Такса (СИ)

К этому невозможно быть готовым. И от этого все было еще более сладким. И Олег отпустил себя на волю. Свои губы. Свой язык. Свои руки. И они творили все, что хотели. Его руки опустились на ее попку, с наслаждением впитывая ее округлость. Прижал к себе, потому что тело уже не просто просило, оно требовало! Женя возмутилась? Ничего подобного! Его эрекция заставила ее лишь еще сильнее выгнуться, прижимаясь, вжимаясь в него еще крепче. Закидывает ногу ему на бедро, делая их контакт таким плотным, что Олег чудом не лишается чувств от затопившего его острого наслаждения. Наслаждения, которое уже выплескивается за границы тела. Черт, как же начинает мешать одежда! Запускает руку ей под футболку, обжигая горячей ладонью нежную кожу спины. Женька стонет. Для него ее стоны звучат как музыка. Прекрасная музыка.
И она действительно звучит. А потом к звукам добавляется вибрация. В заднице! А точнее, в заднем кармане джинсов, где проснулся, ожил и с чувством исполняет музыку мобильник, мать его! Любимый Равель, на сей раз — болеро. Тихомиров, сукин сын!
И Женя уже начинает потихоньку упираться руками, которые еще недавно нежно перебирали его волосы, ему в грудь. Отодвигая его. Отталкивая.
Он делает глубокий вдох. Один. Второй. Достает телефон.
— Да?
— Олег, мать твою! Где тебя черти носят! Я тебя обыскался!
— Я… мммм… не в офисе.
— Это я уже понял! А мне нужно, чтоб ты был в офисе! Позарез!
Он вздыхает.
— Хорошо.
— А что у тебя с голосом? — вдруг подозрительно спрашивает Димка.
— Ничего. Через полчаса буду.
— Подожди, Олег! Что-то случилось?
— Нет. Я скоро буду.
У Тихомирова случается крайне несвоевременный приступ прозрения.
— Ты… ты с Женькой, что ли?
— Я буду в офисе через полчаса, — отрезает Олег и нажимает отбой.
Смотрит на нее, и в груди все переворачивается. Он раньше думал, что это выражение такое. Теперь понимает — это просто констатация факта. Действительно. Переворачивается. Что-то. Хрен знает — что.
Огромные потрясенные глаза. Припухшие губы. Растрепанные волосы. Свежий засос на шее.
Он не хочет уходить и оставлять ее одну. Хочет опять сграбастать в объятья и целовать. И держать крепко-крепко. И не отпускать.
Словно прочитав его мысли, Женя отрицательно качает головой.
Олег шумно выдыхает. Что ж, одно к одному. Ладно, он уступит сейчас. Но окончательно — не сдастся. И поэтому говорит не терпящим возражений тоном:
— Я приеду еще. Сегодня. Вечером.
И все-таки не выдерживает. Наклоняется. Один поцелуй. Последний. Женя не отвечает. Но и не делает попыток отстраниться или оттолкнуть его.
Все, надо уходить. Пока он еще может. Олег разворачивает и выходит из кухни. Он убьет Тихомирова! А Руслан поможет ему спрятать труп.
  
Глава 12.Сны. Воспоминания. И снова — поцелуи
 
Женька стоит, низко опустив голову, и разглядывает пальцы на ногах. Лак облупился. Надо перекрасить.
Нервная система, с достоинством выдержав последний раунд, предъявляет ультиматум: если ей сейчас, немедленно, не дадут передышку, за последствия она, нервная система то есть, не ручается. Иными словами, Женька чувствует — ее неудержимо клонит в сон. Окружающая реальность уже совершенно задолбала ее своими сюрпризами. Хочется закрыть глаза и провалиться в милосердное ничто. Только сначала надо сделать последнее усилие и сходить быстренько в душ. И белье сменить.
После душа, натянув на себя из одежды лишь одни только трусики, Женя ныряет под одеяло, взбивает под головой подушку. Господи, хорошо-то как. Зябко обнимает себя за плечи руками. И вдруг совершенно некстати представляет, что это руки Олега. Что он здесь, рядом с ней, под мягким одеялом. Без одежды, так же как и она. Женька стонет. Да что же это! Спать ведь хотела! Теперь можно спорить на что угодно — она знает, что ей приснится! Она зажмуривается сильнее. И все-таки засыпает. Точнее, проваливается в сон. Милосердный, без сновидений. Но короткий. Через час ее вырывает из матрицы сна звонок телефона.
* * *
Попытавшегося приставать с ненужными вопросами Тихомирова Олег отшил так, что тот, похоже, обиделся. Зато со злости придумал изящное решение проблемы, над которой они с Димкой уже несколько дней безуспешно ломали голову. Димон даже дуться перестал, но периодически бросал на Олега, пока тот бойко лупил по клавишам, задумчиво-удивленные взгляды.
Все с той же злости переделал огромную кучу рутинных дел, до которых у него все никак не доходили руки. Разгреб завалы на столе. Выпил две чашки Нюркиного фирменного пойла. В общем, развил такую бурную деятельность, что Тихомиров счел за благо предусмотрительно отсидеться у себя в кабинете, пока Олег метался по офису, не давая покоя никому в правовом управлении.
За те десять минут, когда финансовый директор Женька Тымченко локализовал Олега в кабинете, выясняя у того со свойственной финансисту педантичностью какие-то детали договоров, офисы правового управления опустели молниеносно. Впрочем, Олег тоже задерживаться не стал. У него было одно очень важное неоконченное дело. Сев в машину, он предусмотрительно выключил телефон. На всякий случай.
* * *
На этот раз он звонил долго. За дверью была тишина. И лишь когда он уже начал паниковать, дверь открылась. Он облегченно выдохнул. И тут же выругался сквозь зубы. Ну что еще, разрази все гром, могло случиться за те несколько часов, пока его не было?!
Она плакала, это было совершенно очевидно. Причем недавно. И много. Опухшее лицо, покрасневшие глаза и нос.
Ему опять стало страшно, в который раз за день. Американские горки какие-то!
— Женя, что случилось? — осторожно прикрыл за собой дверь.
Она помолчала. А потом ответила. Тоскливо. С надрывом.
— Откуда ты взялся на мою голову?
Всхлипнула.
— Кто тебя просил лезть в мою жизнь? Какой рожна ты полез, куда тебя не просили? Зачем?! Все же было нормально. Я жила! Спокойно! Никому не мешала… Пока не появился… ты! Ты! Все ты!
И она закрыла лицо ладонями, всхлипывая.
Олег много повидал женских слез, даже истерик. Так уж сложилась его жизнь. Так что, можно сказать, он обладал в некотором роде иммунитетом. Но не сейчас. Потому что не ожидал этого от нее. Был уверен: истерика и Женя — вещи несовместимые. И уж если она плачет… И сам он пережил сегодня немало. Поэтому держался Олег уже на остатках самообладания. Как выражаются автолюбители, «на парах» самоконтроля.
— Женя, что случилось? — как можно мягче и спокойнее повторил вопрос.
Странно, но на Женю его тон подействовал успокаивающе. Всхлипнув пару раз, отнимает руки от лица. Оттирает слезы со щек.
— Отец звонил.
И, развернувшись, уходит в комнату.
Понятнее не становится, дьявол все раздери! Олег разувается и проходит следом за ней.
Женя сидит на краешке разложенного дивана. За ее спиной сбитое в кучу одеяло, на подушке валяется мобильник. Она обнимает себя руками, глядя в одну точку на противоположной стене.
Олег присаживается рядом. Очень хочется ее обнять, но он пока не рискует.
— Отец звонил? И что? Что сказал?
Отвечает. Ровно. Бесцветно.
— Сказал, что я совсем совесть потеряла. Если после всего, что было, я снова взялась ворошить старое. Что я его позорю. Что ему стыдно за меня. И что, если у меня есть хоть капля дочерних чувств к нему, я должна прекратить все это. Немедленно. Видимо, Валерий и ему тоже позвонил. И адрес у отца взял. Иначе откуда он узнал, где меня искать.
Олег молчит. А в голове бьется паническая мысль. Что он ошибся. Он сделал все неправильно. Еще только хуже. Принес Женьке новое горе и переживания.
— Вот скажи мне, Олег, — неожиданно продолжает она. Повернулась к нему лицом. Голос, как и выражение лица, спокойны. Как будто это не она пять минут назад плакала в прихожей. — Объясни. Почему ты, совершенно чужой для меня человек, поверил мне? Хотя я не сказала тебе ни слова об… этой истории. Почему ты считаешь нужным исправить то, что случилось? Ты ведь веришь мне и пытаешься помочь? Хотя тебя об этом никто даже не просил. А родной отец… Знаешь, если хотя бы он… Если бы он мне поверил тогда… Я бы не… Почему? Почему он мне не поверил? А ты, чужой человек, поверил? Скажи, почему?!