Тьма, — и больше ничего

Она надела черный свитер с высоким воротом и черные брюки с вместительными накладными карманами с клапанами. Собрав волосы в пучок, нахлобучила на голову большую черную бейсболку. Пучок несколько выпирал под бейсболкой, зато ни один потенциальный свидетель не сможет сказать: Ее лица я разглядеть не смог, но видел длинные светлые волосы. Они были собраны в пучок такой вязаной резинкой для волос. Ну, знаете, они продаются в «Джей-Си-Пенни».
Тесс отправилась в подвал, где со Дня труда хранилась ее байдарка. Взяла с полки моток желтого судового троса — бакштова — и, отрезав садовыми ножницами четыре фута, убрала смотанный кусок в один из здоровенных карманов своих штанов. Вернувшись наверх, на кухню, она сунула в тот же карман — в левый — швейцарский армейский нож. Правый карман предназначался для «лимоновыжималки» тридцать восьмого калибра… и кое-чего еще, что она вынула из ящика стола возле плиты. Затем Тесс положила двойную порцию еды Фрицику, но прежде чем позволить ему приступить к трапезе, она приласкала его и чмокнула в маковку. Прижав уши (скорее от неожиданности, чем из-за недовольства: хозяйка не слишком допекала его своими ласками), умудренный опытом кот поспешил к миске, едва вновь оказался на полу.
— Постарайся это растянуть, — посоветовала ему Тесс. — Пэтси, в конце концов, позаботится о тебе, если я не вернусь, но она может появиться только через пару дней. — И, чуть улыбнувшись, добавила: — Мой любимый старый хитрюга.
— Хорошо, хорошо, — отозвался Фрицик и принялся за еду.
Тесс в очередной раз просмотрела свои записи, где предусмотрела каждое действие, чтобы не попасться, мысленно проверяя взятые с собой вещи и вспоминая детали плана, который предстояло воплотить по прибытии на Лейсмейкер-лейн. Главное, думала она, следует помнить, что события будут разворачиваться не так, как рассчитываешь. В таких делах из колоды всегда выпрыгивают джокеры. Рамоны может не оказаться дома. Или она дома, но со своим сыном-насильником — сидят себе вдвоем уютно в гостиной и смотрят что-нибудь вдохновляющее из видеопроката. «Пилу», например. Младший братец — наверняка известный в Коулвиче не иначе как Громила-младший — тоже может оказаться на месте. Тесс вполне могла допустить, что Рамона в этот момент устраивает дома очередную рекламную вечеринку или какие-нибудь «коллективные чтения». Главное — чтобы неожиданное развитие событий не сбило Тесс с толку. Иначе она больше никогда не вернется в дом в Стоук-Виллидже.
Она сожгла свои записи в камине, поворошила золу кочергой, затем надела кожаную куртку и тонкие кожаные перчатки. В подкладке куртки был глубокий карман. Тесс сунула туда большой разделочный нож — так, на всякий случай — и приказала себе не забывать про него. Только случайной раны в грудь ей еще в эти выходные и не хватало.
Уже перед самым выходом она активировала сигнализацию.
На улице Тесс сразу оказалась в объятиях ветра — он трепал полы куртки и широкие штанины ее свободных брюк. Листья кружились в крохотных хороводиках. В еще чуть светловатом небе над ее крохотным уютным уголком пригородной части Коннектикута на фоне почти полной луны бежали облака. Тесс подумала, что эта ночь идеально соответствует сюжетам фильмов ужасов.
Она села в свой «форд-экспидишн» и захлопнула дверцу. Опустившийся было на лобовое стекло лист вновь сдуло ветром.
— Я потеряла рассудок, — вполне будничным тоном произнесла она. — Я лишилась его где-то там, в темной трубе, или пока я бродила вокруг магазина. Иначе это никак не объяснишь.
Она завела мотор. «Том-Том» радостно ожил и воскликнул:
— Привет, Тесс! Отправляемся в путь-дорогу?
— Да, дружок. — Чуть подавшись вперед, Тесс задала компактненькой смекалистой штуковинке адрес: Лейсмейкер-лейн, 75.
  
33
 
Она разглядывала место жительства Рамоны на карте «Гугл» и, добравшись до места, убедилась, что все выглядит именно так, как там. Ну что ж — отлично. Брюстер оказался небольшим типичным для Новой Англии поселком, Лейсмейкер-лейн находилась на самой окраине, а дома располагались довольно далеко один от другого. Тесс по-загородному неспешно — со скоростью 20 миль в час — проехалась мимо дома под номером 75, отметив, что свет там горит и машина — из последних моделей «субару» (самая что ни на есть библиотекарская) — возле дома одна. Никаких «питов» с кабиной над двигателем или других грузовиков рядом не наблюдалось; старых обшарпанных пикапов — тоже.
Улочка заканчивалась кругом для разворота. Развернувшись, Тесс поехала назад и решительно свернула на дорожку к дому Норвил. Она выключила фары, заглушила двигатель и сделала глубокий вдох.
— Жду тебя целой и невредимой, Тесс, — сказал «Том» с отведенного ему места на приборной панели. — Возвращайся скорей, и я довезу тебя до следующего пункта назначения.
— Постараюсь. — Она взяла свой желтый блокнот (теперь там уже ничего не было написано) и вышла из машины. Прижимая блокнот к груди, она направилась к входной двери дома Рамоны Норвил. Отбрасываемая ею тень от лунного света — пожалуй, все, что осталось от прежней Тесс, — шла рядом.
  
34
 
Двери Рамоны Норвил обрамляли вставки из полосок граненого стекла. Толстые стекляшки искажали видимость, но Тесс все же смогла разглядеть красивые обои и хорошо отделанный деревянный пол прихожей. На пристенном столике лежали журналы. А может, и каталоги. В конце прихожей виднелась просторная комната. Оттуда доносился звук телевизора. Она услышала пение, так что Рамона, видимо, смотрела не «Пилу». Насколько Тесс удалось правильно разобрать, песня была из «Звуков музыки».
Тесс позвонила в дверь. Изнутри послышалась звуковая последовательность, напоминающая вступление «Дикси» [49] — несколько необычный выбор в условиях Новой Англии. Однако если Тесс не ошибалась насчет Рамоны, та вообще была довольно необычной женщиной.
Тесс услышала шаги больших ног и встала в пол-оборота, так чтобы свет сквозь граненое стекло выхватывал лишь малую часть ее лица. Отняв от груди блокнот, она притворилась, будто что-то записывает. Опустив плечи и слегка ссутулившись, она вполне могла сойти за даму, проводившую опрос воскресным вечером; она устала, и ей всего лишь надо узнать у очередной женщины название ее любимой зубной пасты (ну, или там насчет табака «Принц Альберт» в банке) и — скорее домой.
Не бойся, Рамона, открывай дверь, ведь понятно, что я — совершенно безобидная женщина — и мухи не обижу.
Краем глаза она заметила, как за граненым стеклом, точно рыбина в аквариуме, выплыло искаженное лицо. Последовала некоторая заминка, длившаяся, как ей показалось, очень долго. Наконец Рамона открыла дверь.
— Да? Что вам уго…
Тесс повернулась. Свет из открытой двери упал на ее лицо. И по ужасу на лице Норвил, потрясению с характерно отвисшей челюстью, она мгновенно поняла все, что ей требовалось узнать.
— Вы? Что вы тут дел…
Тесс вынула из переднего правого кармана «лимоновыжималку» тридцать восьмого калибра. По дороге из Стоук-Виллиджа она боялась, что пистолет вдруг запутается в складках одежды, но достать его получилось весьма легко.
— Отойди от двери. Попробуешь захлопнуть, я выстрелю.
— Не выстрелите, — ответила Норвил. Она не двинулась с места, но и не попыталась захлопнуть дверь. — Вы что — спятили?
— Давай в дом.
На Норвил был массивный голубой домашний халат, и когда Тесс увидела, как он начал спереди угрожающе вздыматься, она подняла пистолет.
— Только попробуй открыть рот, чтобы крикнуть, и я выстрелю. Уж поверь, у меня нет ни малейшего желания шутить с тобой, сука!
Мощный «буфер» Норвил опустился. Поджатые губы чуть обнажили зубы, а глаза забегали. Теперь она уже не была похожа на библиотекаршу, уже не казалась веселой и радушной. Тесс увидела в ней загнанную крысу, застигнутую врасплох вдали от своей норы.