Зима в Простоквашино (с иллюстрациями)
Папа говорит:
– Может быть, мы эти платья без тебя в этот подвал пошлём? Пусть их там людям покажут, а ты с нами в Простоквашино поедешь.
– Ни за что, – сказала мама, – куда платья, туда и я!
И тогда мама открыла свою тайну:
– Вы как хотите, а у меня выступление на Центральном телевидении. В подвале Дома журналистов будут новогодний концерт участников самодеятельности снимать. Я уже полгода как один номер с нашим менеджером по колготкам репетирую.
Дядя Фёдор даже поразился:
– Вот какая у нас мама замечательная!
А папа задумался:
– Интересно, сколько лет этому менеджеру по колготкам? И кто он, блондин или жгучий брюнет?
Как будто это имеет какое-то значение для колготок.
Дядя Фёдор спросил:
– После выступления на последней электричке разве нельзя к нам в деревню приехать? А мы тебя около станции встретим.
– Я, конечно, люблю Простоквашино, – говорит мама, – но не до такой степени, чтобы в вечернем платье в электричках разъезжать.
– Это верно, – заметил папа, – сейчас в Простоквашино зима. Там надо вечернюю телогрейку с блёстками надевать и вечерние валенки на высоком каблуке.
Они, конечно, расстроились, что мамы с ними не будет. Но твёрдо решили, что отступать не станут и во что бы то ни стало доедут до Простоквашино.
Глава шестая
Простоквашино готовится
Когда телеграмма из Москвы пришла, Шарик и Печкин очень обрадовались, а Матроскин сразу насторожился:
– А почему это мамы в этой телеграмме нет? Что-то здесь не так!
Но он особо эту мысль обдумывать не стал. Он просто решил взять командование в свои руки.
На следующее утро, ближе к полудню, он грозно так сказал Шарику:
– Вот что, охотник, тридцатое число на дворе, завтра Новый год. Бери ты в лапы пилу и топор и отправляйся в лес новогоднюю ёлку добывать. А мы с почтальоном Печкиным будем сибирские пельмени готовить. Или новогодний деликатес – макароны по-флотски.
Шарик не согласен:
– Мне жалко ёлки рубить. Они такие красивые!
– Ты не о красоте думай, а о том, что они бесплатные! – кричит кот. – Сейчас, между прочим, время настоящей экономии наступило. Значит, всё бесплатное надо брать как можно скорее.
Он опять лапы за спину положил и по избе прошёлся. И всё ворчал:
– Он о красоте думает! А о нас кто подумает? Антон Павлович Чехов? Да? Или Фёдор Иванович Шаляпин?
Почтальон Печкин спрашивает:
– Разрешите поинтересоваться. Кто это такой, Антон Павлович Чехов, будет?
– Не знаю, – отвечает Матроскин. – Только так пароход назывался, на котором мой дедушка плавал.
– А кто такой Фёдор Иванович Шаляпин?
– Тоже не знаю. Так другой пароход звали.
– Наверное, один был шахтёр прославленный, а второй – молотобоец! – решил Печкин. – Или они оба были почтальоны знаменитые.
– Я думаю, они были очень хорошие люди, – сказал Шарик, – раз их именем пароходы назвали. И они ни за что бы не стали ёлки рубить.
– А что бы они стали делать?
– Они бы пошли в магазин и искусственную ёлку купили, – говорит Шарик. – Они бы ещё всяких масок купили, хлопушек и косточек, чтобы на ёлку вешать.
И тут в дверь постучали. И как раз входит человек в маске и с искусственной ёлкой в руках:
– Угадайте, кто я?
Простоквашинцы хором и сказали:
– Антон Павлович Чехов!
– И вовсе нет, – говорит гость.
Печкин, Матроскин и Шарик сразу догадались:
– Фёдор Иванович Шаляпин!
А это был папа дяди Фёдора.
– А где дядя Фёдор?
– Он в машине сидит. Мы в снегу застряли.
Простоквашинцы сразу обрадовались и дружно побежали машину вытаскивать.
Ветер воет, снегом и дорогу, и простоквашинцев забрасывает, но они смело тянут машину сквозь темноту и колючую пургу. Просто как бурлаки на Волге.
– Ездовые собаки, это я знаю, – говорит Матроскин. – А чтобы были ездовые коты, с этим я в первый раз сталкиваюсь.
– Ничего, ничего, – говорит папа, – у нас дороги такие, что ездовые академики встречаются. Я сам видел.
Папа веселится, шутит, а глаза у него грустные.
Машину они очень быстро дотащили. Даже тр-тр Митя не понадобился.
Вошли они в дом, и папа стал подарки раздавать.
– Это тебе, Шарик, ошейник с медалями. Кожаный, сносу ему нет.
– А медали за что? – спрашивает Печкин.
– За разное. Есть за слух, есть за нюх. Есть «За двадцатипятилетие Трактороэкспорта». Есть «За спасение утопающих». Мне эти медали один полковник-собаковод подарил.
– Но он же никого не спасал! Никаких утопающих! – возмутился Матроскин.
– Зато меня самого спасали! – отвечает Шарик. – Я сам был утопающим! Мне за это медаль.
Тут Печкин вмешался:
– А где моя лизучая собачка шицу?
Тут дядя Фёдор сразу про собачку вспомнил и к машине побежал вместе с папой.
Через пять минут они приходят и собачку приносят вместе с бампером от «Запорожца». Оказывается, собачка бампер лизнула и примёрзла к нему.
Долго её вместе с бампером на печке держали, пока она от бампера не отлепилась.
Печкин тут же собачку взял и за пазуху засунул:
– Это моя собачка. Я её никому не отдам.
Матроскин спрашивает:
– А где мой радиоколокольчик для моей коровы?
Дядя Фёдор его в сторону отозвал и говорит:
– Я радиомаячок привёз, а стрелочный указатель я тебе позже передам. Не беспокойся, он до лета сюда ещё десять раз успеет приехать…
Матроскин ужасно расстроился:
– Шарику всё в целости привезли, а мне по частям.
Папа тем временем стал всё кругом осматривать. И спрашивает:
– У вас рис есть?
– Нет, – говорит Матроскин. – Только гречка.
Папа вздохнул:
– Придётся мне новогодний узбекский плов из гречневой крупы делать. А телевизор у вас есть?
– Есть. Вон он на шкафу стоит.
Папа телевизор со шкафа снял и спрашивает:
– А что это у вас такая странная настроечная таблица – кругами?
Почтальон Печкин говорит:
– Это у них не таблица. Это у них всё паутиной заросло. У них на каждой кастрюле такая настроечная таблица имеется.
Папа решил во что бы то ни стало телевизор наладить. Ведь в новогоднем «Огоньке» сегодня мама Римма поёт вместе с менеджером по колготкам!
Когда папа об этом менеджере думал, ему самому хотелось колготки на голову натянуть и с опасным оружием – с вилами – в подвал Дома журналистов явиться для выяснения отношений. Но он быстро себя успокоил и говорит:
– А у меня такая мысль есть прогрессивная. А давайте мы к себе на Новый год всех простоквашинских позовём.
– Да у нас тут простоквашинских только и осталось, что бабка Евсевна с дедом Сергеем с горушки да бабка Сергевна с дедом Александром за церковью, – говорит Печкин. – Да сторож Шуряйка хромой с лесопилки, который гармонист свадьбешный.
– Вот всех их и позовём.
