НФ: Альманах научной фантастики. Бесконечная игра

— В этой книге будут новые открытия. Можете, если хотите, назвать их откровениями. Или самыми новыми и последними интерпретациями.
— А если я не смогу?
— К вашим услугам будет вся помощь, какая только возможна на Земле. Или вне ее.
— Хорошо, а зачем?
— Затем, что ложь — это сильный яд, и человечеству необходимо противоядие, пока действие яда не зашло слишком далеко. Чтобы мы могли показаться людям, не вызвав паники. Чтобы нас не встретили выстрелами.
— Неужели вы этого боитесь?
— Пуль и снарядов — нет. Мы боимся страха, который заставляет человека нажимать на курок.
— Допустим, я пойду вам навстречу?..
— Тогда человечество позабудет про бедность, преступления, страх…
— Да, но и Филипсо оно тоже забудет.
— Вот оно что? Хотите знать, что это даст вам лично? Неужели вам не хочется превратить Землю в новый Эдем, где люди смогут свободно творить и смеяться, любить и работать, где дети будут расти, не изведав страха, и где впервые один человек сумеет понять другого. Неужели вам не будет приятно сознавать, что всем этим мир обязан вам.
— Как же, — язвительно усмехнулся Филипсо, — Земля станет большой лужайкой, на которой человечество пустится в пляс, а я поведу хоровод. Нет, это не по мне.
— Что-то вы вдруг стали чересчур задиристы, мистер Филипсо, — спокойно проговорил Хуренсон.
— А чего мне бояться, — хрипло ответил Филипсо, — вы ведь всего лишь призрак, и я сейчас выведу вас на чистую воду. — Он засмеялся. — Призраки. Удачное название. Ведь именно так называют вас…
— …операторы радаров, когда видят на своих экранах, — закончил за него Хуренсон. — Я это знаю. Ближе к делу.
— Что ж, сами напросились, так не пеняйте. — Филипсо встал. — Вы просто шарлатаны, и все тут. Согласен, у вас получаются всякие фокусы с зеркалами, вы даже умеете так спрятать зеркало, что его и не найдешь, но все ваши штучки — это только иллюзия, обман зрения. Да если бы вы и впрямь могли сотую долю того, что вы здесь наговорили, черта с два стали бы вы умолять меня о помощи. Вы бы… вы бы попросту взяли все в свои руки, не спрашивая ни у кого дозволения, и дело с концом. На вашем месте я так бы и поступил. Ей-богу.
— Вы бы так и поступили, — повторил Хуренсон с интонацией то ли крайнего удивления, то ли просто брезгливого отвращения. После длительного молчания он заговорил снова:
— Вы никак не возьмете в толк одного — мы не можем сделать многого из того, что умеем, В нашей власти взорвать вашу планету, изменить ее орбиту, направить ее на Солнце. Физически для нас это вполне осуществимо, так же как для вас физически возможно проглотить паука. Но вы не едите пауков. Говоря образно, вы утверждаете, что не в состоянии их есть. Точно так же и мы не в состоянии заставить человечество сделать что-нибудь против его желания. Все еще не понятно? Хотите, я открою вам, до каких пределов доходит наше бессилие. Мы не в состоянии принудить к чему-либо даже одного-единственного человека. В том числе и вас.
— Выходит, я могу отказаться? — недоверчиво спросил Филипсо.
— Ничего нет проще.
— И мне за это ничего не будет?
— Ровным счетом ничего.
— Но тогда…
Хуренсон отрицательно покачал головой.
— Нет, мы просто уйдем. Слишком уж вы нам испортили все дело. Если вы сами не захотите исправить тот вред, который ваши писания нанесли проблеме контактов, то нам останется лишь одно — пустить в ход силу, в это исключается. Жаль, конечно, бросать дело на полдороге. Четыреста лет наблюдений, и все впустую… Если бы вы только знали, каких трудов нам это стоило, сколько усилий нам пришлось приложить, чтобы остаться незамеченными. Разумеется, после того как Кеннет Арнольд поднял такую шумиху вокруг “летающих тарелочек”, нам стало гораздо проще маскироваться.
— Проще?
— О, господи! Ну, разумеется, проще. У вас, людей, удивительная способность, просто талант не верить собственным глазам и находить взамен очевидного самое неправдоподобное объяснение. Например, нам здорово помогла гипотеза о метеорологических зондах. Проще простого замаскировать “тарелочку” под метеорологический зонд. Это так просто, что даже скучно. Но лучшим для нас подарком была выдумка о температурных инверсиях. Нужно большое искусство маскировки, чтобы сделать корабль похожим на отсвет автомобильных фар на горном склоне или на планету Венера, но замаскироваться под температурную инверсию? Никто ведь не знает, что это такое. Под этой маркой можно делать все, что угодно, и сойдет. Мы-то воображали, что у нас есть неплохое тактическое руководство по маскировке, но когда мы ознакомились с памяткой ВВС США по Неопознанным Летающим Объектам, нам осталось только развести руками. Мы нашли в ней рациональные и правдоподобные объяснения всех ошибок и промахов, которые мы когда-либо совершали… Например, тот идиот, что полез купаться в Лох-Нессе…
— Постойте, — взмолился Филипсо. — Дайте мне сообразить, что будет, если я исполню вашу просьбу. Я думаю, в вы мне мешаете своей болтовней. Этот ваш рай на Земле… Сколько времени уйдет на его создание? И как вы думаете приступить к делу?
— Самым лучшим началом будет ваша новая книга. Вам надо будет обезвредить две первые книги, но при этом не потерять ваших читателей. Если вы просто круто повернете в другую сторону и начнете рассказывать о том, какие мы славные к мудрые ребята, то все ваши последователи от вас отшатнутся. Вот что я придумал. Я подарю вам оружие против этих… как вы их назвали… против призраков. Простенький генератор поля, который каждый сможет изготовить сам, а в виде наживки используем кое-что из вашего прошлого вздора… виноват, из ваших прошлых заявлений. Вот, мол, оружие, которое спасет Землю от тех, кто угрожает ее погубить. — Хуренсон улыбнулся. — Самое интересное, что это будет чистая правда.
— Не понимаю.
— Мы заявим, что радиус действия этого оружия пятьдесят футов, а на самом деле он будет равен двум тысячам миль, чертежи его будут приложены к каждой книге, и оно будет простым в изготовлении… вы скажете, что выкрали его у нас…
— Что это за устройство?
— Устройство? Ах, да… — Хуренсон словно очнулся от глубоких размышлений. — Снова этикетка, черт бы ее побрал. Дайте мне подумать. В вашем языке нет соответствующего слова.
— Но что оно делает?
— Оно позволяет людям общаться друг с другом.
— Мы прекрасно обходимся и без него.
— Вздор! Вы общаетесь при помощи этикеток. При помощи слов. Ваши слова — это куча пакетов под рождественской елкой. Вы знаете от кого они и какой у них размер или форма, а иногда вам даже слышно, как внутри что-то звенит или тикает. Но вы никогда не знаете точно, что внутри, пока не вскроете пакет. Вот для этого-то и предназначено наше устройство. Оно вскрывает слова и показывает, что в них содержится. Если каждое человеческое существо независимо от возраста, происхождения и языка сумеет понять, чего именно хочет другое человеческое существо, и к тому же будет знать, что и оно в свою очередь будет понято, то не успеешь и оглянуться, как мир станет совсем иным.
Филипсо задумался.
— Торговля станет невозможна, — сказал он наконец. — Нельзя будет даже объяснить… если сделаешь что не так…
— Объяснить-то как раз будет можно, — возразил Хуренсон. — соврать будет нельзя.
— Вы хотите сказать, что каждый загулявший супруг, каждый напроказивший школьник, каждый бизнесмен…
— Совершенно верно.
— Но это же хаос, — прошептал Филипсо. — Развалятся сами устои нашего общества.
— Понимаете ли вы, Филипсо, что вы сейчас сказали? — добродушно рассмеялся Хуренсон. — Что ваше общество держится на лжи и полуправде и что, лишившись этой опоры, оно развалится. Вы правы. Возьмем, к примеру, ваш Храм Космоса. Что, по-вашему, произойдет, когда ваша паства узнает всю правду о своем пастыре и том, что у него на уме.
— И этим вы меня пытаетесь соблазнить?! В ответ Хуренсон торжественно обратился к нему, в первый раз назвав его по имени:
— Да, Джо, и от всего сердца. Ты прав, что наступит хаос, но в вашем обществе он все равно неизбежен. Многие величественные сооружения падут, но на их развалинах не окажется желающих поживиться на чужой беде. Никто не захочет воспользоваться своим преимуществом.