Десять вечеров. Японские народные сказки

— Эй, послушай, дальше ворот мне ходу нет. Ты иди себе в храм, а я тебя тут подожду, на меже рисового поля.
— Изволь, но будь осторожен, чтоб не приметил тебя какой-нибудь ворон. Я скоро вернусь,— сказала молодая жена и пошла вверх по склону холма к пагоде. Помолилась там и спешит обратно. Смотрит: пропал муж-улитка, нигде его не видно.
Испугалась жена, ищет там и сям, не может найти. Уж не напал ли на него злой ворон? Может, раздолбил его скорлупку своим крепким носом? Или, может, упал ее дорогой муженек в воду на рисовом поле? Ведь там улиток видимо-невидимо.
Вошла молодая жена в воду по колено, вынимает она из воды одну улитку за другой, на какую ни поглядит, все не та! Бросит ее обратно и достанет другую.
Ищет жена и поет:
 
 
Улитка, улитка,
 
Муж мой дорогой!
 
Где ты, где ты?
 
Скорее отзовись!
 
Может, злой ворон
 
Отыскал тебя?
 
Тук-тук по скорлупке
 
Носом застучал:
 
Тёккура?-моккура?!
 
Тёккура?-моккура?.
 
 
Лицо у нее грязью забрызгано, рукава и подол намокли, а она все шарит руками в воде. Вот уже и стемнело. Начали люди по домам расходиться. Глядят на молодую жену, жалеют:
— Ах, горе, такая красавица, и ума решилась!
Долго искала жена, да все понапрасну!
«Теперь,— думает,— все кончено! Нет больше в живых моей дорогой улиточки. Брошусь я в самую глубокую яму вниз головой и утоплюсь». Только собралась она в яму кинуться, как кто-то ее окликнул:
— Стой, погоди, что ты делаешь?
Оглянулась она. Стоит перед ней прекрасный собой юноша, на глаза широкая шляпа надвинута, за поясом флейта.
Рассказала ему молодая жена все, что с ней случилось.
— Хочу я,— плачет она,— в яме утопиться. Зачем мне жить, если я своего дорогого мужа-улитку потеряла?
— Ну если так,— молвил ей юноша,— не о чем тебе печалиться. Ведь я и есть тот, кого ты ищешь.
Не поверила ему жена: быть того не может!
— Не мудрено, что ты не признала меня. Послал меня моим родителям бог воды на рисовых нолях, оттого и родился я полевой улиткой. Но сегодня в награду за твою верность и любовь возвращен мне человеческий образ.
Пошли молодые домой. Не наглядится муж на свою пригожую жену, и ей тоже по сердцу прекрасный юноша!
Обрадовались старик со старухой, ни в одной повести о старых временах, ни в одной сказке такого счастья еще никому не выпадало!
Окружил сынок-улитка своих старых родителей почетом и заботой, а тетушку-сваху выдал замуж в хорошую семью. Не позабыл и нищую старуху-соседку, что на свадьбе была.
Всех счастьем оделил!
  
СОЛОВЬИНЫЙ ДОМ
 
В старину, далекую старину, жил бедный лесоруб. Каждый день ходил он в горы деревья рубить.
Пришла однажды к его лесному шалашу незнакомая девушка. Лицо у нее белое, от солнца большим зонтом закрывается. Загляделся на нее лесоруб. «Бывают же на свете такие красавицы! Вот бы мне ее в жены!»
— Позволь мне отдохнуть в твоем шалаше,— просит девушка.
— Сделай милость, отдохни.
Стали они беседовать между собой. Спрашивает девушка у лесоруба:
— Не хочешь ли на мне жениться? Ты мне по душе пришелся. Дом у меня просторный, пойдем ко мне жить.
— Да оно бы хорошо... Я ведь младший сын в семье, отцу не наследник, а земли у нас с кошкин лоб.
— Так идем со мной. Я буду о тебе заботиться.
Взял с собой лесоруб все свое добро — пилу и топор, и пошел вслед за девушкой. Повела она его в самую глубь гор.
Шел, шел лесоруб — и усталость его взяла.
— Сестрица, а сестрица, далеко ли еще до твоего дома?
— Да, не близко. Живу я вон за той горой, что за теми горами.
Нечего делать. Пошел лесоруб за девушкой дальше. Перевалили они через одну гору, другую, третью и вышли к озеру. Стоит на его берегу красивый дом под высокой крышей.
— Вот мы и пришли. Входи, будешь здесь хозяином.
Видит лесоруб, в доме покои просторные, убраны богато, а ни души не видно. Кипит чайник над огнем, крышкой позвякивает, в чане горячая вода ждет... Выкупался лесоруб, а столик с едой уже наготове. Никогда лесоруб не ел такого белого риса, не пил такого вкусного вина.
Женился он на девушке и зажил с ней без всяких забот. Все к его услугам, только пожелай. В скором времени родился у них пригожий сынок.
Однажды говорит лесорубу жена:
— Хочу я своих родителей навестить, пусть полюбуются на внучка. Ты оставайся дом сторожить. Вот тебе двенадцать ключей от двенадцати кладовых. Одиннадцать можешь отпереть, но берегись заходить в двенадцатую.
Много раз на прощанье наказывала она лесорубу не отпирать двенадцатой двери. Наконец простилась с мужем, посадила ребенка на спину и ушла еще дальше в горы.
Скучно показалось лесорубу одному. Вышел он во двор и стал отпирать одну кладовую за другой.
Первая была доверху полна отборным рисом. Во второй стояли бочки с мисо? [*]. Третья была набита сахаром, в четвертой высились горы белой ваты, в пятой хранилась соль. В шестой у самого порога ходили волны, а в воде плескалось множество морских рыб.
«Подумать только, здесь, в глубине гор, водится морская рыба!» — удивился лесоруб. Много еще добра было и в других кладовых.
Так, дивясь и любуясь, дошел он до двенадцатой кладовой. Тут вспомнились ему слова жены.
Строго-настрого запретила она отпирать двенадцатую дверь.
«Да ведь в доме никого нет. Кто меня увидит?» — подумал лесоруб и стал подбирать ключ к замку. Один слишком велик, другой слишком мал. Наконец щелкнул замок. С опаской приотворил дверь лесоруб, заглянул одним глазом, нет ничего в кладовой — пустая.
— Вот тебе на! Что бы это значило? Стоило тогда держать дверь на запоре!
Пригляделся он получше и увидел, что кладовая перегорожена. Стоит посреди нее стенка, да, к счастью, не глухая, проделано в ней маленькое оконце. «А, будь что будет! Дай посмотрю»,— думает лесоруб. Отворил он окошечко и заглянул. И что же он увидел?
Цветет в глубине кладовой сливовый сад. На дворе поздняя осень, а в кладовой ранняя весна. Деревья — словно розовые облака. С ветки на ветку порхают соловьи, заливаясь звонкими песнями.
Замер на месте лесоруб, заслушался.
Но вдруг соловьи перестали петь, вспорхнули стайкой, словно что-то их спугнуло, и улетели неведомо куда. А сливовые деревья сразу осыпались. В кладовой дохнуло осенним холодом... Зашуршала желтая трава, зашелестели сухие камыши.
Испугался лесоруб, выскочил из кладовой и поскорей захлопнул дверь. Вдруг видит: идет навстречу ему жена и горько-горько плачет.
— Что ты наделал! Просила я тебя, уж так просила не заглядывать в эту кладовую. Теперь всему конец! Знай, не человек я, а соловей. Пела я весной на ветке дерева возле твоего шалаша и полюбила тебя. Если бы ты не отпер этой двери, жил бы со мной вечно, не зная ни трудов, ни старости, ни болезней... Но ты не сдержал слова! Теперь мы должны навеки расстаться. В ту, двенадцатую кладовую часто приходит бог этих гор слушать соловьиное пение. Ты разгневал его, прощай!
И вдруг жена обратилась в соловья, посадила ребенка верхом на свой хвостик и с жалобным криком пропала вдали.
Тут лесоруб словно от сна очнулся. Сидит он в своем шалаше, а в руках у него топор и пила.
  
КОЛПАК «ЧУТКИЕ УШИ»
 
Жил в одной деревне старик. Пошел он как-то в лес и нашел там красный колпак. Обрадовался старик находке: хоть и дырявый колпак, да ведь у него и такого не было.
«В пору ли он мне?» — подумал старик и нахлобучил его на голову. И что же? Слышал он до того только щебет и крики птиц, а тут вдруг весь лес наполнился спорами и разговорами. Где мать детей кличет, где муж с женой спорят, а там слышны нежные любовные речи.