Миллион и один день каникул. Гум-Гам
— Почему подсолнух растет под солнцем, которое…
Он задумался и услышал, как кто-то, повторил:
— Которое…
— …которое гаснет, едва придет ночь, которая…
— Которая… — вздохнул кто-то тяжело.
— …которая прячет Землю, которая…
— Которая… — простонал тот же голос.
— …которая утром ждет Солнца…
— Ой, Солнца! — взвизгнул голос.
— …под которым растет подсолнух?
Максим тяжело дышал, еле выпутавшись из очень трудного вопроса, который у него неожиданно получился.
Что-то упало за его спиной. Оглянувшись, он увидел сидящего на полу Гум-гама.
— Что с тобой? — бросился к другу Максим.
— Вот это вопро-ос! — выдохнул Гум-гам. — У меня от твоих «которых» закружилась голова…
— Вот видишь, — прошептал Максим, помогая приятелю встать, — видишь, совсем ничего не случилось. Я спросил, а он нисколько не рассердился.
Максим усмехнулся, произнеся эти слова: ну как это машина может сердиться.
Автук по-прежнему сверкал холодным серебром.
Гум-гам, наморщив лоб, тревожно смотрел на Автука и ничего не говорил.
— Почему я стал падать на землю? — спросил вслух Максим, подбадривая улыбкой Гум-гама. — Почему я падал вниз, а не вверх?… Почему Почемук улетел на землю?… Почему его звали Почемук? — Максим подошел к молчавшему Автуку и с чувством превосходства измерил его взглядом с головы до ног холодного и стеклянного. — Нет, — сказал он пренебрежительно, — в этой СТРАНЕ БЕЗ ПОЧЕМУ никто… никогда… ни за что… не ответит!… — Он стукнул пальцем по кнопке и вскрикнул: — Ой!
Внутри Автука словно вспыхнул огонь. Он стоял все такой же сверкающий, неприступный, — но от него исходил жар. Даже кнопка, которой коснулся Максим, была горячей.
— Что такое? — подскочил к другу Гум-гам. — Он тебя обидел? Отвечай!
Максим смотрел на Автука с испугом и ожиданием, как смотрят на пробуждающегося великана.
— Отвечай же! — потребовал Гум-гам, сжав кулаки.
— Он просыпается, он очень горячий! — восхищенно произнес Максим. Сейчас он что-то скажет…
Автук молчал. Но было заметно, как он накаляется, как постепенно золотеют изнутри его стенки: в нем как будто разгоралось живое солнце.
— С ним что-то случилось! — тревожно сказал Гум-гам.
— Не знаю, — отвечал Максим. — Подожди одну только минуту… Сейчас ты все увидишь… Ты увидишь, кто твой верный друг… Увидишь, что тебе нечего больше бояться…
Он пошире расставил ноги, сунул в карманы крепкие кулаки. Сказал, глядя в гневное лицо машины:
— Автук, ты слышишь меня?
Автук светился так ярко, что казалось, сейчас из него посыплются искры. Гум-гам застыл рядом с Максимом. Плечом к плечу.
— Автук, — громко сказал Максим, — зачем ты остановил время, Автук?
Словно сверкнула холодная молния. Прозрачный шар, внезапно возникнув, разделил друзей и, захватив маленькую фигуру, закружился на одном месте. Гум-гам, отброшенный невидимой силой, впервые в жизни изумленно наблюдал, как неожиданно исчезает его друг…
Максим очнулся в знакомой беседке. Придя в себя, он прежде всего ощупал карманы. Синего камня путешествий в них не было…
Максим вздохнул: Автук победил его.
ИГРА НЕ КОНЧАЕТСЯ
НАДОЕЛИ ЧУДЕСА
— Каждый день одно и то же: чу-де-са! — Зайчик зевнул, показывая, что ему очень и очень скучно.
— Ты что? — Максим кинулся к Пете. — Хочешь остаться без лунада?
— Подумаешь! — отмахнулся Зайчик.
— А ну давай лунад!
Зайчик полез в карман и протянул Максиму лунад в блестящей обертке. «Я ВСЕ УМЕЮ» — сверкали магические слова.
— У меня зубы болят от этого лунада! — Зайчик повернулся на одной ноге, крикнул: — Кто со мной в прятки?
Ребята молчали.
— Пошли играть в дрессированные троллейбусы, — предложил Максим. Пусть они бегают на задних колесах!
Никто не шевельнулся.
— Сергей, Мишка, за мной! — позвал Максим.
— Нам удочки нужно готовить, — буркнул Мишка.
— С отцом на рыбалку едем, — поддакнул Сергей.
Максим разозлился:
— Знаете, вы кто? Знаете… У человека беда, а вы…
— Беда? У какого это человека беда?
— Я бы сказал, да разве вы поймете! — Максим махнул рукой. — Вы лучше отвечайте: будете играть с Гум-гамом?
— Мы идем на рыбалку, — вздохнул Мишка.
— Договорились, — вздохнул вслед за братом Сергей.
— Вы… — Максим задохнулся… — вы… предатели… Вот вы кто! Отдавайте лунад!
Еще две плитки были возвращены Максиму.
— А ты? — спросил Максим Лешу Попова.
Изобретатель из семнадцатой квартиры вытащил лунад, надкусил и лениво сказал:
— Р-раз!
За его спиной повис кружевной гамак. Леша лег в гамак, уставился в небо.
— Я буду думать, — сказал он, наморщив лоб.
— Может, и ты не хочешь играть? — наступал Максим на розовощекого Леню.
Леня пятился, дергал плечом:
— Не знаю. Что-то не хочется…
— Выкладывай лунад!
— И не подумаю…
— А я говорю: давай!
Через секунду приятели тузили друг друга, и компания вокруг них сразу оживилась.
— Честный бой! Без лунада! — кричали зрители. — Мишка, суди!
Даже ленивый изобретатель соскочил с гамака, запрыгал, замахал кулаками.
— Раз! — считал Мишка. — Два!… Три!…
Бой длился до десяти. Неожиданно крепкие руки схватили мелькавшие в воздухе кулаки. И все увидели Гум-гама. Он был в спортивном костюме настоящий судья.
— Победа присуждается двум сторонам, — сказал с улыбкой космический путешественник. — Эх, вы, разве так сбивают из воздуха мороженое? Смотрите, как надо леденить воздух. Эту морозильную игру придумал я!
Руки Гум-гама завертелись с быстротой пропеллера. Он словно отбивался от отряда невидимок. Наконец перестал взбивать воздух и поднял над головой кулак.
— Эскимо, — похвастал Гум-гам. Каждый его палец оброс мороженым с шоколадной корочкой. — Самый приятный завтрак, — продолжал Гум-гам, облизнув палец, — это мороженое. Кто хочет? Эскимо из воздуха…
Кое-кто принялся махать кулаками, но не все. Большинство стояло со скучающим видом.
— А вы? — спросил Гум-гам. — Вы не любите мороженое?
— У них болят зубы, — мрачно пояснил Максим. — Им надоел лунад.
Лицо Гум-гама странно поголубело. Он молча смотрел на друзей.
— Вы не хотите больше играть? — удивленно сказал он.
Его друзья молчали.
— Вы не хотите играть в луну и звезды? В деревья и качели? В стрекоз и смех? Не хотите играть со мной?
— Мы уже во все играли, — раздался голос Мишки.
— Ага, — пискнул Зайчик. — И так каждый день обманываешь бабушку. А это нечестно…
— От ремня не уйдешь, — поддержал его Сергей.
А Леша Попов сказал, лежа в гамаке:
— Понимаешь, Гум-гам… Когда с лунадом — все очень легко, все само собой получается. А мне, может, не хочется, чтоб получалось. Что я — не человек, что ли? Я сам хочу, сам, понимаешь?
Гум-гам рассердился. Глаза его сверкнули синим светом.
— Я ухожу! — оглядывая друзей, предупредил Гум-гам.
— Ты что, Гум-гам… — испуганно произнес Максим.
— Я ухожу из вашего двора! — еще громче сказал Гум-гам. — Я найду веселых людей.
— Я иду с тобой! — заявил Максим и вдруг вспомнил, что у него нет камня путешествий. Но он не смутился. — Я буду играть с тобой, Гум-гам! У меня есть лунад…
Он хлопнул себя по карманам, стал выворачивать их. Карманы были пусты, только что в них лежал чужой лунад… Теперь и его нет.
— Автук, — прошептал Максим никому не понятное слово, и Гум-гам сразу догадался, что минуту назад, когда он сказал, что навсегда покидает этот скучный двор, лунад исчез из карманов всех игрунов.
