Сказки Дедушки Мороза

– Сходи за водой, Емеля.
А он им и отвечает с печки:
– Да мне неохота…
– Скоро братья с базара вернутся, тебе за это гостинцев привезут.
– Тогда ладно.
Не спеша Емеля слез с печки, оделся, обулся, взял топор да вёдра и пошёл на речку.
Прорубил лёд, в вёдра воды зачерпнул, да вёдра на лёд и поставил. Смотрит, а в одном щука попалась! Обрадовался Емеля и говорит:
– Вот снесу щуку домой и сварим уху наваристую! Ай да Емеля!
И вдруг говорит ему рыбина голосом человечьим:
– Сжалься, не ешь меня, отпусти в воду, я тебе ещё пригожусь.
А Емеля над ней только смеётся:
– Ну и на что ты мне пригодишься?.. Нет, снесу я тебя домой и уху сварю. Знатная уха выйдет!
Щука опять взмолилась:
– Емеля, пожалуйста, отпусти меня, любое желание твоё исполню, всё, что только пожелаешь.
– Всё, говоришь? – задумался Емеля. – Сперва покажи, что правду говоришь, тогда отпущу.
Щука говорит:
– Ну, загадывай – чего тебе хочется?
Подумал Емеля.
– Хочу, чтобы вёдра сами домой пошли…
А щука ему и говорит:
– Будет по-твоему. Запомни: когда тебе чего-то захочется – только скажи: «По щучьему веленью, по моему хотенью». И всё сразу исполнится.
Емеля и говорит:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – идите-ка, вёдра, домой сами.
Только сказал – глядь, а вёдра и вправду сами домой пошли. Емеля щуку обратно в прорубь отпустил, а сам за вёдрами пошёл.
Идёт по деревне, народ дивится: вёдра сами идут, а Емеля сзади плетётся да посмеивается… Вот вёдра сами в избу зашли да и сами на лавку стали, а Емеля снова на печь залез.
Много ли, мало ли времени прошло, а невестки опять говорят:
– Сходил бы ты, Емеля, в лес, дров нарубил.
– Не, неохота мне.
– Емеля, ну сходи, скоро братья с базара вернутся, тебе за это гостинцев привезут.
А ему слезать с печки не хочется. Но делать нечего. Слез с печи, оделся, обулся. Взял топор и верёвку, во двор вышел, в сани сел:
– Отворяйте ворота, бабы!
А те ему отвечают:
– Какие ворота? Ты же, дурак, в сани сел, а лошадь-то не запряг!
– Я без лошади поеду.
Невестки головой покрутили, но ворота отворили, а Емеля потихоньку и говорит:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – ступайте, сани, в лес сами…
И те сами в лес и поехали, да так быстро, что и на лошади не догнать.
А в лес-то ехать через всю деревню пришлось. Много народу, пока ехал, подавил да помял. Ему вслед кричат:
– Лови его! Держи его!
А Емеля, знай, сани погоняет. В лес приехал, из саней вылез и говорит:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – наруби-ка мне, топор, дровишек, да которые посуше, а вы, дровишки, сами в сани валитесь да сами в охапки вяжитесь.
Топор начал дрова сухие рубить да колоть, а дрова потом сами стали в сани валиться да верёвкой перевязываться.
Вот навалились целый воз, а Емеля топору велел вырубить себе дубинку побольше – такую, чтобы еле поднять можно было. Сел на воз и говорит:
– Ну а теперь, по щучьему веленью, по моему хотенью – поезжайте, сани, домой сами…
Помчались сани домой. Как в деревню заехали, где недавно проезжали и где Емеля подавил, помял много народу, на него сразу накинулись. Ухватили, с возу его тащат, бьют да бранятся.
Видит Емеля, что дело плохо, и говорит потихоньку:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – ну-ка, дубинка, обломай-ка им бока…
Та из саней выскочила и начала всех подряд колотить. Народ прочь кинулся, а Емеля домой приехал – да и на печь.
Много ли времени прошло, мало ли, а услышал царь о проделках Емелиных да и посылает за ним офицера – Емелю найти и во дворец привезти.
Приезжает к Емеле офицер, в избу заходит и спрашивает:
– Это ты Емеля-дурак?
А тот с печки:
– На что я тебе сдался?
– К царю тебя повезу, давай одевайся скорее.
– Не, – говорит Емеля – Мне неохота…
Офицер рассердился, закричал, полез к Емеле с кулаками, а тот и говорит потихоньку:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – дубинка, обломай-ка ты ему бока…
Дубинка из-под лавки выскочила и давай офицера колотить, тот еле-еле ноги унёс.
Удивился царь, что его военный не смог с Емелей справиться, и посылает тогда к Емеле боярина:
– Ступай да и привези ко мне во дворец Емелю-дурака. А ежели не привезёшь – с плеч голову сниму.
Взял с собой боярин пряников, конфет да изюму, в избу вошёл да к невесткам – спрашивать у них, что Емеля любит.
– Емеля любит, когда его попросят ласково да кафтан красный пообещают дать – вот тогда он всё сделает, можно что хочешь просить.
Угостил боярин Емелю конфетами да пряниками и говорит:
– Емеля, а Емеля, поедем со мной к царю.
– Не, мне неохота, мне и тут тепло.
– Емеля, а Емеля, ну поедем, там тебя будут вкусно поить, сытно кормить, пожалуйста, поедем.
– Не, мне неохота…
– Ну, Емеля, ну, поехали, тебе царь кафтан красный подарит, сапоги да шапку.
Подумал-подумал Емеля да и согласился:
– Ладно, только ты ступай вперёд, а я за тобой вслед пойду.
Уехал боярин, а Емеля ещё на печи полежал да и говорит:
– Не хочется мне с печи слезать. Ну-ка, по щучьему веленью, по моему хотенью – поезжай, печь, к царю сама.
Тут углы в избе затрещали, стена вылетела, крыша зашаталась, а печь сама на улицу вышла да и пошла по дороге прямо к царским палатам.
Смотрит царь в окно, удивляется:
– Что это за чудо такое?
А ему боярин отвечает:
– А это к тебе, царь-батюшка, Емеля на печи едет.
Въехал Емеля на печи да прямо в царские палаты.
Царь испугался да и говорит:
– На тебя жалуются! Ты народу много подавил.
– А зачем они сами под сани лезли? – отвечает Емеля.
В это время в окно Марья-царевна, дочь царская, выглянула. Увидал её дурак в окошке, понравилась она ему, он и говорит потихоньку:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – пусть Марья-царевна меня полюбит… А пока ступай-ка, печь, домой…
Развернулась печь да и домой поехала, в избу зашла и на прежнее место встала. А Емеля всё на печи лежит-полёживает.
А в это время во дворце начались крик да слёзы. Марья-царевна в Емелю влюбилась, по нему сохнет, скучает, жить без него не может, хочет замуж. Царь-батюшка, как узнал об этом, так расстроился, опять боярина к себе позвал да и говорит ему:
– Иди да приведи ко мне Емелю. А не то сниму тебе голову с плеч.
Накупил боярин вина сладкого, да мёда хмельного, да закусок разных да и поехал к Емеле. Входит в избу и начал Емелю угощать.
Емеля наелся, напился и спать лёг. А боярин его в сани положил да и к царю повёз.
Царь сразу же тотчас велел большую бочку дубовую прикатить. В бочку посадили Марью-царевну с Емелей, бочку законопатили, засмолили и в море бросили.
Много ли, мало ли времени прошло – проснулся Емеля, видит – тесно, темно:
– Где же это я?
А в темноте ему кто-то отвечает:
– Ой, Емелюшка! Нас с тобой в бочку засмолили да в синее море бросили.
– А ты кто такая?
– Я – Марья-царевна.
Тогда Емеля и говорит:
– По щучьему веленью, по моему хотенью – буйные ветры, бочку выкатите на берег сухой, на песок жёлтый…
Буйные ветры подули. Море взволновалось, бочку на сухой берег выкинуло. Марья-царевна и Емеля из бочки вышли. Марья-царевна спрашивает:
– Емелюшка, а где же мы с тобой жить-то будем? Построй хоть избушку какую-нибудь.
– Не, – говорит Емеля. – Мне неохота…
Тут Марья-царевна заплакала, тогда Емеля и говорит потихоньку: