Ночные кошмары и фантастические видения (повести и рассказы)
Наши глаза встретились через ветровое стекло моей машины, и он равнодушно отвернулся, не узнав меня, хотя семь лет назад видел мою особу (тогда у меня еще были волосы!) на предварительном следствии, когда я сидел рядом с женой.
Мой ужас при виде «кадиллака» исчез, и вместо этого меня охватила дикая ярость.
Мне хотелось наклониться вправо, опустить стекло с пассажирской стороны и крикнуть: «Как ты смел забыть меня? Выбросить меня из своей жизни?» Но это был бы поступок безумца. Наоборот, очень хорошо, что он забыл обо мне, прекрасно, что я выпал из его памяти. Уж лучше быть мышью под стеклянной панелью, перекусывающей, электрическую проводку. Или пауком, висящим высоко под потолком, раскидывая свою паутину.
Телохранитель, обливающийся потом у домкрата, сделал мне знак, призывая остановиться, но Долан был не единственным человеком, способным не обращать внимания на окружающих. Равнодушно выглянул, как он размахивал рукой, мысленно пожелав ему сердечного приступа или инфаркта, а лучше и то и другое одновременно. Я проехал мимо – по моя голова раскалывалась от боли, и на несколько мгновений горы на горизонте как-то странно вздрогнули.
Будь у меня пистолет! Будь у меня только пистолет! Я мог бы прикончить этого мерзкого лживого человека – будь у меня только пистолет!
Через несколько миль восторжествовал здравый смысл. Если бы у меня был пистолет, единственное, чего мне удалось бы добиться, – собственной смерти. Будь у меня пистолет, я бы отозвался на сигнал охранника, работавшего с домкратом, остановил машину, вышел из нее и начал поливать пулями пустынный ландшафт. Не исключено, что я мог бы даже ранить кого-то. Затем меня убили бы, закопали бы в неглубокой могиле, и Долан все так же продолжал бы ухаживать за красивыми женщинами и совершать поездки в своем серебристом «кадиллаке» между Лас-Вегасом и Лос-Лиджелесом. Тем временем дикие звери пустыни раскопали бы мои останки и дрались бы из-за них под холодным светом луны. Я не отомстил бы за смерть Элизабет – просто никоим образом.
Телохранители, сопровождавшие Долана, – профессиональные убийцы, а я – профессиональный преподаватель начальной школы.
Это тебе не кино, напомнил я себе, выезжая снова на шоссе. Мимо промелькнул оранжевый щит с надписью: «Конец строительных работ. Штат Невада благодарит вас!» Я мог бы допустить ошибку, перепутав кино с реальной жизнью, предположив, что лысый школьный учитель, обладающий к тому же изрядной близорукостью, способен превратиться в полицейского, в «Грязного Гарри». При любых обстоятельствах ни о какой мести не может быть речи – сплошные мечтания. А свершится ли она вообще, эта месть? Моя мысль о (фальшивом объезде была такой же романтичной и далекой от дальности, как и желание выскочить из старого «бьюика» и осыпать врагов пулями. В последний раз я стрелял из малокалиберной винтовки, когда мне было шестнадцать, и ни разу в жизни не держал в руке пистолет.
Такое покушение невозможно без группы единомышленников – даже тот фильм, что я смотрел, при всей свой романтичности ясно это доказывал. Там действовали восемь или девять бандитов, разделившихся на две группы, поддерживающие между собой связь с помощью портативных раций. Более того, в операции принимал участие даже небольшой самолет. Он барражировал над шоссе, чтобы убедиться, что поблизости нет других автомобилей, когда броневик приблизится к месту поворота для «объезда».
Замысел кинофильма был, несомненно, придуман каким-нибудь тучным сценаристом, сидящим с бокалом коктейля в руке возле своего бассейна, у столика, на котором красуется щедрый набор карандашей и комплект сюжетов по Эдгару Уоллесу. И даже этому сценаристу понадобилась целая армия людей, чтобы осуществить свой замысел. Я был один.
Нет, из этого ничего не выйдет. Это был всего лишь фальшивый проблеск фантазии, такой же, как и многие другие, появлявшиеся у меня на протяжении нескольких лет: как, например, пустить ядовитый газ в систему кондиционирования воздуха в доме Додана, или подложить бомбу в его особняк в Лос-Анджелесе, или, может быть, приобрести какое-то по-настоящему смертоносное оружие – базуку, например – и превратить его проклятый серебристый «кадиллак» в огненный шар, катящийся на восток к Лас-Вегасу или на запад по шоссе 71 в сторону Лос-Анджелеса. О таких мечтах лучше забыть. – Но они не покидали меня.
Захвати его врасплох, отрежь от остальных, шептал голос Элизабет. Отдели его, подобно тому как опытная овчарка отгоняет овцу от стада по команде своего хозяина. Загони его в пустоту и убей. Убей их всех.
Нереально. Если бы спросили мое мнение, я сказал бы, Что по крайней мере человек, сумевший остаться в живых так долго, как Долан, обладает, по всей видимости, тонким; чувством опасности, умеет выживать. Это чувство настолько тонко, что практически переходит в паранойю. Долан и его телохранители сейчас же разгадают трюк с объездом.
Но ведь они свернули с шоссе в тот раз, напомнил голос Элизабет. Они даже не колебались. Они последовали по проселочной дороге послушно, как овечки.
Но я знал – да, каким-то образом я знал! – что люди, подобные Долану, больше походящие на волков, чем на людей, обладают шестым чувством, когда заходит речь об опасности. Я мог украсть настоящие щиты с подлинным указанием объезда с какого-то склада дорожного оборудования и установить их должным образом. Я мог даже добавить флюоресцирующие конусы и дымящие котелки, испускающие черный дым. Я мог сделать все это, но Долан все равно почувствует мой запах пота – свидетельство моей нервозности. Почувствует через пуленепробиваемые стекла своего «кадиллака». Закроет глаза и вспомнит имя Элизабет в той полости, полной ядовитых змей, что заменяла ему мозг.
Голос Элизабет стих, и я подумал, что сегодня больше не услышу его. Как вдруг, когда Лас-Вегас показался на горизонте – голубой, в дымке, колышущейся на дальнем краю пустыни, – ее голос снова заговорил со мной.
А ты не пытайся обмануть их фальшивым объездом, услышал я. Обмани их чем-то более похожим на настоящее.
Я свернул «бьюик» на обочину, уперся обеими ногами в тормозную педаль, и машина, дрожа, остановилась. Я поднял голову и увидел в зеркале заднего обзора свои широко открытые потрясенные глаза. Внутри начал смеяться голос, который я принимал за голос Элизабет. Это был дикий, безумный смех, но через несколько мгновений я стал смеяться вместе с ним.
***Учителя смеялись надо мной, когда я вступил в Клуб любителей здоровья на Девятой улице. Один из них даже рассказал старый, с бородой, анекдот, суть которого заключалась в следующем. Один слабак, который весил всего девяносто восемь фунтов, однажды отправился со своей девушкой на пляж. К нему подошел громила весом в двести фунтов, бросил ему в лицо песок и увел его девушку. Слабак стал тренироваться, через год он весил уже двести фунтов и снова пошел со своей девушкой на пляж. К нему подошел громила весом в двести пятьдесят фунтов, бросил в лицо песок и увел его девушку. Так вот, остряк-рассказчик спросил меня, не бросал ли кто мне в лицо песок? Я по– смеялся вместе со всеми. Человек, который смеется вместе с остальными, не вызывает подозрений. Да и почему бы мне не посмеяться? Моя жена умерла семь лет назад, верно? В гробу от нее осталась лишь пыль, несколько волосков и кости! Так почему бы мне не посмеяться, а? Люди начинают подозревать неладное лишь после того, как человек вроде меня перестает смеяться.
Я продолжал смеяться вместе с ними, хотя мышцы болели у меня всю осень и зиму. Я смеялся, хотя мне все время хотелось есть, – больше я не просил добавки ко второму, не ел перед сном, не пил пиво, избегал джина с тоником перед обедом. Зато в моем рационе было много мяса и овощи, овощи, овощи…
На Рождество я купил себе тренировочный аппарат «Наутилус».
Нет, это не совсем верно. Это Элизабет купила мне «Наутилус» на Рождество.
Теперь я видел Додана не так часто; я был слишком занят своей физической подготовкой, терял вес, уменьшал пузо, накачивал мускулы на руках, груди и ногах. Бывали моменты, когда мне казалось, что продолжать это – выше моих сил, что восстановить былое физическое здоровье невозможно, что я не смогу жить без добавочной пищи, без кофейного торта и сливок к кофе. Когда мне становилось совсем плохо, я ставил машину рядом с одним из любимых ресторанов Додана или заходил в клуб, где он часто бывал, и ждал, когда он подъедет в своем серебристо-сером «кадиллаке» в сопровождении высокомерной ледяной блондинки или со смеющейся рыжеволосой красавицей, а то и с двумя сразу. Вот он, человек, который убил мою Элизабет, в модном костюме от Биджана, с золотым «Ролексом», сверкающим в огнях ночного клуба. Когда я уставал и терял силу духа, я шел к Долану, как человек, снедаемый неутолимой жаждой, идет к оазису в пустыне. Я пил его отрезвленную воду и испытывал облегчение.