Волшебные перья Арарахиса

— Скажи, Угадай, о чем это хозяин с тобой шептался? — вполголоса спросил я.
— Он сказал: «Ты просто паршивец (по-верзильянски „молодец“) что привел их ко мне. Пойдете спать наверх — оставишь в комнате дверь открытой. Мы с Пандорой придем ночью, их напугаем, все отнимем и выгоним. А свинку зажарим. Часть добычи и свинкины кости — тебе!»
— А ты зачем кивал головой? Нечего сказать — друг! — заметил я.
— Пора бы тебе меня получше знать! — обиделся Угадай. — Пусть старик думает, что я с ним заодно. По крайней мере, мы теперь видим, чего можно ожидать от этого Финика и его Пандуры!
— Пандоры! — поправил Фунтик.
— Это все равно! — сказал Угадай.
Во время нашего разговора в зал вбежал Пикса, держа за ноги двух ощипанных цыплят. На глазах у Пиксы были слезы. Он замешкался и ожидал наказания.
Цыплята были какие-то странные, с четырьмя ногами.
Потом мы видели в этой стране поросят даже с шестью ногами. Домашних животных здесь не кормили, но усиленно за ними охотились. Вот у них и отросли лишние ноги, чтобы лучше удирать от погони.
— Пойди сюда, миленький! Пойди сюда, хороший! Ты так быстро управился! Пойди сюда, я тебя поглажу! — прошипела неведомо откуда взявшаяся старуха.
— Нельзя бить ребенка! — неожиданно для себя громко сказал я. — Если только вы его тронете пальцем — мы сейчас же у идем и заявим в милицию!
Тут я сообразил, что в Верзилии никакой милиции нет. Обратиться за помощью некуда.
Но старуха попросту не поняла, о чем я говорю.
— Откуда ты знаешь, что я хочу его тронуть пальцем? — спросила Пандора, пряча за спиной свой большой кулак.
Однако после моих слов она взяла у мальчика цыплят, а бить его не стала. Окинув нас злобным взглядом, Пандора ушла на кухню готовить птицу.
Музыкальная машина
— Может, хотите поразвлечься? — сказал вошедший Финик. — Вот стоит музыкальная машина. Опустите в нее пять кукишей — и автомат исполнит вам веселую музыку.
— А что такое «кукиши»? — спросил Угадай.
— Это мелкие деньги. В одном верзилике — сто кукишей!
— Но у нас нет таких денег! — сказал я.
— Ну ладно! Я за вас брошу! — великодушно согласился хозяин. — А когда будем рассчитываться, я их прибавлю к счету. — С этими словами он бросил монетку в отверстие сверкающей никелем музыкальной машины.
Машина щелкнула, зашипела, и унылый мужской голос запел:
 
 
Пускай могила меня накажет
 
За то, что я ее любил…
 
 
— Нет, это совсем не веселая музыка! Пустите что-нибудь другое! — попросил я.
Старик остановил машину и бросил в нее новую монетку. Автомат снова зашипел, и женский голос затянул песню:
 
 
Вот умру я, умру я,
 
Похоронят меня.
 
И никто не узнает,
 
Где могилка моя!..
 
 
— Что это у вас за музыка такая? Неужели нет веселых песен? — спросил Хандрила.
— А разве это не веселые? — удивленно сказал хозяин. — Что вам нужно, не понимаю?
Он порылся у себя в кармане и нашел еще один пятикукишник.
— Ну вот вам, слушайте! Это самая веселая!
Из автомата полились бодрые звуки военного марша. Мы повеселели.
Через полминуты, под звуки духового оркестра солдатский хор хрипло заревел:
 
 
Раньше пели мы про разбойничков,
 
А теперь споем про покойничков!..
 
 
— Нет! Это невозможно! — сказал я. — Выключите машину! Ничего себе веселая музыка! Плакали наши денежки! Давайте лучше ужинать!
Ужин в гостинице
Пока машина развлекала нас своими мрачными песнями, старуха принесла выпотрошенных цыплят, нанизала их на огромный вертел, на котором они выглядели совсем крошечными, и включила моторчик.
Мотор поворачивал вертел над огнем, чтобы цыплята равномерно поджаривались.
Пикса скромно стоял в уголке и жадно следил за этими приготовлениями. По-видимому, он был очень голоден.
Вдруг я заметил, что старуха, озираясь по сторонам, вытащила из кармана фартука какой-то кулечек и хотела всыпать из него щепотку в кастрюлю, где варился рис. Пикса подскочил к столу, схватил солонку и со всех ног кинулся к хозяйке, крича:
— Соль здесь! Соль здесь!
Старуха злобно выхватила у мальчика солонку и наградила Пиксу таким увесистым подзатыльником, что бедный парень отлетел в дальний угол зала.
— Не лезь не в свое дело, красавчик! — яростно крикнула старуха. Но все же спрятала пакетик с неизвестным порошком в карман, а в кастрюлю добавила соли из солонки.
Я опять собрался заступиться за Пиксу. Однако по обращенному к нам умоляющему взгляду мальчика мы поняли, что наше заступничество еще больше разозлит хозяйку.
К тому же Угадай шепнул мне, чтобы мы ненароком не выдали, что знаем намерения хозяев.
Пришлось сдержаться, хотя на сердце у меня и моих друзей так и кипело.
Конечно, лучше всего было бы сразу уйти из этой бандитской гостиницы. Но мы были такими голодными и усталыми? Да и хозяева гостиницы вряд ли бы нас выпустили…
Тут я вспомнил о Пиксе. После того как он уберег меня и друзей от неизвестного порошка, которым нас собиралась угостить старуха, Пикса показался мне еще симпатичнее.
Я поманил его рукой. Мальчик, с трудом оправившийся после затрещины, подошел к столу.
Фунтик, служивший за переводчика, спросил Пиксу:
— Хочешь нам помочь?
Пикса с готовностью кивнул головой.
— Тогда не спи нынче ночью! Выведешь нас из этого дома!
Пикса снова кивнул.
В этот момент старуха сняла с вертела цыплят, выложила их на блюдо, вытряхнула туда же рис из кастрюльки и подала кушанье на стол.
Пикса сразу же спрятался за спинку стула, чтобы не попасться хозяйке на глаза.
Вилок и ножей на столе почему-то не было. Цыплят пришлось рвать руками.
Хандрила занялся сардельками и мышкой, которых принес хозяин, а Фунтик — морковкой с яблоком, доставленными Пиксой из чулана.
Впрочем, мы были так голодны, что нам было не до вилок и ножей. Но о Пиксе мы не забыли! Мы честно поделились с ним цыпленком, сардельками, хлебом и яблоком. По тому, как Пикса ел, видно было, что в этом доме его держат впроголодь.
Хандрила кончил есть первым. На всякий случай он пошел в чулан, где хозяйка наливала ему молоко, чтобы проверить, не подсыпала ли она туда чего-нибудь.
Наконец с ужином было покончено.
— За ужин с вас двадцать пять верзиликов. И за музыку — пятнадцать кукишей. Всего двадцать пять пятнадцать, — сказал Финик.
— А сколько это будет на наши деньги? — не очень разбираясь в верзильянских ценах, спросил я.
— Много! Половина вашего кошелька! — ответил хозяин.
— Откуда вы знаете, сколько у меня в кошельке? — удивился я.
— Сколько бы ни было — все будет мое! — неосторожно сказал Финик.
Спохватившись, что сболтнул лишнее, он приторно захихикал и добавил:
— Я шучу, шучу! Ваших денег будет десять никелевых и пять медных монеток. Можете расплатиться утром, после завтрака.
С этими словами старый Финик взял свечу, погасил в зале электричество и пригласил нас следовать за собой.
Мы поднялись и пошли по скрипучей деревянной винтовой лестнице.
Фунтика я взял на руки, так как ему трудно было подниматься по высоким ступенькам.
Последний виток лестницы…
Хозяин открыл дверь на второй этаж, оказавшийся просторным чердаком, и показал на четыре постланных койки.
— Вот здесь будете спать! А тут, — он показал на какую-то темную кучу в углу, — лежит картошка. Она вам не помешает. Можете ложиться! Дверь на лестницу закрывается на засов!