По следам затонувшей шхуны. Тетрадь четвертая

Тартарен, порывшись в рюкзаке, достал старую фотографию и с чувством прочитал уже знакомую надпись: «На память Гарри Джексону — любящая Молодая Луна. По просьбе клиентки подписал фотограф Райт».
— Письмо прочитано, — подвёл итог капитан корвета. — «Я переехала на реку Миссисипи, к повороту возле города Мелтона. Мой дом стоит у холма, где растут три дуба. Приезжай скорей. Я тебя люблю. Молодая Луна».
Тартарен был растроган:
— Ах, дорогие друзья! Мы все когда-то были молоды… Насколько я понимаю толк в таких письмах, если этот шкипер Гарри Джексон жив, — он там, возле Молодой Луны!
Наконец в руках капитанов снова оказалась тонкая нить, ведущая к раскрытию тайны покинутого корабля. Их больше не интересовали бродяги, Гонолулу, мистер Чип. Они приняли решение немедленно отправиться на Миссисипи и найти шкипера Джексона с «Марии Целесты».
К сожалению, на этом месте запись оборвалась. Точнее сказать, несколько страниц вахтенного журнала Клуба знаменитых капитанов оказались настолько размыты морской водой, что нельзя было прочитать ни одной строчки. Навсегда останется тайной, не менее загадочной, чем тайна покинутого корабля, эта утраченная часть рукописи. Никто не знает, каким образом капитаны пересекли Тихий океан и добрались от острова Таити до среднего течения реки Миссисипи. Можно только предполагать, что в этом нелёгком путешествии им помогли соседи по книжным полкам.
Следующая страница вахтенного журнала, которую можно было прочитать с помощью лупы, неожиданно начиналась одной из любимых песенок знаменитых капитанов — «Почтовый дилижанс»:
 
 
Ночной заставы огонёк
 
Метнулся и погас.
 
Друзья! Наш путь ещё далёк
 
В глухой тревожный час…
 
 
Почтовый дилижанс мчался по пустынной дороге вдоль извилистого берега Миссисипи. Дымка ночного тумана ползла над спокойными водами великой реки. Дилижанс остановился вблизи от северной окраины города Мелтона. Редкие огоньки мерцали в хижинах рыбаков, населявших эту часть пригорода.
Дик Сэнд слез с козел и открыл дверцу. Члены клуба высыпали из экипажа и поднялись на пригорок. Внизу расстилалась сонная Миссисипи. Ясно был виден крутой поворот реки с фонарём бакенщика. Но ни домика шкипера Джексона, ни трёх дубов возле холма не было. Видимо, это был совсем не тот холм и не тот поворот прихотливой реки.
— Капитаны, — сказал Дик Сэнд, — пока мы добирались сюда по страницам книги моего земляка Марка Твена «Жизнь на Миссисипи», я запомнил многое. Это самая извилистая река в мире. Это самая длинная река в мире — четыре тысячи триста миль. Она несёт в двадцать пять раз больше воды, чем Рейн, и в триста тридцать восемь раз больше, чем Темза. Миссисипи принимает и несёт в залив воды пятидесяти четырёх больших притоков, по которым могут пройти плоты и баржи. Площадь её бассейна равняется территории Англии, Уэльса, Шотландии, Ирландии, Франции, Испании, Португалии, Германии, Австрии, Италии и Турции, вместе взятых… Ещё замечательна эта река тем, что, вместо того, чтобы к устью расширяться, она становится уже и глубже… Река ежегодно приносит в Мексиканский залив четыреста шесть миллионов тонн ила. Это заставляет вспомнить грубое прозвище, данное Миссисипи капитаном Марриэтом — «Великая Клоака»…
— Да-а… попробуйте в этой «Великой Клоаке» отыскать домик Джексона, — безнадёжно заметил Немо.
— Это ещё не всё, — продолжал Дик Сэнд. — Надо учесть, что Миссисипи ещё замечательна своей склонностью делать громадные прыжки, прорезая узкие перешейки. Многие приречные города бывали отброшены далеко вглубь, перед ними вырастали песчаные дюны и леса. Кто знает… Может быть, Джексон теперь живёт в нескольких милях от берега?
— Вы делаете успехи, молодой человек, — неожиданно раздался насмешливый голос Мюнхаузена, и из зарослей орешника, позевывая, вышел барон. — Ваш рассказ насчёт прыгающей реки напомнил мне мою историю о бешеной шубе.
— Это не рассказ, а географические факты, — пробормотал оторопевший юноша, никак не ожидавший встретить здесь Мюнхаузена.
Остальные капитаны были удивлены не меньше. Но барон, не дожидаясь вопросов, раскрыл им тайну своего чудесного появления.
— Это было самое необыкновенное из моих путешествий. Как вам известно, я неоднократно летал на утках, на гусях, верхом на ядре и так далее и тому подобное. Но это путешествие!… О-о, это будет сенсация!… Мы расстались в тот момент, когда я спустился в трюм в поисках укромного местечка. К счастью, пороховой погреб был открыт, и я удобно устроился на зарядных ящиках, подложив под голову тюк, подвернувшийся под руку. Меня немножко смутило, что внутри тюка что-то тикало, наподобие часов. Мелькнула мысль, что это адская машина, но я был настолько погружён в научные размышления о тайне покинутого корабля, что не обратил на это внимания. Незаметно для себя я тихо уснул. Как известно, ещё с пелёнок я отличаюсь необыкновенно крепким сном. В своей жизни я проспал немало извержений вулканов, наводнений и землетрясений. На этот раз я сквозь сон услышал какой-то взрыв. Мне показалось, что я лечу где-то под облаками. Очнулся я только в холодной воде… среди стаи разгневанных кашалотов. Самый старый бросается на меня. И даже не успев испугаться, я оказываюсь с ним один на один. Это, несомненно, самое безобразное существо в мире. Представьте себе его физиономию. Правый глаз намного больше левого. И всего одна ноздря!
Тартарен громко расхохотался, но Немо его остановил:
— Напрасно вы смеётесь. Не могу принять на себя ответственности за правдивость всего рассказа Мюнхаузена, но портрет кашалота он нарисовал довольно точно. Любой китобой знает, что у кашалота один глаз намного больше другого и только одна ноздря.
Получив такую авторитетную поддержку, барон воодушевился. Теперь он уже целиком находился во власти своей безудержной фантазии.
— Итак, лязгая зубами, кашалот бросился на меня. Но я не растерялся и, лязгая зубами, бросился на него. Вы, конечно, знаете, что я лучший в мире дрессировщик животных?…
— А кашалот это знал? — ехидно переспросил неугомонный Тартарен.
— Трудно сказать… К счастью, я вспомнил, что у меня в кармане случайно завалялась колода карт. Я ныряю. Тасую под водой карты и предлагаю кашалоту выбрать любую. Не хочет! Ни под каким видом. Понимаете, глядит на меня в упор и начинает облизываться. Тогда я пускаю в ход последнее средство — карточные фокусы!… После нескольких пассов мне удалось рассмешить его до слёз. Ну, а когда кашалот хохочет, с ним уже очень легко найти общий язык. Оказывается, старик подслушал ваш разговор на шлюпке и согласился совершить экстренный рейс Таити — Мелтон! Я примчался сюда раньше вас всех на кашалоте, вписав новую блестящую страницу в историю моих приключений. И вот что он подарил мне на прощание.
Мюнхаузен торжественно извлёк из заднего кармана камзола обросшую морскими ракушками бутылку с сургучной печатью.
Тартарен достал из саквояжа штопор и артистически откупорил бутылку. Как и следовало ожидать, в ней оказался «почтовый голубь моряков» — записка, написанная моряками с терпящего бедствия корабля.
Дик Сэнд нетерпеливо выхватил записку из рук толстяка и с трудом прочитал кривые, поспешно написанные буквы: «…наша шхуна у мыса Гаттерас налетела на риф и села на камни. Я отдал приказ команде покинуть корабль. Спасите наши души…»
— Клянусь почтой Нептуна, тайна «Марии Целесты» сама приплыла к нам в руки! — воскликнул Робинзон.