Если к вам постучали, ждите перемен (СИ)

   - Фекла, я ничего не забыл, - Булыжник снисходительно улыбнулся и прижал к себе Аню за талию. - Тебя значительно приятнее обнимать, чем Ларку. Но...
   - Что?
   - Я взрослый здоровый мужчина с потребностями...
   - Борь, я тебе никогда не отказывала и играла с твоим...
   - Ань, этого мне мало. - Его рука, вынырнув из-за спины, больно сжала грудь девушки, и до нее донесся его протяжный стон. Это было... не то чтобы неприятно, но...
   - Я могла бы окончательно стать твоей до свадьбы. Многие так поступают.
   - Нет, дорогая. Я не могу лишить тебя невинности. Мне очень жаль. - Борис наклонился к ее уху и прошептал. - Но если бы ты случайно оказалась не девственницей, то мы смогли бы поиграть в еще более приятные игры до свадьбы.
   О Боже!
   - Ты имеешь в виду, что закрыл бы глаза на мой единственный грешок, если мы сможем потом... - что-то внутри девушки восстало против этого странного и непристойного предложения. Неужели Булыжнику все равно, что он окажется у нее не первым?
   - Я, конечно, немного поревную, но тебе понравятся последствия моей ревности. - Жар его голоса опалил девушке ухо. Но ее тело обдало холодом. Он не мог так думать.
   - А если я решу ждать до свадьбы?
   Борис отодвинулся от Ани и вальяжно раскинулся в кресле, отпив пиво из бокала.
   - Тогда мне придется делать ЭТО до нашей с тобой свадьбы... с Ларкой.
   Троллейбус был набит до отказа торопящимися на работу пассажирами. Они сонно переругивались между собой из-за места, отдавленных ног или оторванных пуговиц.
   Но Иван ничего этого не замечал. Он раздумывал над тем, что произошло вчера.
   Поведение его соседки - все от начала и до конца их необычного свидания - выглядело очень странным.
   Один только поцелуй чего стоил!
   Даже два поцелуя. Эта девчонка целовалась просто божественно. Но в эту минуту ему было нежелательно вспоминать подробности этого события. Потому что сегодня на нем была короткая куртка, а пожилая, строгая женщина, в бок которой он упирался, могла очень удивиться его состоянию, если не возмутиться.
   Булыжник.
   Очень неприятный тип. Что-то в нем не понравилось Ивану.
   Возможно его оценивающий, наглый взгляд из-под тяжелых век?
   Или то обстоятельство, что именно из-за него Фекла втянула своего соседа во всю эту историю?
   Может, дело было в том, что во время так называемого танца с Крысой, то есть с Ларой, он заметил, как Булыжник собственническим жестом обнимает его бесшабашную, но очень привлекательную соседку? А затем он прошептал ей что-то на ухо, после чего Фекла неожиданно притихла и немного побледнела.
   И самым неприятным было то, что буквально за несколько минут куда-то исчезли ее задиристость и вспыльчивость, которые так интриговали Ивана. А этот довольный собой боксер только нахально пил его пиво и усмехался.
   Что же он ей все-таки сказал?
   Вроде бы это Ивана и не должно было интересовать. Но почему-то интересовало.
   Он с облегчением оставил свою хихикающую и прижимающуюся партнершу, когда Фекла подошла к танцплощадке и прокричала, что уходит домой.
   Иван любил танцевать. Вальс, польку, фокстрот, танго. Его консервативные родители дали своему сыну классическое воспитание. С хорошей партнершей он с удовольствием потанцевал бы диско. Ему почему-то казалось, что Фекла должна была неплохо танцевать. Или ему хотелось в это верить. Но топтаться на месте с тощей прилипчивой блондинкой ему, мягко говоря, не понравилось.
   Лара даже топнула ногой, словно капризный ребенок, когда он сообщил, что оставляет ее в "надежный руках" Булыжника.
   А Фекла...
   Она не проронила ни единого слова, пока они добирались по темному городу домой. Лишь закрывая дверь собственной квартиры, девушка бросила на Ивана мрачный взгляд и пробормотала:
   - Спасибо, что пошел со мной.
   - И тебе спасибо, - Иван не удержался от соблазна немного подразнить соседку.
   - За что? - Взгляд девушки на минутку стал заинтересованным и подозрительным. Это было уже кое-что.
   - За то, что не материлась.
   Иван был вознагражден за свои старания ее слабой улыбкой. Очень милой улыбкой.
   И тогда Иван понял, что все происходящее стало для него важным.
   А на следующее утро Иван почувствовал, что ему чего-то не хватает. Чего-то неуловимого, но привычного.
   И вот теперь в переполненном троллейбусе он понял, чего именно.
   Шума из соседней квартиры.
   Конечно, девушка могла просто проспать после такого напряженного вечера.
   Но у подъезда не стоял ее автомобиль в ящерицах. Значит, Фекла покинула квартиру очень рано.
   В клинике все было как обычно - целый ряд дрожащих пациентов ожидал "приятного" обследования. Уговоры больных и их жалобы на время вытеснили из головы Ивана мысли о соседке.
   Но ближе к обеду в его кабинет забежал Коля Хрущ и уведомил Ивана, что его ожидает профессор Феоктистов.
   Неужели он что-то узнал об их вчерашнем походе в бар?
   Нет. Это было слишком невероятное предположение. Конечно, существовала возможность, что Фекла сама рассказала об этом свидании папочке. Но если учитывать их "близкие" отношения с отцом, то с этой стороны Ивану ничего не должно было угрожать.
   Он долго мыл руки, перебирая в памяти все возможные причины желания профессора поговорить с ним - а Феоктистов не утруждал себя излишним общением с подчиненными - но так ничего и не придумал.
   Тома постучал в обитую дерматином дверь с большой табличкой, перечисляющей все регалии профессора, и вошел.
   - А, заходите, Ванюша. Рад вас видеть. - Феоктистов улыбнулся во весь рот и даже встал из-за стола, чтобы поприветствовать Ивана.
   Тот даже опешил от такого неожиданного радушия и задумался, не перепутал ли он дату собственного Дня рождения. Иначе, зачем профессору так радостно с ним разговаривать, и, ко всему прочему, руку пожимать.
   Да. Рука у Феоктистова оказалась изнеженной и слабой. Но Иван уже давно понял, что для того, чтобы стать профессором в хирургии, совсем не обязательно напрягаться и дежурить по ночам, а также стоять долгие часы у операционного стола.
   - Присаживайтесь, молодой человек. Ну-с, рассказывайте - как вам работается у нас?
   - Хорошо работается. И коллектив неплохой. - Этот разговор выглядел прелюдией к чему-то. Но к чему?
   Феоктистов еще минут пять расспрашивал его о работе, пациентах и коллегах. Но затем, видимо решив, что он был достаточно демократичен, профессор наклонился через стол и, словно делился тайной, сообщил:
   - Я все знаю.
   У Ивана вспотели руки.
   Хотя, чего он так нервничает? Фекла - совершеннолетняя девушка. И он ее насильно в бар не тянул.
   - Что именно вы имеете ввиду? - решил потянуть время Иван.
   - Я понимаю вас, юноша. Ситуация сложилась очень неудобная.
   О чем он, черт побери, говорит? Какая еще ситуация? Между ним и дочерью Феоктистова ничего не было. Всего один поцелуй. Но какой! Но сейчас было не время его вспоминать.
   - Боюсь, что я не знаю, о какой ситуации вы говорите. - Иван не собирался поддаваться на провокацию.
   - Вы очень деликатный человек, Тома. Другой на вашем месте уже давно пожаловался бы на такую соседку. Жить по соседству с моей дочерью - это ад. Я прекрасно осознаю этот факт. На ее необузданное поведение жаловались все без исключения соседи с прежних мест проживания. Я уже совсем отчаялся снять ей очередную квартиру, когда Слава, брат моей первой жены, купил девочке эту коморку.
   Иван хотел сказать, что и сам живет в такой же коморке, но он испытал такое чувство облегчения после объяснения профессора, что решил не говорить ничего. Мужчина только что убедился на собственном опыте, что молчание - это золото. Это, вне всякого сомнения, Колька Хрущ постарался, больше Иван никому не рассказывал о своем интересном соседстве.