Миллион и один день каникул. Гум-Гам
— Еле нашел, — объяснил он.
— Любопытно… — протянул учитель, глядя не на книгу, а на запыхавшегося Тин-лина. — Очень любопытно…
И тут новый вопрос обрушился на Гум-гама.
— А в каком классе у вас изучают Автук? — спросил директор.
Бедняга Гум-гам! И от простых-то вопросов у него всегда болела голова. Сейчас он едва держался на ногах.
Максим схватил друга за руку. Ответил за Гумгама:
— У них нет школы. Это СТРАНА БЕЗ ПОЧЕМУ.
Директор покачал головой.
— Садись сюда! — сказал Максим, увидев пустой подоконник. — Тут прохладно. Ну и поголубел ты…
— Все пропало, — прошептал Гум-гам, прижимаясь лбом к холодному стеклу. — Неужели придется учиться?
— Когда выучишься, сам починишь Автук, — успокаивал его Максим. — Как ты не понимаешь!
— Но я все забыл. Я учился давным-давно, еще тогда, когда у нас не остановилось время, — пробормотал Гум-гам.
— До осени далеко. Успеешь повторить.
— Значит, корпи теперь над книгами и никаких тебе игр, — ворчливо заметил Гум-гам.
— Я придумал! — воскликнул Максим. — Учить уроки мы будем у тебя дома, а играть — в моем дворе. В твоей стране без всякого времени в одну секунду можно незаметно выучить любой урок… Конечно, — добавил он, пока мы не узнаем, как снова запустить время.
— Ты думаешь, я когда-нибудь узнаю? — с надеждой спросил Гум-гам.
— Конечно!
Гум-гам просиял, соскочил с подоконника.
— Ты отлично придумал, Максим! Я спрашивал Автука, и он перегорел от моих «почему». А ты — р-раз! — ив одну секунду все придумал… Я, кажется, уже ничего не боюсь! Мне даже хочется узнать, что у Автука внутри… Пожалуй, мы починим Автук. Пожалуй, мы найдем Почемука… И завертим это ленивое время!…
И Максим представил зелено-голубой город Гум-гама, каким он скоро станет. Могучие деревья держат на канатах дома-шары, чтоб их не унес ветер. Все жители на улице, все гуляют, все играют — кто под деревьями, кто на деревьях, кто просто в воздухе… Солнце движется по небу, опускается вечером за горизонт, и Гум-гам каждую ночь растет…
Этот город легко будет найти каждому игруну. И только скучные люди, те, кто не ценят смелость и дружбу, радость и смех, не попадут под его высокие своды. А если и попадут случайно, то ничего они не поймут.
НИЧТО НЕ КОНЧАЕТСЯ
Первое сентября, когда возле школы гремела музыка, синелицые вошли во двор. Школьные скафандры с белыми воротничками; в руках у звездных мальчишек голубые цветы и тяжелые портфели.
Третий класс «Г» дружно поздоровался с учителями.
Гум-гам показал директору свой громадный портфель.
— Здесь учебники. Мы все лето повторяли…
— Посмотрим, — улыбнулся директор.
Весь сентябрь, когда Максим, Мишка, Сергей и другие первоклассники выводили в тетрадках буквы, считали палочки, рисовали яркую осень, третьему «Г» пришлось заняться повторением. Это был трудный класс, как говорят учителя. Конечно, если всю жизнь только играешь, нелегко отвыкнуть от своих привычек.
Кри-кри, например, всякий раз выходил к доске по потолку. Сколько ему ни делали замечаний, ничего не помогало. Он прекрасно знал урок и получал обычно пятерку с минусом. Минус — за выход к доске. Страницы его дневника так и пестрели пятерками с минусом.
Тин-лин очень переживал, если получал тройку и даже четверку. А когда ему поставили двойку за стихотворение, он проглотил свой дневник. Потом поголубел под укоризненным взглядом учителя, достал дневник из кармана и попросил прощения.
А Гум-гам однажды так задумался у доски над сложным примером, что на вопрос учителя безнадежно махнул рукой и тут же превратился в шкаф. Учитель осторожно обошел шкаф, открыл дверцы, заглянул в пустое нутро и растерянно спросил:
— Скажи, как тебе удаются… э-э-э… такие… э-э-э… превращения?
— Не знаю, — печально вздохнул шкаф, снова становясь учеником.
— На твоем месте, с такими способностями, — признался учитель, — я бы за одну ночь выучил все правила.
— Вы думаете, я смогу? — просиял Гум-гам.
Он сел и был удивлен, что учитель не поставил ему двойку. А на другой день Гум-гам торжественно объявил: он знает учебник наизусть. Кто хочет проверить, пожалуйста…
Молчаливому Тили-тили труднее всех давалась учеба: он едва плелся на тройках. Но как-то Тилитили удивил класс: за три урока он заработал три пятерки. А в перемену из кармана Тили-тили, когда он доставал платок, выпал лунад. Как только он сохранился у тишайшего Тили-тили!
— Ты обманщик, Тили-тили! — сказал ему классный староста Чур-чура. Ты всех нас подвел. Теперь, может быть, учителя думают, что и Гум-гам нечестно выучил арифметику. И что у Кри-кри пятерки с минусом из-за лунада!
— Честное слово, — клялся покрасневший Тили-тили, — это последний лунад. Я больше никогда не возьму его в рот.
— За обман ты будешь наказан, — продолжал Чур-чура. — Ты ведь знаешь: без Автука не избавишься от лунада. Последняя плитка лунада всегда будет у тебя в кармане… Но ты не посмеешь отломить от него ни кусочка. Даже если получишь единицу. Даешь слово?
— Даю!
А Гум-гам сказал:
— Когда мы выучимся и починим Автук, мы напишем правила: кто может нажимать на кнопки любой в мире машины. И запретим подходить к Автуку лентяям, обманщикам и скучным людям.
И Гум-гам, схватив портфель, побежал во двор, где его поджидал верный друг.
— Эй, Максим! Во что сыграем? Только часик, не больше.
…Если однажды из школьного двора прямо на вас вылетит зеленый деревянный грузовик, или выкатится большущий, с газетный киоск, мяч, или пронесутся над вашей головой визжащие мальчишки, не пугайтесь, пожалуйста: ребята играют. Они парят на летающих бантах и кричат сверху: «Пеше-пеше-пешеходы, пешеходы-тихоходы!»
А тихоходы завидуют им.
