Шотландские и английские сказки

Что ж, жена людоеда была в конце концов совсем неплохая женщина. Вот отвела она Джека на кухню и дала ему кусок хлеба с сыром да кувшин парного молока. Но не успел Джек покончить и с половиной всего этого, как вдруг — топ! Топ! Топ! — весь дом даже затрясся от чьих-то шагов.
— О Господи! Да это мой старик! — ахнула великанша. — Что делать? Скорей, скорей, прыгай вот сюда!
И только она успела втолкнуть Джека в печь, как в дом вошел сам великан-людоед.
Ну и велик же он был на самом деле! На поясе у него болтались три теленка. Он отвязал их, бросил на стол и сказал:
— А ну-ка, жена, поджарь мне парочку на завтрак! Ого! Чем это пахнет?
 
 
Фи-фай-фо-фут,
 
Дух британца чую тут.
 
Мертвый он или живой,
 
Попадет на завтрак мой.
 
 
— Да что ты, муженек! — сказала ему жена. — Тебе померещилось. А может, это пахнет тем барашком, что так пришелся по вкусу тебе вчера за обедом. Поди-ка лучше умойся да переоденься, а я тем временем приготовлю завтрак.
Людоед вышел, и Джек уже хотел было вылезти из печи и броситься наутек, но женщина не пустила его.
— Подожди, пока он не заснет, — сказала она. — Он всегда любит вздремнуть после завтрака.
И вот великан позавтракал, потом подошел к огромному сундуку, достал из него два мешка с золотом и уселся пересчитывать монеты. Считал-считал, наконец стал клевать носом и захрапел так, что весь дом опять затрясся.
Тут Джек потихоньку вылез из печи, прокрался на цыпочках мимо спящего людоеда, схватил один мешок с золотом и давай Бог ноги! — прямо к бобовому стеблю. Сбросил мешок вниз, к себе в сад, а сам начал спускаться по стеблю, все ниже и ниже, пока наконец не очутился дома.
Рассказал Джек обо всем матери, показал ей мешок с золотом и говорит:
— Ну что, мама, правду я сказал насчет этих бобов? Видишь, они и в самом деле волшебные!
— Не знаю, каковы эти бобы, — отвечала мать, — но что до людоеда, думаю, это тот самый, что убил твоего отца и разорил нас!
А надо вам сказать, что когда Джеку было всего три месяца, в их краях появился страшный великан-людоед. Он хватал кого попало, но особенно не щадил людей добрых и щедрых. А отец Джека, хотя и был сам небогат, всегда помогал беднякам и неудачникам.
— Ах, Джек, — закончила мать, — подумать только, что людоед и тебя мог съесть! Не смей никогда больше лазить по этому стеблю!
Джек пообещал, и они зажили с матерью в полном довольстве на те деньги, что были в мешке.
Но в конце концов мешок опустел, и Джек, забыв про свое обещание, решил еще разок попытать счастья на верхушке бобового стебля. Вот в одно прекрасное утро встал он пораньше и полез на бобовый стебель. Лез, и лез, и лез, и лез, и лез, и лез, и лез, пока не очутился наконец на знакомой дороге и не добрался по ней до огромного-преогромного высоченного дома. Как и в прошлый раз, у порога стояла огромная-преогромная высоченная женщина.
— Доброе утро, сударыня, — сказал ей Джек как ни в чем не бывало. — Будьте так любезны, дайте мне, пожалуйста, чего-нибудь поесть!
— Уходи скорей отсюда, мальчуган! — ответила великанша. — Не то мой муж съест тебя за завтраком. Э, нет, постой-ка, уж не тот ли ты юнец, что приходил сюда недавно? А знаешь, в тот самый день муж мой не досчитался одного мешка с золотом.
— Вот чудеса, сударыня! — говорит Джек. — Правда, кое-что я бы мог насчет этого рассказать, но мне так хочется есть, что пока я не съем хоть кусочка, ни слова не смогу выговорить.
Тут великаншу разобрало такое любопытство, что она впустила Джека в дом и дала ему поесть. А Джек нарочно стал жевать медленно-медленно. Но вдруг — топ! Топ! Топ! — услышали они шаги великана, и добрая женщина опять спрятала Джека в печь.
Все случилось, как и в прошлый раз. Людоед вошел и сказал: «Фи-фай-фо-фут…» и прочее, позавтракал тремя жареными быками, а затем приказал жене:
— Жена, принеси-ка мне курицу — ту, что несет золотые яйца!
Великанша принесла, и он сказал курице: «Несись!» — и курица снесла золотое яйцо. Потом людоед начал клевать носом и захрапел так, что весь дом затрясся.
Тогда Джек потихоньку вылез из печи, схватил золотую курицу и в два счета оказался за дверью. Но тут курица закудахтала и разбудила людоеда. И как раз когда Джек выбегал из дома, он услыхал за собой голос великана:
— Жена, оставь в покое золотую курочку! А жена в ответ:
— Да что это ты, голубчик!
Вот и все, что Джек успел расслышать. Он со всех ног бросился к бобовому стеблю и прямо-таки слетел по нему вниз.
Вернулся Джек домой, показал матери чудо-курицу и крикнул: «Несись!» — и курица снесла золотое яичко.
С тех пор всякий раз, как Джек говорил ей: «Несись!» — курица несла по золотому яичку.
Мать пожурила Джека за то, что он ослушался ее и опять ходил к людоеду, но курочка все же пришлась ей по душе.
А Джек, неугомонный парень, через некоторое время решил опять попытать счастья на верхушке бобового стебля. Вот в одно прекрасное утро встал он пораньше и полез на бобовый стебель.
Лез, и лез, и лез, и лез, пока не добрался до самой верхушки. Правда, на этот раз он поступил осторожней и не пошел прямо в дом к людоеду, а подкрался потихоньку и спрятался в кустах. Подождал, пока великанша вышла с ведром за водой, и шмыг в дом! Залез в медный котел и стал ждать. Недолго ждал, вдруг слышит знакомое «топ! Топ! Топ!», и вот входят в комнату людоед с женой.
— Фи-фай-фо-фут, дух британца чую тут! — закричал людоед. — Чую, чую, жена!
— Да неужто чуешь, муженек? — говорит великанша. — Ну, стало быть, это тот сорванец, что украл твое золото и курицу с золотыми яйцами. Наверное, он в печке сидит.
И оба бросились к печи. Хорошо, что Джек не там спрятался!
— Вечно ты со своим фи-фай-фо-фут! — проворчала жена людоеда и принялась готовить мужу завтрак.
Людоед уселся за стол, но успокоиться все не мог и то и дело бормотал:
— А все-таки могу поклясться, что… — Он вскакивал из-за стола, обшаривал кладовую, и сундуки, и буфеты…
Все уголки обыскал, только в медный котел заглянуть не догадался. Наконец кончил завтракать и крикнул:
— Эй, жена, принеси-ка мне золотую арфу! Жена принесла арфу и поставила ее на стол.
— Пой! — приказал великан арфе.
И золотая арфа запела, да так хорошо, что заслушаешься! И все пела и пела, пока людоед не заснул и не захрапел так, будто гром загремел.
Вот тут-то Джек и приподнял легонько крышку котла. Вылез из него тихо-тихо, как мышка, и дополз на четвереньках до самого стола. Вскарабкался на стол, схватил арфу и бросился к двери.
Но арфа громко-прегромко позвала:
— Хозяин! Хозяин!
Людоед проснулся и тут же увидел, как Джек убегает с его арфой.
Джек помчался сломя голову, а великан за ним. Ему ничего не стоило поймать Джека, но Джек первым кинулся бежать, и потому ему удалось увильнуть от великана. Да к тому же он хорошо знал дорогу. Когда он достиг бобового дерева, людоед был от него всего в двадцати шагах. И вдруг Джек пропал. Людоед туда, сюда — нет Джека! Наконец догадался взглянуть на бобовый стебель и видит: Джек из последних своих силенок старается, ползет вниз. Боязно стало великану спускаться по шаткому стеблю, но тут арфа опять позвала:
— Хозяин! Хозяин!
И великан прямо-таки повис на бобовом стебле, а тот весь затрясся под его тяжестью.
Спускается Джек все ниже и ниже, а великан за ним. Но вот Джек уж над самым домом. Тут он как закричит:
— Мама! Мама! Неси топор! Неси топор!
Мать выбежала с топором в руках, бросилась к бобовому стеблю да так и застыла от ужаса: из облаков торчали огромные ножищи великана.
Но вот Джек спрыгнул на землю, схватил топор и так рубанул по бобовому стеблю, что чуть пополам его не перерубил.
Людоед почувствовал, что стебель качается и трясется, и остановился поглядеть, что случилось. Тут Джек как ударит топором еще раз и совсем перерубил бобовый стебель. Стебель закачался и рухнул, а людоед грохнулся на землю и свернул себе шею.