Журнал «Если», 2003 № 05
Я побежал к машине, открыл багажное отделение и извлек оттуда сверток с жакетом из слифовой кожи. Это был безумно дорогой парадный жакет, длинный, свободного покроя, который я сделал по заказу Кариоки Джонс, бывшей звезды ТриВидения и самой щедрой моей клиентки. Но сейчас мне было не до нее. Кожа слифа — почти идеальный изолятор и просто незаменима, если надо сохранить тепло. Вернувшись к пострадавшей, я завернул ее в жакет, отнес в авто и уложил на заднее сиденье. А потом вызвал амбулоптер.
Но что-то продолжало меня беспокоить. Я решил вернуться к акуле и обнаружил, что та уже издохла. Очень странно. Очень. Как правило, если наземную — акулу лишить оксигенатора, она будет отдавать концы довольно долго, приблизительно полчаса. То есть загнется за такое же время, как и обычная акула, выловленная из моря. Но эта мерзкая тварь ухитрилась окочуриться за какую-то пару минут. Я немного постоял, тупо глядя на мертвую тушу, и ощутил исходящий от нее кисловатый запах, напоминающий аромат сидра.
Нервно содрогнувшись, я вернулся к машине и принялся ждать. Девушка почти не шевелилась в своей теплой слифовой обертке: она была в глубоком шоке. Оставалось надеяться, что амбулоптер не опоздает. И тут, глядя на нее, я заметил другую странность.
Одежда из слифовой кожи замечательна тем, что меняет цвет, отражая чувства и настроения человека. Чтобы добиться от кожи моих ящерок столь эффектного свойства, мне пришлось потрудиться над множеством их поколений. Естественно было ожидать, что жакет, в который я завернул девушку, наглядно продемонстрирует мне все ее эмоции: ужас, боль, возможно, недоумение. Однако он сохранял нейтральный бежевый оттенок… Неужели она вообще ничего не чувствует?!
Но тут мои размышления прервал звук автомобильного рожка. Какое-то авто свернуло с трассы и опустилось рядом с моим.
— Джо, это ты?
Это оказался Даниэль Уэствэй, наш местный рыбный фермер. Неподходящий человек в совсем неподходящее время. Даниэль был не прочь потрепать языком, но делал это всегда долго, нудно и утомительно, а мне надо было без помех обдумать сложившуюся ситуацию. Поэтому я ответил ему очень коротко:
— Извини, Дэн, у меня тут раненая женщина. Сижу, жду амбулоптер.
— Раненая?
И не успел я моргнуть глазом, как он очутился в моей машине и склонился над свертком на заднем сиденье.
— Не надо, Дэн, — сказал я ему, но он уже поспешно убирал пряди густых каштановых волос, скрывающих лицо неизвестной. Ее глаза были закрыты, а кожа — как мел и такого же цвета губы. Я впервые взглянул ей прямо в лицо, потому что раньше у нас с ней были дела поважнее. Даниэль тем временем уже разворачивал жакет, чтобы посмотреть на ее раны, и я сказал ему очень резко:
— Хватит! Имей хоть немного уважения, акула сорвала с нее одежду.
— Не будь идиотом, — не менее резко ответил он. — Это же Диана!
Не люблю, когда меня держат за дурака и пытаются накормить дезинформацией. Я грубо отпихнул его руку и вгляделся в смертельно бледное лицо. Эта красивая девушка и впрямь ужасно походила на родную дочку Даниэля… Вот только Диана сейчас была в десятках световых лет от Земли, в планетарной исследовательской экспедиции.
— Опомнись, Дэн, что ты несешь! Как это может быть Диана?
— Она вернулась домой, — сказал он, уставившись на меня почти вызывающе, и тут мы наконец услышали вдали сирену амбулоптера.
— Что значит — вернулась домой? — спросил я тоном пониже. — Диана подписала долгосрочный контракт, не так ли?
— Контракт был расторгнут, — произнес он плоско, без всякого выражения, и вдруг я начал ему верить. Я снова взглянул на знакомое лицо, такое бледное сейчас и запачканное кровью. Да, это была она, без всяких сомнений. Когда амбулоптер приземлился, я нашел ее руку под жакетом и бережно пожал. Я все еще не мог до конца осознать, что это на самом деле Диана, и нуждался в любом вещественном подтверждении.
Она вернулась!
Через час с небольшим мы все трое сидели в тесной гостиной ветхого деревянного домика Уэствэя. Медики обмыли Диану, обработали и перевязали ее раны и с крайней неохотой согласились оставить раненую на попечении отца. Сейчас девушка сидела прямо напротив меня, все в том же парадном жакете Кариоки, чрезвычайно бледная и спокойная. Диане всего двадцать два, по возрасту она мне в дочки годится. Она такая красивая, что захватывает дух. Огромные темно-голубые глаза на нежном овальном лице.
Даниэль считает меня старым приятелем, а возможно, и единственным другом, поскольку я регулярно навещаю его по вечерам, чтобы немного выпить и потолковать. Чего Даниэль не знает, так это того, что он и его гостиная потеряли для меня всякую привлекательность с тех пор, как Диана присоединилась к Хетерингтоновской Организации и улетела с Земли. Но я по-прежнему прихожу в гости к ее отцу, так как, честно говоря, меня немного мучит совесть. Нечто вроде демонстративного алиби, прикрывающего мои истинные чувства. Охо-хо…
— Почему ты скрыл от меня, что Диана вернулась?
Дэн устремил на меня свой знаменитый мрачный взгляд исподлобья.
— Тебя это совершенно не касается, верно?
— Господи, ведь мы же с тобой друзья, Дэн… Или нет? — Я отвернулся от него и спросил: — Когда ты прилетела на Землю, Диана?
Но девушка не подала даже знака, что слышит меня, продолжая равнодушно смотреть в окно на деревья. Они чересчур разрослись и наполовину затеняли свет, поэтому гостиная выглядела сумрачной и угрюмой, что, впрочем, соответствовало характеру хозяина. Слифовый жакет на Диане сохранял тускло-бежевую окраску. Совсем никаких эмоций. Нормальным это никак не назовешь.
— Послушай, — внезапно заговорил Даниэль, — я, черт возьми… ужасно тебе благодарен, Джо, право слово, не думай, что это не так. Извини, если я был грубоват… Но у меня тут проблема, понимаешь? Не хотел тебе говорить, что Диана вернулась, потому что она, как видишь… ну, не совсем в себе?
— У нее шок, но это пройдет, — сказал я автоматически и ободряюще кивнул Даниэлю, но тот поспешно отвел глаза. — А… сколько времени она уже дома?
— Да вроде бы неделю или около того, — уклончиво пробормотал Даниэль.
— Дэн, я был у тебя на прошлой неделе. Но ее не видел. Почему?
— Должно быть… Диана лежала в постели, отдыхала, — промямлил он с загнанным видом. — Она слегка прихворнула, понимаешь?
— Даниэль!!! Скажи мне наконец откровенно: сколько времени твоя дочь просидела взаперти в этом паршивом домишке?
— Почти шесть недель, — неохотно признался он.
— Шесть недель?!
— А что я мог поделать? Пойми меня правильно, Джо, ее нельзя выпускать наружу. Проклятье, ты же сам видел, что случилось сегодня!
— Ладно, я понял. Что с ней?
Нехорошо, конечно, было обсуждать проблемы Дианы в ее присутствии, но я не видел иного выхода. Дэн отхлебнул из стакана со скотчем добрый глоток, чтобы взбодриться, и снова пристально взглянул на меня из-под тяжелых бровей. Ситуация была предельно ясна для нас обоих: он не хотел говорить о Диане, а я хотел. И Даниэль знал меня слишком хорошо, чтобы понять: просто так я не уйду.
— Ну ладно, Джо. Вот что рассказал мне Тео Рабин… Но все это между нами! Значит, такое дело… За месяц до того, как ее корабль прилетел на Большую Станцию, Диана вышла из глубокого сна. Она отличный специалист, ты знаешь, но работа на корабле у нее была довольно простая. Осмотреть остальных спящих, оценить их жизненные показатели, а потом пробудить уколами как его… восстановителя. Да, и это был «Хетерингтон-Пегас», грузовой корабль без пассажиров, только команда из восьми человек… Как мне сказал Тео, лучше проверить состояние спящих перед выходом из глубокого сна, чтобы не возникли какие-нибудь неприятности. Вот почему медик просыпается раньше всех, с помощью автоматического укола восстановителя.
— Восстановитель? По-моему, это стимулятор, который производится из здешних маков? Которые выращивает Тео Рабин?
— Он самый и есть, — горько сказал Даниэль и вздохнул. — Насколько я уразумел, конечно. Тео не слишком-то распространялся… Словом, Диана их всех разбудила, но дальше что-то пошло совсем не так. И через месяц, когда корабль оказался в доке, вся команда была уже мертва.