Сказки Западной Африки. Живой огонь

— Ну, теперь ваша очередь, идите ямс сажать. Потрудились жены славно, быстро ямс посадили. Жена Эбоппа приходилась дочерью владыке небесному Обасси Осо. Раз за ужином прибегает от него гонец.
— Важные вести у меня для тебя, Эбопп, с тобой, и только с тобой, мне и говорить.
Вышла жена из комнаты, и тогда молвил гонец:
— Вот вы сидите, едите-пьете, горя не ведаете, а оно на пороге: умерла сестра жены твоей.
Возопил Эбопп и скорее гонца к другу своему Мбоу препровождает.
Как узнал тот о горе, сразу прибежал. Стали друзья совет держать.
— С какими прощальными дарами явимся мы на похороны? С новых полей достатка и изобилия нам еще ждать да ждать. А ехать сейчас нужно. Для поминок много еды всякой понадобится, где ее возьмешь?
Обошли друзья весь город, каждый, чем мог, помог. Поведал Эбопп печальную весть жене.
— Собирайся. Скоро пятый день скорби минует, и пора на поминки ехать.
Горько жена его зарыдала, да только слезами горю не поможешь.
А другу своему Мбоу сказал Эбопп:
— Нам еще пальмового вина раздобыть бы да рому, чтоб богам возлияние принести.
Снова по кругу пошел, в городе каждый на его горе откликнулся, пожалели, посочувствовали, да только вина не нашлось ни у кого. Пошел к реке, где пальмовое масло делали, может, думает, там вина раздобуду. И повстречался ему Ику, речной дух. Эбопп — к нему:
— Помоги!
— Жаль мне тебя, — молвил Ику, — да только помочь вряд ли смогу.
Еще больше закручинился Эбопп, дальше было пошел, но тут остановил его Ику.
— Слушай, у меня четыре глаза. Отдам-ка я тебе два, ты их продашь, а на выручку все, что ни пожелаешь, купить сможешь.
И протянул ему добрый Ику два свои глаза, а они не простые — алмазные, сверкают, переливаются. С такими глазами самая темная ночь не страшна — все видно. Велика цена такому сокровищу! Обрадовался Эбопп, скорее домой побежал, жене да другу об удаче рассказал. За такое сокровище все что угодно дадут.
Собрались они поутру и тронулись в путь, в царство владыки небесного Обасси Осо. Пришли они к дому, где несчастная жила, залилась сестра ее слезами горькими. Увидели их горожане, говорят:
— Вы пришли помянуть умершую дочь нашего повелителя? Обычай велит вам выставить вино пальмовое для всех и рому, чтобы священное возлияние богам принести.
— С пустыми руками пришел я к вам, — повинился Эбопп. — Все здесь купить намеревался.
А в царстве Обасси Осо тот год выпал неурожайный и голодно всем жилось. И то малое, что Эбопп у себя в городе собрал, разделил он меж всеми. Но разве всех накормишь?!
Разгневался Обасси Осо:
— Коли не устроишь поминок, как того обычай требует, не видать тебе больше жены. Она — моя дочь, со мною и останется.
Решил Эбопп с другом посоветоваться.
— Как думаешь, не пора ли нам алмазные глаза Ику продавать? А с другой стороны, видишь, как обнищали, изголодались горожане, что они могут за такое сокровище дать?
Научил его мудрый Мбоу, как быть.
— Один глаз — алмаз огромный, никому его не купить. А ты разбей его на кусочки, глядишь, покупатели и объявятся.
Так Эбопп и поступил. Раздробил на мелкие кусочки дар бесценный.
— Ну, а теперь, — наставляет его Мбоу, — иди и сыщи в городе человека, у кого еще не оскудели запасы.
Искал-искал Эбопп и нашел наконец такого: пищу — есть не переесть, вино — пить не испить, масла пальмового да рому на сто лет хватит.
Договорился с ним Эбопп, только предупредил:
— Сокровище, которое получишь, до поры людям не открывай. А как откроешь — поклонится тебе в пояс весь народ.
Справили поминки, все честь по чести. Отпустил их с миром Обасси Осо. Вернулись Эбопп, Мбоу и жена Эбоппа в город родной, и шлет Эбопп гонца торговцу:
— Теперь можешь открыть сокровище, всему народу показать.
Обрадовался тот, созвал людей, говорит:
— Сейчас увидите вы чудо чудесное, диковинку невиданную!
Открыл мешочек, потряс, все камушки алмазные и высыпались, подхватил их ветер и развеял по всему городу. Сверкая и лучась, падали они там и сям. Бросились ребятишки их собирать. Всю ночь собирали, а днем хвать — не видно ни одного. А на следующую ночь снова. И к концу месяца собрали они едва не все осколки. Сложили огромный блестящий круг. И получилась луна. К концу месяца она всегда кругла и полна, а звезд не видать, значит, детишки в небесном городе все осколки вместе сложили. Да только снова налетел ветер, снова развеял по небу блестки ночные. Потому-то в начале месяца луна маленькая, узким серпиком, а звезд видимо-невидимо. Вот так благодаря лемуру Эбоппу, соне Мбоу, речному духу Ику и жителям небесного города звезды на небе и зажглись.
 Как первый дождь на землю пал 
 
Давным-давно, так давно, что и не упомнить когда, родилась у владыки небесного Обасси Осо дочь, а у владыки земного — сын. Не по дням растут дети — по часам, и вот приспело время одному жениться, другой замуж выходить. И говорит Обасси Нси, владыка земной, своему небесному собрату:
— А не обменяться ли нам детьми? Я сына к тебе на небо пошлю, выбери ему невесту в своих владениях. Ты же дочь свою, Ару, ко мне направь, будет мне женой желанной.
На том и порешили. Прихватил сын Обасси Нси дары обильные да на небо отправился, а дочь владыки небесного на землю спустилась. Дал ей отец с собой семеро слуг и семеро служанок, чтоб всю работу по дому справляли, чтоб дочь могла жить вольготно, забот-хлопот не ведая.
Но не успели свадьбу сыграть, призывает Ару к себе суровый муж.
— Отправляйся-ка в поле. Заждалась там тебя работушка.
Молвила Ара в ответ:
— Отец со мной семь слуг и семь служанок прислал. Вели им на поле идти, работу справлять.
Осерчал Обасси Нси:
— Я тебе повелеваю! И не прекословь! А твоих слуг да служанок я найду чем занять!
Что ж, делать нечего, хоть и нет охоты повеление мужнино исполнять, никуда не денешься. Пошла Ара в поле. Лишь к ночи домой воротилась, намаялась, ног под собой не чует.
А муж ее жестокосердный на пороге встречает.
— Сходи-ка на реку, — говорит, — воды натаскай. Ни капли в доме не осталось.
Взмолилась Ара:
— Силушки моей нет, всю на поле оставила. Пошли из слуг кого, а мне передохнуть дай.
Еще пуще разгневался Нси. Пришлось Аре по воду идти.
Принесла один кувшин, другой, третий. Уж полночь на дворе, а она все воду таскает. А поутру послал ее Обасси Нси на самую черную работу. Дух перевести не дает, совсем загонял. То стряпает Ара, то опять воду носит, то огонь в очаге раздувает. К вечеру прямо с ног валится. А вредный муж все не отстает. На третий день, едва рассвело, велит:
— Ступай-ка в лес, хворосту набери.
Тяжко Аре, ох как тяжко, ведь к работе она вовсе не приучена. Идет в лес, а сама слезами горючими заливается. Набрала хворосту, тяжеленная вязанка получилась, едва до дому дотащила. А Обасси Нси завидел слезы у нее на лице и рассвирепел.
— Ложись-ка подле меня, — говорит, — да приласкай как следует, пусть люди добрые полюбуются, как жена молодая меня милует.
Чуть со стыда не сгорела Ара. Горе горькое! Сраму не оберешься!
А на следующий день муж ее и вовсе без завтрака оставил. Да и на обед лишь крохи жалкие ей перепали. И снова в лес муж посылает.
— Иди, — говорит, — сыщи мне там дурман-травы. Покорилась Ара, пошла, а лес темной стеной стоит, чащоба непролазная. А тут еще случись под ногой колючка острая, так и вонзилась в пятку. Кровь алая хлынула, наземь Ара повалилась, дальше идти не может. И больно-то ей, и обидно-то — словами не передать. Так весь день пролежала, а как солнце к закату клониться стало, полегчало ей, кое-как до дому добралась. А Обасси Нси снова гневается:
— Так-то ты волю мою исполняешь? Зачем я тебя посылал? Где ты день-деньской пропадала? Лучше на глаза мне не показывайся, в дом и на порог не пущу. Спать тебе сегодня на скотном дворе.