Серебрянка, или Напевы морской раковины

– Нас семеро, – встряла в разговор Полл. – Ты, мамань, на свою-то долю сделала?
– Пора бы знать, что я беляши терпеть не могу, – заявила мамаша Кодлинг и принялась выкладывать хлебные караваи на лопату с длинной рукоятью. – Задвинь подальше, – велела она Полл. – А спереди оставь место для противня с беляшами.
Они с Полл давно уговорились меж собой, что сегодня – большой выпечной день.
– Теперь, девонька, закрывай дверцу. Да смотри не хлопни!
– Почему нельзя хлопать?
– Тесто осядет.
– Почему?
– Осядет, и всё тут, – отрезала мамаша Кодлинг, прибирая на столе.
– Мамань, а почему беляши в печке вырастают: попадают туда маленькими, а выходят большими?
– Так и с девочками бывает – сначала маленькие, а потом, глядишь, большие. – Мамаша Кодлинг недовольно покосилась на старшую дочь.
Полл ненадолго примолкла, но вскоре задала новый вопрос:
– А сколько времени вырастают беляши?
– Каждые полчаса подходят, – ответила мамаша Кодлинг и заглянула в ларь с мукой. – Надо же, мука кончилась. Пора новой смолоть.
И она отправилась на мельницу, дав напоследок такой наказ:
– Ты, Полл, возьми корзинку да беги на берег. Если Чарли Лун сегодня с уловом, возьми для меня палтусов жирненьких, только не пару, а побольше – чтоб на добрый обед хватило. А тебе, Долл, хватит бездельничать, – бросила она уже через плечо. – Слышишь?!
Мамаша Кодлинг удалилась.
Полл тут же вскочила и сняла корзинку с гвоздя. Долл же осталась сидеть как ни в чём не бывало, даже пальцем не шевельнула.
– Долл! – окликнула её сестрёнка.
– Ась? – отозвалась Долл, не сводя глаз с кудрявого кремового облачка.
– О чём ты мечтаешь?
Долл медленно перевела взгляд с облачка на сестру и, проникновенно вздохнув, сказала:
– О беляшах.
– О беляшах?! – Полл ушам своим не поверила. – Как ты можешь мечтать о беляшах?
– Могу, – просто и искренне сказала Долл.
– Но беляши не годятся для мечты. Они не мечтательные!
– Разве?
– А сколько беляшей помещается в твоей мечте?
– Ровно дюжина.
– Господи! Ты же лопнешь! – воскликнула Полл.
– Вот бы проверить…
– Я не то что мечтать, подумать не могу о дюжине беляшей сразу! – недоумённо проговорила Полл. – После пяти они начинают толкаться, пихаться, и я сбиваюсь со счёта. Послушай, Долл…
– Ась?
– Почему беляши подходят каждые полчаса?
– Спроси чего полегче. Раз маманя говорит, значит, так оно и есть. Она знает.
– И я хочу знать… Всё на свете!
– Хорошо бы уже знала. – Долл зевнула. – Перестала бы вопросы свои дурацкие задавать.
– Ну, ты, лентяйка, не обзывайся!
– Ладно-ладно. Работящих в этом доме хватает, – примирительно сказала Долл. – Ненавижу я прясть и не буду! – Она в сердцах оттолкнула от себя колесо прялки.
– А почему ты ненавидишь прясть?
– Потому что не умею. Сама погляди! – предложила сестрёнке Долл и принялась сучить нить пухленькими, неловкими пальцами.
– Да уж, – с усмешкой заметила Полл, – не ахти.
– Никто не хочет делать то, что не умеет, – обиженно сказала Долл.
– Что ты?! – с жаром воскликнула Полл. – Я, например, не умею как птица летать, но очень хотела бы научиться. И бегать словно заяц я тоже не умею, но очень хочу. И прыгать как блоха не умею, а хочу. И королевой Норфолка мне не стать, а…
– Зато, – перебила сестру Долл, – ты отлично умеешь бегать с корзинкой к Чарли Луну. Беги, глянь, что ему в сети попалось. И выбирай палтусов покрупнее! – крикнула она вдогонку.
Полл тем временем ступила за порог. Над крыльцом, пронзительно крича, реяли чайки.
Последний вопрос Полл задала уже с нижней ступеньки:
– А о палтусах ты тоже мечтаешь?
Долл задумалась.
– Могу и о палтусах, – промолвила она наконец. – Только о беляшах лучше мечтается.
– Киу! Киу! – громко заверещала Полл, подражая гортанным, резким крикам чаек.
Внезапно где-то вдалеке загомонила целая стая: какие-то птицы курлыкали и хлопали крыльями. Их крики походили на треск свежесотканного, небелёного ещё полотна, когда его рвут.
Даже Долл – уж на что ленива – и то обернулась.
– Должно, серпоклювки над Ведьминым лесом пролетают, – сказала она.
Сёстры прислушивались к тревожному гомону, пока он наконец не затих вдали. Полл стояла на пороге и задумчиво хмурила лоб.
– Долл!
– Что?..
– Почему серпоклювки курлычат всего сильней над Ведьминым лесом?
– Спроси чего полегче, – ответила Долл, хотя имела в виду совсем другое: ни о чём меня больше не спрашивай.
– Ну и ладно, – насупилась Полл. – Вот вырасту и без тебя всё узнаю.
И Полл отправилась через поле к берегу, помахивая пустой корзинкой.
 
Глава III
Мечта сбывается
– До чего ж хорошо одной остаться! – сказала себе Долл, провожая взглядом шуструю тоненькую фигурку сестры. – И почему люди так болтливы?
Сама Долл болтливостью не отличалась – шевелить языком ей было лень. Кругом тишина, только поскрипывают мельничные крылья. Долл явственно представила, как течёт под жернова струйка твёрдых золотистых зёрнышек, как сыплется из-под них белоснежная мука.
«Крутись, ветряк! А вы, камни, перетирайте зерно! – думала Долл. – Мелите муку, побольше муки, ещё больше! Мелите муку для беляшей. Горсти, меры, лари, мешки отличной пшеничной муки! Дюжины и дюжины огромных, круглых, пышных, жирных беляшей».
Долл даже слюнки сглотнула от восторга. А потом она откинулась на стуле, голова её свесилась набок, прелестный ротик чуть приоткрылся… Курлыкали серпоклювки, кричали чайки, скрипела мельница, жернова перетирали золотые зёрна, явь перетекала в сон, и все звуки кругом, сливаясь воедино, нашёптывали:
Королева Норфолка!..
Королева Норфолка!..
Королева норфолкских беляшей!..
Доллечкина головка клонилась всё ниже, ниже, вот – упала на плечо… Девушка вздрогнула и проснулась. Протёрла глаза и пожала плечами:
– Королева Норфолка? Вот ещё! Кому охота быть королевой Норфолка?
– Никому, ежели он в здравом уме и твёрдой памяти, – подхватила вернувшаяся с мельницы мамаша Кодлинг. – Хватит мечтать, Долл. Ишь чего выдумала! Королева Норфолка! Таким, как ты, королей да королевичей приманить нечем.
– Мамань, я и не думала… – начала было Долл, но где уж ей унять мамашу Кодлинг.
– То-то и беда с тобой, девонька! Забиваешь голову невесть чем. Тебе и помышлять-то о короне не пристало! Ишь размечталась! Небось нацепила бы одёжи из золотой да серебряной парчи, а на макушку корону бриллиантовую нахлобучила!..
– Мамань, ну что вы, право… – снова попыталась защититься Долл, но мамаша Кодлинг рассердилась не на шутку.
– Глядите, люди добрые! На шее-то у ней бусы жемчужные, каждая жемчужина – с голубиное яйцо! Сама – в соболях да в горностаях, сорок раз с головы до пят обёрнута; все кругом ей кланяются: знатные господа – в пояс, а дамы – и того ниже. И весь Норфолк, от Кромера до Норича, кричит в один голос: «Вот наша королева! Да здравствует королева Норфолка!»
Мамаша Кодлинг сдёрнула с крючка свою шляпку с лентами, взмахнула, и ленты затрепетали, приветствуя королеву Норфолка. Потом разгневанная женщина надела шляпку, завязала ленты под подбородком и сказала:
– Немедленно выкинь из головы эти глупости! Всяк сверчок знай свой шесток!
– Хорошо, мамань, – ответила Долл.
– Я покамест схожу к пекарю за дрожжами, – сказала мамаша Кодлинг. – А ты за беляшами приглядывай. Как подойдут – сразу вынимай.
С этими словами мамаша Кодлинг ступила за порог и направилась через поле к деревне. Каждый шаг её взмётывал облачко мягкой просёлочной пыли. А Долл снова предалась своим мечтаниям.