Румп: Настоящая история о Румпельштильцхене (ЛП)

- И как? - спросил я с долей надежды.
- Ты когда-нибудь слышал о штильцхене?
Штильцхен. Звучало для меня знакомо, но я не знал, что это значит или где я это слышал.
- Штильцхен - самая великая магия. Чистая магия, более могущественная, чем любые другие чары или заклинания. Ее ни с чем нельзя смешать: она особенная.
- Где мне ее взять? Как она выглядит?
- Ну... полагаю, она может быть где угодно и выглядеть может как угодно. Это может быть дерево, скала или гора. Магия штильцхен растет вместе с предметом, становится его частью. Это тип магии, вросшей в самую кость. Ее нельзя забрать, нельзя отменить или ею злоупотребить. Она сильнее, чем самое сильное проклятие. Я сказала твоей матери, что это единственный способ распутать ее клубок проблем. Но она ее так и не нашла. По крайней мере, до тех пор, пока не стало слишком поздно.
- Значит, она нашла ее? Где она? Она у вас?
Ведьма выглядела испуганной, но потом улыбнулась:
- Хороший вопрос, но лучше спросить: а у тебя она есть?
- Откуда? Я никогда до сих пор даже не слышал о штильцхене
- Что ж, тогда штильцхен - это что-то, что каждый должен отыскать самостоятельно. Ее нельзя взять взаймы или украсть. Она должна быть именно твоей.
- И как мне найти свою магию?
- Ну… - ведьма медлила, а я ждал, уверенный, что сейчас она откроет мне великую тайну, даст совет, который все объяснит. Но она всего лишь произнесла:
- Тебе нужно смотреть внимательно.
Ведьмы абсолютно бесполезны.
- А ее семья? Моя мама рассказывала что-нибудь о своей семье из ВонТам? Они тоже прядут?
- Вероятно. Она лишь упоминала несколько сестер, но никогда не вдавалась в подробности, возможно, они даже не знали о ее проблемах. Она могла сбежать еще до того, как все открылось.
- Но они могли знать, - сказал я. Семья моей матери могла бы мне помочь, если бы я нашел их.
- Опаль, - произнес я. - Дочь мельника. Я должен помочь ей.
Краснушка фыркнула.
- Помочь ей? В смысле напрясть ей золота из всей соломы?
- Почему нет?
- Румп, ты хоть слышал, что бабушка только что говорила о пряже и сделках? Что если Опаль пообещала что-то, в самом деле, глупое?
- Насколько глупое? Вряд ли она пообещала что-то ужасное.
- Отчаяние может породить странные обещания, - заметила ведьма. - Иногда лучше предоставить других своей собственной судьбе.
- А что насчет моей судьбы? - спросил я.
Острый взгляд ведьмы пронзил меня насквозь.
- Ты должен найти ее, вместе с твоим именем, - ответила она.
- Становится темно, - сказала Краснушка. - Нам нужно идти, мама будет волноваться.
Бабуля бы тоже стала волноваться. Как бы мне хотелось, чтобы она сейчас дома волновалась за меня.
Мы двинулись к выходу, когда ведьма сказала:
- Стойте.
Я повернулся. Она подошла, зажав что-то в кулаке.
- Протяни руку.
На мгновение я подумал, что она собирается дать мне нечто необычное, возможно, волшебное, что могло бы мне помочь. Маленькая крупинка упала мне в руку, и все надежды рассеялись.
- Ох... спасибо...
Семечко. Она дала мне маленькое семечко. Что хорошего оно может принести мне на горе, где не растет ничего, кроме сосен и дикого кустарника?
- И маленькое становится большим, - сказала ведьма.
Я просто положил семечко в карман и кивнул, слишком измученный, чтобы спорить.
- И последнее, - добавила она. - Гляди под ноги.
 
 
Мы с Краснушкой шли обратно по снегу, путь указывали только камни на обочине. За весь путь мы ни разу не заговорили друг с другом. Мы оба думали, и хотя, возможно, об одних и тех же вещах, но по-разному. Я думал, что нужно помочь Опаль, Краснушка была уверена, что мне не следует этого делать. Я размышлял о сделках и смерти, Краснушка думала, что я идиот.
И опять мои мысли вернулись к судьбе и моему имени. Было что-то, чего я не знал, такое чувство, что это витает прямо над головой, а я никак не могу схватить эту мысль. У меня было полное имя. Моя мама прошептала мне его, и оно существовало где-то в мире, иначе меня бы здесь не было. Вот то, о чем я думал. Но прямо сейчас меня интересовало, связана ли та судьба, которой я следую, с моим настоящим именем или той его частью, которая была мне известна.
Когда мы были почти возле моего дома, я оступился и растянулся в канаве.
Вот она, расплата за мудрый совет.
Румп спешит на помощь
До дома мы добрались только к полудню. Краснушка встала возле меня и наконец-то поделилась своими размышлениями:
- Собираешься идти спасать Опаль, не так ли?
На самом деле, это не было вопросом, это было подтверждением моих сомнений. Я должен был идти.
Краснушка тяжело вздохнула. Её брови нахмурились, а уголки губ скривились, но она не выглядела злой. Ей было грустно? Я никогда не видел Краснушку грустной. Вот тут-то я понял, что, если Краснушка и называла меня дурачком, то только потому, что ей не было всё равно. Она была моим единственным настоящим другом.
- Ты позаботишься о Молочке вместо меня? Иногда она даже дает молоко.
Она кивнула:
- А что насчет твоего осла?
- Я беру его с собой, - я не хотел сильно нагружать Краснушку, и хотя Ничто был очень упрям, он мог бы везти меня или мои вещи, если бы только удалось заставить его шевелиться.
- А как ты найдешь Опаль? - спросила Краснушка.
Я пожал плечами.
- А что, если она взаперти?
Я снова пожал плечами.
- Что, если тебя поймают или отравят, или пустят в тебя стрелу...
- Ну, тогда я умру, - я улыбнулся, потому что ответ получился в рифму, хотя и не очень веселую.
Краснушка одарила меня улыбкой, на которые не была щедра.
- Хоть ты и дурачок, Румп, но всё же самый умный из всех дурачков, каких я знаю.
Я засунул руки в карманы, достал семена, которые дала мне бабушка Краснушки, и поднял их к солнцу. Я подумал, какие препятствия уготованы этому маленькому зернышку и мне, маленькому мальчику, запутавшемуся между настоящей жизнью и волшебством.
- Маленькое может перерасти в большое,- сказал я.
- При соблюдении определенных обстоятельств, - сказала Краснушка, потом она наклонилась и вскопала кусочек холодной земли; я положил маленькое зернышко в землю, и мы вместе его закопали.
После ухода Краснушки я сложил немного вещей в сумку: буханку черствого хлеба, немного печенья, флягу с водой и катушку с прялки моей матери. Я знал, что не в ней заключена магия, но всё равно мне захотелось взять её с собой. Это была как часть матери, часть моего дома. Я очень бы хотел взять что-то, что напоминало бы бабушку, но взять было нечего. С собой я мог взять только воспоминание о ней.
Когда я вышел из деревни на дорогу, которая вела к горе, день уже клонился к вечеру. По пути я остановился и обернулся, чтобы взглянуть на Деревню. Я никогда её не видел отсюда. Дома были нагромождены друг на друга на склоне горы, некоторые из них настолько покосились, что, казалось, они вот-вот соскользнут вниз. Из труб домов поднимался дым, а в окнах горели свечи. Мельница стояла на возвышении и была самой высокой постройкой в деревне. Высоко над Деревней находились прииски, на которых я проработал всю свою жизнь. Я никогда никуда из деревни не выбирался. И хотя я знал, что в мире были другие королевства, другие деревни и даже горы, эта деревня была моим миром. Я представил, как моя мама покидала деревню ВонТам с теми же чувствами, которые я сейчас испытывал.
Умом я понимал, что я буду отсутствовать не очень долго, но сердцем предвкушал, что отправляюсь в великое путешествие и что если когда-то вернусь назад, то совсем другим, во всяком случае, я на это очень надеялся.
Наконец, я покидал пределы Горы. На самом деле, мой уход был бы куда более значительным, если бы я покидал место, которое носило бы имя, как, например, Очинеф или Астерия.