Пристань желтых кораблей. -сб.]
— Эй, Гэл! Ты что, не идешь на занятия?
— Он вернется…
— Что? Ты заболел?
Гэл помотал головой, приходя в себя. Попытался улыбнуться Таки:
— Я просто задумался. Конечно, я иду.
Дима встряхнул аэрозольный баллончик и покрыл рану юноши еще одним слоем пленки. Наклонил голову, разглядывая результаты своей работы. Конечно, курс медицины входил в подготовку, но на практике он своих знаний еще не применял.
Спрятав баллон, Дима взглянул на парня, ободряюще улыбнулся. Тот неуверенно улыбнулся в ответ. Совсем как человек. Отбросив колебания, Дима вытащил ампулу полициллина, раздавил ее, положил на ладонь парня. Жидкость зашипела и всосалась под кожу…
— Вот… А то получишь сепсис…
Дима старался придать своему голосу максимальную доброжелательность. Впрочем, раненый оказался молодцом. Сразу позволил осмотреть рану, хладнокровно выдержал перевязку…
Второй парень осторожно тронул Диму за руку и что-то сказал, негромко и словно бы недоуменно. Дима виновато покачал головой:
— Извини, друг, не понимаю.
Раненый поднялся с песка. Ткнул в себя пальцем, сказал:
— Арчи.
“Ага! Молодец! А я — то растерялся…”
— Дима.
— Тири.
Они невольно заулыбались, гордые своей маленькой победой. Арчи заговорил. Оживленно жестикулируя (сказывалось действие лекарств), он то и дело показывал в сторону башни.
— Надо уходить? Так? — Дима кивнул в сторону чадящих обломков. — Могут прийти другие?
Парень сделал непонятный жест пальцами, видимо, выражая согласие. Они пошли по горячему песку, удаляясь от башни, от роботов-убийц, от подсохших бурых пятен…
Дима шел первым. Ему, чужому здесь, доверили выбирать дорогу… Но сейчас он не был склонен оценивать комизм ситуации. Где-то рядом рыскала хищная механическая смерть, и хорошо еще, если только механическая… Робота он уничтожил не колеблясь, а вот будь на месте машины пара молодчиков с автоматами… Нужно было как можно быстрее попасть в шлюпку. Там есть вода и пища, лекарства и одежда. Там есть оружие… И, главное, достаточно мощный компьютер с лингвистическим блоком.
Гэл включил дисплей, сел за лабораторный стол. Рядом устроился смуглый полнолицый парень. Новенький. Перевели в группу вместо Тири. Гэл отвернулся, потом не выдержал:
— Тебя как зовут?
— А какая разница?
Правильно. Никакой. Все равны.
***Небо было по-вечернему темным. Догорающее на горизонте солнце светило в спину, и перед Тири болталась его собственная тень. Длинная, неестественно растянутая, но все равно обмякшая и жалкая… Он старался не смотреть вокруг, лишь под ноги, лишь на близкую и надежную землю. Утром страха не было, он пришел с темнотой, подкрался совсем незаметно и вдруг жесткой, холодной рукой тронул сердце. Как будто он был здесь один, беззащитный, растерянный, ничего не умеющий в мире снаружи Города. Как будто со всех сторон на него смотрели чужие, изучающие глаза. Как будто легкий порыв ветра мог подхватить его и унести вдаль, туда, где смыкались земля и небо.
Тири посмотрел вверх. Лишь на мгновение. Но и этого было достаточно. Потемневшее, настороженное небо тянуло его, засасывало, растворяло в наползающем сумраке, слабом ветерке, тихих шорохах пустыни.
Тири почти прыгнул вперед, резко схватился за Арчи. Видимо, задел при этом раненую руку, потому что тот сдавленно охнул от боли.
— Арчи! Ну куда нас ведет твой друг? Я не могу, не могу!
Арчи остановился, посмотрел в его округлившиеся от страха глаза:
— Я не знаю, Тири. Это не наш человек.
— А чей? Он не из наших, не из Равных!
Арчи пожал плечами:
— Может… Дежурный?
И сам улыбнулся своим словам. Подошел Дима. Недоуменно посмотрел на них, потом сказал что-то, непонятно, но настойчиво. Вытянул руку, указывая куда-то вперед. Тири с трудом заставил себя оторвать взгляд от земли и посмотреть вдаль.
Сплюснутая металлическая капля лежала на пологом склоне холма. Она была непонятной, чужой, но Тири вдруг почувствовал облегчение. Холодный серый блеск был знакомым и неопасным, как стены Города, как вся его прошлая жизнь.
— Что ваш ярусный — болван, это я знал! Но тебя всегда считал умным парнем, который здесь торчит по ошибке!
Мэр был разъярен. Рос еще никогда не видел его таким. Меряя кабинет быстрыми шагами, он кидал на Роса ничего хорошего не предвещавшие взгляды.
— Но она мне действительно нравится!
— Ну и что?
— Мой срок кончается, и какая разница…
— Болван! Полный!
“Полный болван” означало высшую степень его гнева. Секторальный, по имени Рос, с трудом сохранял бесстрастное выражение лица. Наконец он не выдержал:
— В чем все-таки дело? Она же в списке к отправке! Я смотрел!
— А в другие списки ты не смотрел? В списки Контрольных, например? — вкрадчиво произнес мэр.
Рос оцепенел. С трудом выдавил:
— Так… что теперь-то?
— Теперь… Теперь ничего! Благодари наружников, Рос.
— Действительно…
Постепенно мэр успокаивался. Даже ухмыльнулся:
— Тебя должен был предупредить ярусный, но он, похоже, вконец выжил из ума. Нехорошо так говорить о мертвом, но ведь правда… А еще метил… Да. Иди, Рос. Кстати: одного из наружников поймали.
— Мне прийти на опознание?
— Там нечего опознавать…
Дима допил чай и украдкой взглянул на ребят. Арчи уминал уже второй суточный рацион, а Тири еще ковырялся в тарелке с супом. Обрывки ярких пакетов, тоненьких разовых стаканов, куски решительно отвергнутого обоими хлеба валялись по всему полу. Пир в честь первого контакта… Странная это все-таки была пара: оборванный здоровяк Арчи и аккуратно одетый, хрупкий до прозрачности Тири. Как он еще столько прошел вчера! Метнулся в люк шлюпки, растянулся у порога и полчаса пролежал пластом. Ну а Арчи посмотрел на него с сочувствием, но без всякого удивления. Красноречиво махнул рукой: “пусть отлежится”. И без перевода было понятно… Но лучше с переводом. Дима повернулся, посмотрел на дисплей. Бешено мелькали цифры; гудели вентиляторы блоков памяти. Машина работала на пределе своих возможностей… Пилот коснулся клавиши, прочел: “Выделено 769 слов. Идентифицировано 8 слов. Анализ продолжается”. Путаясь в транскрипции, Дима стал читать дальше: “рэгел, предположительно, — человек , ло — местоимение ты ”.