Восход солнца

—  Не бойся, мой маленький. Сол сейчас отсюда далеко-далеко.
—  А еще нас день и ночь охраняют сильные и храбрые воители, — добавила Ромашка. — Не­ужели ты думаешь, что твой папа позволит кому- нибудь тебя тронуть?
Заметно повеселевший Шмелик радостно заво­пил:
— Нет! Крутобок самый сильный!
       Воробей вздохнул. Порой жаль, что он распрощался с детством и слепой верой в могущество Грозовых воинов!
С каждым днем Воробей все сильнее ощущал ледяное дыхание приближающейся беды. Его со­племенники были охвачены страхом, злобой и по­дозрениями; их чувства со всех сторон накатыва­ли на юного целителя, заставляя его вздрагивать, словно от ударов. У Воробья кружилась голова, словно еще недавно твердая земля предательски убегала у него из-под лап.
Он услышал, как Кисточка тяжело поднялась с земли и, покряхтывая, проскрипела:
—  Если убийца Уголька искал неприятностей, он своего добился. Я вам так скажу — этот кот сунул нос в осиное гнездо, когда поднял лапу на одного из наших воинов!
«И рано или поздно он будет больно укушен...»
Впрочем, Воробью сейчас не хотелось думать о судье убийцы.
Принюхавшись, он уловил запах проходившего мимо Львиносвета, однако брат даже не остано­вился, чтобы перекинуться с ним парой слов.
—  Эй! — окликнул его Воробей. — Идешь ис­кать Сола?
—  Да, — коротко бросил брат.
Воробью мучительно хотелось с ним поговорить как раньше: начистоту, без всяких недомолвок. Но с той страшной ночи, когда они узнали тайну Бел­ки, это стало невозможным.
Неловкое молчание было прервано появлением Остролистой.
—  Ты не рассказывала нам, что видела Сола, — холодно заметил Воробей.
Он был слеп, но ясно представил, как сестра пренебрежительно дернула плечом.
—  Я не придала этому значения!
—  Все равно, — печально вздохнул Львиносвет. — Ты должна была сказать. Ты же знала, что Сол дол­жен помочь нам исполнить пророчество.
—  Какое пророчество? — зло фыркнула Остро­листая. — Нас это больше не касается — и никогда не касалось!
—  Но когда ты встретила Сола, ты этого еще не знала!
Воробей поморщился, слушая их перебранку. Какой смысл спорить о пустяках, когда сейчас важнее всего один-единственный вопрос: верят ли они в то, что Уголька убил Сол?
«Хорошо, что я не иду с ними. Не желаю всю дорогу выслушивать препирательства!»
Голос Листвички прервал его невеселые мысли.
—  Воробей, вот ты где! Помоги мне собрать тра­вы для патрульных.
—  Иду.
Он встал и направился прочь, оставив Льви­носвета и Остролистую продолжать свою глупую перепалку. Протиснувшись сквозь ежевичный по­лог, Воробей почувствовал резкий запах трав пут­ников.
—  Я уже достала все необходимое, осталось только по кучкам разложить, — сказала Лист­вичка.
Воробей был рад возможности отвлечься, но ра­бота не заняла много времени, поэтому вскоре он снова вышел на поляну со свертком трав для Еже­вики.
К этому времени коты немного успокоились и начали разбредаться по своим палаткам.
Сильный аромат трав заглушал все остальные запахи, поэтому Воробей не сразу нашел Ежевику, сидевшего вместе с Белкой возле кучи с добычей.
- Мне так жаль, что тебя не будет с нами, — услы­шал он негромкий голос кота, которого еще совсем недавно считал своим отцом. — С тем давним походом у нас обоих связано столько воспоминаний!
В голосе Ежевики слышалась какая-то скрытая тоска, словно он грустил об ушедших счастливых днях и сожалел о чем-то невозвратном.
—  Мне бы тоже очень хотелось пойти, — еле слышно вздохнула Белка. — Но я еще не готова к долгому путешествию. Если бы не эта рана...
—  Ни о чем не тревожься, — ласково перебил ее Ежевика. — И не думай о Соле. Ты же знаешь, что я всегда буду с тобой и сумею тебя защитить.
—  Я знаю, — вздохнула Белка.
Воробей насторожил уши. Можно подумать, Белка когда-нибудь нуждалась в защите! Да рань­ше она бы уши оторвала тому, кто посмел такое предположить...
Но теперь в ее голосе не было и следа былой уверенности. От Белки исходили волны такой му­чительной вины и безысходного отчаяния, что Во­робью на миг стало ее жалко.
Протиснувшись между Белкой и Ежевикой, он положил перед глашатаем сверток с травами.
—  Вот, — буркнул он. — Травы путников. Съешь нее и как следует отдохни.
—  Спасибо, Воробей.
—  Вот ты где, Ежевика, а я повсюду тебя ищу! — раздался бас Крутобока, и крупный кот в два прыж­ка очутился возле кучи. — Огнезвезд поручил мне вы поднять обязанности глашатая, пока тебя не будет. Вот хотел посоветоваться с тобой насчет пограничных патрулей.
—  Конечно, — с готовностью отозвался Ежеви­ка, поспешно проглатывая травы. — Что тебя интересует?
—  Видишь ли, мне кажется, некоторые коты все еще тревожатся насчет племени Ветра...
Голоса Крутобока и Ежевики стихли в отдале­нии. Воробей повернулся, чтобы направиться в свою палатку, но Белка его остановила.
—  Воробей, я хотела бы поговорить с тобой...
—  Нам не о чем разговаривать, — резко отве­тил он.
«И я не желаю знать, что ты хочешь мне ска­зать!»
Резко обогнув воительницу, которую еще со­всем недавно любил как мать, он вернулся в свою палатку. На душе было пусто, словно у него в гру­ди открылась зияющая яма. Слишком долго он верил в то, что пророчество обещает ему великую судьбу и делает особенным, а теперь ему пред­стояло до конца дней оставаться обычным цели­телем.
«Кто же все-таки наша мать? И что с ней стало?»
Хуже всего было ощущение собственной бес­помощности.
Впервые от Воробья ничто не зависело, и он ничего не мог с этим поделать. Злой и расстроен­ный, он начал протискиваться в пещеру сквозь за­росли ежевики. Разумеется, он тут же запутался в колючих ветках, расцарапал нос и набрал полную шерсть колючек. Не выдержав, Воробей громко взвыл от бешенства и досады.
—  Воробей! — со всех лап бросилась к нему Ли­ствичка. — Стой спокойно, не шевелись. Сейчас я тебя распутаю.
—  Все в порядке! — проворчал слепой кот. Он никогдане запутывался в ежевике — даже когда был несмышленым котенком! Рванувшись, Воро­бей вырвался на свободу, оставив на колючих вет­ках клочья серой шерсти.
Ты здоров? — взволнованно спросила Листвичка. — Великие предки, да у тебя нос в крови! Пoстой, я сейчас принесу паутину.
— Я же сказал — все в порядке! — теряя терпе­ние, заорал Воробей и отошел в сторонку. Облизав лапу, он осторожно дотронулся до своего расцара­панного носа. Щипало сильно, но его с детства бе­сило, когда над ним причитают.
«Что она ко мне привязалась? Вечно лезет, ни­какого покоя от нее! Кто она вообще такая? Мы с ней даже не родственники!»
Раздав травы, Воробей пошел к куче, чтобы немного подкрепиться. Но не успел он впиться зубами в полевку, как услышал неподалеку самоуве­ренный голос Ягодника:
— Как хотите, а я подозреваю племя Теней! После всей этой некрасивой истории с Солом Чернозвезд пойдет на что угодно, лишь бы доказать, что его племя по-прежнему сильно!
Послышалось раздраженное шипение, и Дым сварливо фыркнул:
          — Ты совсем мышеголовый? Уж не думаешь ли ты, что какой-то воин из племени Теней мог незамеченным пройти через всю нашу территорию, чтобы убить Уголька около ручья?
-       Все может быть, — пробурчал Ягодник.
-       Ну конечно! Порой и ежи летают, — усмех­нулся Дым.
Проглотив последний кусочек дичи, Воробей облизнулся и поплелся в свою палатку. «Как мне надоело выслушивать предположения о смерти Уголька!»
Потом он отнес немного пижмы Милли и Колючке, поправлявшимся после Зеленого Кашля, и случайно подслушал разговор Белохвоста, Яролики и Ромашки, сидевших у входа в дет­скую.
—  Не волнуйся ты так, Ромашка, — успокаивал перепуганную кошку Белохвост. — Что с того, что часть наших воинов ненадолго покинет лагерь? Посмотри, сколько нас остается! Уж поверь, мы сумеем защитить тебя и твоих детей.
—  Крутобок сказал, что мы удвоим охрану лаге­ря, — подтвердила Яролика.