Кей Дач ч.2. Императоры иллюзий

- Пилотом на эсминце, мой Император!
Наверняка, заготовка. Знал бы он, что это такое, быть пилотом на
эсминце… в бою, а не на параде. Когда тебя бросают прикрывать крейсера,
и неуловимые истребители алкарисов наваливаются отовсюду.
Грей кивнул.
- Тебя будет ждать место в имперском училище. Расти.
Мальчик заулыбался. Может, и впрямь мечтает о космосе и пилотажном
пульте? Грей, чуть оттаяв, похлопал его по плечу. Посмотрел на подбежавших
девочек.
Еще подарки - усыпанная белыми цветами ветвь яблони и крошечный
букетик странных темно-оранжевых колокольчиков. Местный эндемик?
Возможно…
- Вы такой уставший, Император.
Грей нахмурился, переводя взгляд на девочку. Она смотрела ему прямо в
глаза - спокойно, сочувствующе. Темноволосая, кареглазая, очень просто
одетая. Подружка незаметно, как ей казалось, толкнула девочку в бок.
Похоже, она уклонялась от вызубренного сценария.
Император улыбнулся.
- Понюхайте цветы, - продолжала девочка. - Это арматан, его почти
нигде не осталось. Все говорят, что он сорняк, хоть и редкий. А он снимает
усталость, и пахнет очень вкусно.
Грей поднес букетик к лицу. Вдохнул сладкий, отдающий мятой и
жимолостью запах.
- Как тебя зовут, малышка?
- Лара, Император. Я знаю место, где целая поляна таких цветов.
- Может быть, ты мне покажешь ее?
- Это далеко, Император.
- Зови меня Грей, - Император с трудом оторвал взгляд от лица
девочки. Посмотрел на растерянного мальчика, подмигнул ему, и протянул
весь букет. - Ничего, что далеко, Лара. Я попрошу дать нам хороший флаер.
Заминка тянулась слишком долго, чтобы быть случайной. Президент
Таури, которого близкие друзья по-прежнему называли “полковник Штаф”,
слегка повернул голову к директору СИБ Таури. Рядом с ними никого не было,
и президент спросил прямо:
- Кого выпустили приветствовать нашего Высокоморального?
- Девочек не помню, господин президент. Список менялся раз
двадцать… сплошные интриги и просьбы.
Он помолчал и добавил:
- Мальчик - мой внучатый племянник.
- Забавная идея, но, похоже, ты просчитался.
Император Грей шел по посадочному полю, о чем-то разговаривая с одной
из девочек.
- Это протеже Фискалоччи, - понижая голос сказал директор СИБ.
- Кто-то выигрывает, кто-то нет, - равнодушно сказал президент. -
Хорошо, что ему хоть одна понравилась.
Широко улыбаясь он двинулся навстречу Императору.
Получить эти места, наверняка, стоило Ванде не только денег, но и
связей. Балкончик с тремя креслами находился всего метрах в пятидесяти от
трибуны. В огромном здании театра было много хороших мест - но это
отличалось не только прекрасным видом на сцену, но и иллюзией
уединенности.
- Рашель видишь? - тихо спросила Каховски. Дач пробежался взглядом по
залу:
- Нет.
- В последнем ряду. По центру.
Дач кивнул, поднес к глазам бинокль. Девушка казалась очень
спокойной, отстраненной от всего происходящего. Она сидела рядом с плотным
мужчиной, на груди которого поблескивали планки медалей и крошечный орден
“Карающего Меча”. Кей поспешно отвел бинокль и сказал:
- Ее мать не пришла.
- Да, я разговаривала с ней. Она очень расстроена. У нее строгие
взгляды.
Кей вновь посмотрел на трибуну. Там суетился паренек в форме
таурийской полиции - стряхивал невидимые пылинки, передвигал хрустальный
бокал, добиваясь ведомой лишь ему симметрии.
- Задерживается Грей.
- Прекрасно, - Ванда скупо улыбнулась. - Император всегда был точен
на церемониях.
Едва слышно заиграла музыка. Гимн Империи поплыл над залом на
мгновение заглушенный шорохом тысяч встающих людей. Паренек быстро шмыгнул
в сторону. Из темноты сцены выступил мужчина в нарочито старомодном
костюме. Длинные, блестящие от лака волосы падали на потертый пиджак.
Мужчина взмахнул рукой, поднося к губам микрофон.
- Сам Микеле-Микеле, - с неприкрытым удовольствием сказала Ванда.
Лучший тенор Империи и прежде сопровождал Грея в Преклонениях Ниц.
- Империя… Империя… - тихо, словно пробуя голос пропел мужчина.
Зал отозвался, слитным многоголосым эхо:
- Империя…
Дач, плотно сжав губы, смотрел на певца. Потом протянул, почти точно
скопировав голос Микеле-Микеле:
- Империя.
Сцену окутало облако голубого света. Певец встал на одно колено и
взлетевшим голосом запел:
- Империя, Империя, ты самая могучая,
Империя, Империя, любимая моя…
Дач шевелил губами, повторяя слова. Империя не виновна ни в чем.
Виновны только люди.
- И снова поднят стяг… - Микеле-Микеле, не вставая с колен,
повернулся в темноту сцены. Облако света уже сформировало флаг.
- Внимание, - шепнула Ванда. Сквозь бесплотный мираж шел Император.
На мгновение Дач ощутил разочарование. Грей не казался человеком,
вторые сутки подвергающемуся психоломке. Такой же как на картинах и в
Ти-Ви передачах. Плотный, пожилой, лишь одетый сейчас не в эндорийскую
тунику, а в шорты и короткую рубашку по моде Таури.
Он мог быть кем угодно - но не безумцем.
Грей опустился на колено перед Микеле-Микеле. Красно-голубой флаг
бился за его спиной.
- Не перед человеком преклоняюсь, перед Империей, - неожиданно хрипло
сказал Микеле-Микеле. У него словно было два голоса для пения, и для
разговора.
- Не Империя преклоняется, а Император, - ответил Грей.
Они поднялись - Грей пожал руку певцу, и тот не торопливо ушел в
темноту.
Дач почувствовал возбуждение. Голос! Голос Императора изменился. В
нем отчетливо прорезался эндорийский гортанный акцент, от которого Грей
избавился столетия назад. Возрастная регрессия?
Кей взял Каховски за руку, быстро сжал пальцы. Ванда ответила
неожиданно сильным рукопожатием. Она тоже заметила - или почувствовала его
радость.
Грей вышел к трибуне, низенькой, полупрозрачной, из серого стекла.
Обвел взглядом зал, тихо произнес:
- Лучшие из лучших бойцов Империи колонизировали Таури. Я знаю, вы
здесь… мои боевые товарищи…
Он тянул слова. Едва заметно… словно заставлял себя говорить, думая
о чем-то другом.
- Сколько лет… сколько лет… Мы победили в войне, мы покорили
Галактику. Помните? Тогда жизнь пьянила…
Зал сидел тихо, зал слушал. А вот в первом ряду, где вместе с
планетарным руководством сидели придворные, возникло легкое движение.
Император уклонился от намеченной речи.
Дач и Каховски обменялись торжествующими взглядами.
- …сейчас жизнь просто длится. Я чего-то ждал от этого
Преклонения… не знаю. Увидеть ваши лица, понять, что я еще не стал живым
знаменем…
Император обернулся к голографическому стягу, полощущемуся на сцене:
- Вам не надоели иллюзии? Уберите этот… фейерверк. Нельзя делать
флаг символом, сквозь который можно пройти! Ваши знамена… сто раз
подобранные в обломках звездолетов, поблекшие от излучений - где они? Вы
отметили ими границы своих садов?
Зал зашумел. Едва уловимо, растерянно.
- Таури… Сад… Рай… Прожили жизнь, и заслужили рай.
Сцена погрузилась во тьму, флаг погас. В глубине кто-то суетился,
потом двое мужчин торопливо вынесли к трибуне настоящее знамя, поставили,
прислонив. Знамя свисало вдоль древка, торжественности в нем было не
больше, чем в тряпке.
- Так, - изменившимся тоном произнес Император. - Подданные мои…
Верные сыны и дочери Империи! Я горд вступить на вашу землю - не
Императором, человеком. Жемчужина наших планет, Таури…
Он замолчал. В зале нарастал шум. Потом исчез - разом, это включились
звукоподавители.
- Мне его жалко… - прошептал Кей. - Ванда, мне Его жалко!