наши братья! А потом пришёл Гардин и сказал: